Роска. 6649 С.М.З.Х.
Лишь только мы въехали на двор большого постоялого двора, который находился в самом центре Роски, как Сивер произнес:
— Здесь свеоны, надо быть настороже.
Свеонами венеды называли шведов, это я уже знал, да и по смыслу догадаться можно было, тем более что на Руси этот народ называли свеи. Но почему с ними необходимо быть осторожными, я не понимал, и потому уточнил у витязя:
— Они опасны?
— Настоящие свеоны всегда опасны. Поэтому запомни сразу. Они говорят, что язык — первый убийца воина, и это верно. За словами надо следить, ибо они предают им очень большое значение. Это раз. Кроме того, если не уверен в себе и собственных силах, то никогда не смотри свеону прямо в глаза, потому что это будет истолковано как вызов. Всегда гляди немного в сторону и будь готов к тому, что твой собеседник может в любой момент выхватить нож и броситься в драку. Это два. И еще, если ты убил настоящего свеона, то знай, рано или поздно тебя достанут его родичи, ибо кровная месть для них святое. Это третий момент, который ты должен знать.
— Запомню.
Витязь спрыгнул с лошади, увидел стоящих у входа в бревенчатое двухэтажное здание мужчин, группу из трех человек, прищурился, словно кого-то узнал, улыбнулся и кивнул жрецу:
— Здесь наш знакомец по Новгороду ярл Хунди из Мунсе по прозвищу Фремсинет.
— Да, — согласился жрец, — люди с его драккара. Только непонятно, что Хунди делает в этой дыре, которая так далеко от моря.
— Сейчас узнаем, — воин передал поводья подбежавшему служке и, направляясь в здание, на ходу бросил: — Мы с ним хорошо расстались, почти друзьями, так что вечер будет веселым.
— Не сомневаюсь, — буркнул Ждан.
При помощи еще одного служки, молодого парня, я спустился наземь, обратил внимание на то, что жрец смотрит на меня и, стараясь не показать своей слабости, выпрямился. Все мое тело, от пяток до плеч скрутила судорога, но я сдержал готовый вырваться из моей груди стон и даже не поморщился. После чего постарался отвлечься и, снимая с лошади походную сумку, спросил волхва:
— Ждан, а как перевести Фремсинет?
— Этот тот, кто видит сокровенное.
— И что это значит?
— Такое прозвище на севере дают тем, кто съел мясо коронованной королевской змеи и после этого обрел необыкновенные способности.
— Ты это серьезно? Можно поесть змеиного мяса и стать чародеем?
— Так говорят, — усмехнулся волхв, который не хотел развивать эту тему.
— Понятно. А этот самый Хунди из Мунсе он кто?
— Отличный воин, потомок Иглингов [11] , приверженец старых богов и смесь из ведуна и кобника, который понимает любой человеческий язык и способен общаться с животными.
— Он, в самом деле, знает любой язык?
— Да. При этом на всех наречиях говорит чисто и без акцента. Ладно, об этом позже поговорим, а пока пошли в дом, я ведь вижу, что тебе тяжело. Сейчас посетим баньку на заднем дворе, а служанки наши грязные вещи постирают. Потом я дам тебе настоя хорошего, покушаем, и только тогда отдых.
— Угум!
Вскоре мы оказались в просторном зале постоялого двора, и здесь я впервые увидел настоящих викингов, которые выглядели совсем не так, как они представлялись мне в родном для меня веке. Ведь я ожидал, что передо мной предстанут широкоплечие белокурые гиганты в броне, с мощными топорами и непременными рогатыми шлемами на голове, типа истинные арийцы с агитплакатов Третьего Рейха. Но все оказалось гораздо проще и не так презентабельно, поскольку в помещении за широкими дубовыми столами сидели и спокойно, без криков и шума, ужинали самые обычные люди. Украшенные многочисленными шрамами среднего роста косматые мужики, преимущественно в кожаной одежде, которые пахли потом и заскорузлым маслом, стучали деревянными ложками и с аппетитом уплетали овсяную кашу и вареную прошлогоднюю репу. Оружия при них кроме ножей и кинжалов не было. Светлых голов на три десятка человек насчитал всего четыре, а остальные все брюнеты и рыжие, либо вообще лысые. Вот такие вот они викинги-свеоны, ужас Европы, которых по совету Сивера, коего нигде не было видно, мне стоило остерегаться.
Ладно, про викингов еще расскажу, а пока нас встретил сам хозяин заведения, однорукий русоволосый мужчина, бывший воин князя Прибыслава, осевший в Роске и построивший здесь постоялый двор. Кто таков Ждан он уже знал, и потому мы были встречены, словно дорогие гости, которых он лично проводил на второй этаж, где у него имелись свободные комнаты. Естественно, не номера класса люкс, но ничего, одно помещение на троих, все чистенько и на полке стоит довольно таки яркая масляная лампада.
Хозяин, которого звали Смел, исчез, а вместо него появилась миловидная пухлая девушка, его дочь. Она пришла за грязным бельем, которое до утра должно быть постирано и высушено, и мы с волхвом принялись перетряхивать свои сумки. У меня было три рубахи, пара штанов и три пары носков без пятки. Все в пыли и поту, и нуждалось в чистке. Но в чем-то нужно ходить и, оставшись в чем был, все остальное свое имущество я отдал девушке. После чего перетряхнул сумку и тут меня ожидал сюрприз, так как на мое ложе выпали два денежных мешочка. Один с серебром, которое я прихватил у разбойников, а вот второй оказался кошельком барона Салиаса.
«Вот так дела! — мысленно воскликнул я, посмотрел на жреца и подумал: — Что он подумает? Неизвестно. Однако подумать может плохо, ибо про историю с кошельком я ему рассказывал, но не упомянул, что он остался при мне. Да и чего рассказывать, если я про него просто-напросто забыл? Нечего».
— Это не мое, — кивнув на второй кошель, сказал я Ждану.
— Я так и понял, — жрец слегка пожал плечами и поинтересовался: — Второй кошель, что побольше, тебе в кожевенной лавке подкинули?
— Да.
— Ну, тогда надо бы посмотреть, что в нем есть.
— Наверное, ты прав Ждан.
Мои пальцы распутали завязку, и я вытряхнул на кровать семь золотых кругляшей. Взял один. Рассмотрел аверс и реверс. Ничего. Есть еле видимый профиль какого-то горбоносого мужика и все. На другой монете тоже самое, а на остальных и того нет. Что за монеты, непонятно. Попросил помощи у волхва, и он сказал, что это римские деньги, которые еще имеют хождение по Европе, но размениваются по весу.
— И что мне теперь с этими монетами делать? — ссыпая их обратно в кошель, произнес я.
— Себе оставь, — вынимая из своей сумки чистое полотенце, ответил волхв. — Ты за них едва не пострадал, и теперь это твое. Считай, что трофей.
— А сколько это будет на серебро?
— Размен обычно десять к одному, так что сам считай.