«Неужели мятежники посмели напасть на такой большой отряд?» — спросил себя князь-кесарь, с высоты холма разглядывая входящие в его лагерь группы воинов.
Получить ответ на свой вопрос Владислав мог лично, и он спустился вниз, приблизился к Игорю Ольговичу, которому пожилой седоусый дед, видимо, костоправ, ощупывал левую руку и поприветствовал его:
— Здравствуй брат!
— Здрав будь родич, — откликнулся русич, которому лях, действительно, являлся родней, хотя и очень дальней.
— Что с тобой случилось? — Пяст кивнул на руку князя. — Может быть, требуется хороший лекарь?
— Нет. Ничего не нужно. Просто вывих. Когда на прорыв шли, об дерево локтем ударился. В горячке боя не заметил, а сейчас все проявилось.
— Так вам пришлось прорываться?
— Да. Там, — Игорь Ольгович поморщился и кивнул в сторону Польши, откуда пришли подкрепления, — больше двух тысяч венедов. Они нас особо не сдерживали, а только обстреляли. Но это не все. Пока сюда шли, видели еще отряды. В сотню-две, и все стекаются сюда. Рядом с городом никого, однако, враги неподалеку, и мне кажется, что нас окружают. Ну, а коли так, то через пару дней они нападут. Проклятые язычники!
Последние слова Ольгович выдохнул с ненавистью, видимо, что-то у него было с этим связано, а Владислав повернулся к Змигоду и Добеку, и прошипел:
— Поднять самые свежие конные сотни и послать на южную дорогу. Живо! Мне необходимы точные сведения! — Воеводы отправились выполнять приказ сюзерена, а он, напустив на лицо маску спокойствия, лично помог Игорю Ольговичу снять кольчугу и, придерживая князя за здоровый локоть, повел его к своему походному жилищу. — Пойдем братец. Сейчас выпьем вина. Лекари вывих вправят, мазями целебными тебя помажут, а епископ Адальберт за нас помолится. А заодно обсудим нашу с тобой стратегию. Ты человек опытный, а значит, наверняка, что-то полезное присоветуешь. Идем.
— Да-да, — Рюрикович снова поморщился и, отметив, что его дружинники, все, кто в расчете на легкую добычу добровольно последовал за ним на помощь ляхам, распрягают коней и начинают располагаться на отдых, направился в шатер Пяста.
Два князя скрылись в шатре, а на месте их разговора остался только епископ Адальберт, человек без способностей и великих талантов, но крепкий в вере, неплохой исполнитель и хороший оратор. Священнослужитель находился среди людей. Но ему казалось, что он совершенно один. Над польским лагерем сгущались густые вечерние сумерки. Однако он воспринимал их как Тьму, которая обступает Христово Воинство со всех сторон. А еще ему казалось, что из города за ним наблюдает злой взгляд, который не сулит ему ничего хорошего. И помянув недобрым словом языческих колдунов, от которых он был вынужден бежать из Камминской епархии, Адальберт привычно зашептал молитву Святому Архангелу Михаилу:
— Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой! И да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих души. Да низвергни их силою Божией в адов огонь. Аминь.
Молитва принесла некоторое облегчение. Епископ почувствовал себя уверенней и, несколько раз перекрестившись, Адальберт напустил на лицо маску спокойствия и двинулся вслед за князем-кесарем, который, вот же глупец, надеялся стать королем. Однако епископ был уверен, что он им никогда не станет, ибо Владислав слишком непредсказуем и своенравен, легко поддается влиянию своей властной жены, а значит не достоин быть коронованным правителем. Впрочем, ему этого знать не следовало. Точно так же как и то, что истинным руководителям католической церкви, которые отдают приказы Адальберту, сильная Польша не нужна. Разве только как временный противовес конкурентам-ортодоксам с востока, и не более того.
Померания. Пырыца. 665 °C.М.З.Х.
Мое лицо было обращено в сторону солнца, которое все выше поднималось над глухими лесами, в коих живут люди из племени пырычан. Вокруг меня тысячи мужчин, босые ступни которых смыкаются с травой и землей. Глаза у всех закрыты, а губы еле заметно шевелятся. В этот час каждый из нас славит дарующее тепло светило и просит о чем-то своем. Однако главная просьба у всех одна — помочь в грядущей битве и даровать нам победу над врагами.
Я делаю то же самое, что и воины, эмоции которых чувствую. Дышу ровно и одними губами шепчу беззвучные молитвы. Помогут ли они нам или нет, это мне не известно, хоть я и ведун, человек, главная обязанность коего не играть в РПГ про великого чародея, а ведать и прозревать пути, по которым должно идти его племя. Однако одно мне известно точно. Каждая такая молитва придает человеку славянского корня немного силы и уверенности в себе, а это неоценимо, ибо если воин идет в бой с твердой убежденностью, что его дело Правое, то смутить такого бойца, а затем обратить в бегство, практически невозможно.
Наконец, тишина прерывается шевелением неподалеку. Славление солнца окончено, и лесной лагерь сборного венедского войска понемногу оживает. Люди гасят небольшие костры и пакуют походное снаряжение, а некоторые торопыги уже спешат надеть броню и взять в руки оружие. Куда они торопятся, если до битвы еще минимум два часа? Не понимаю. Но если они хотят таскать на себе лишние килограммы, то это их дело.
Раскрыв глаза, я проморгался. Дождался исчезновения солнечных зайчиков, обулся и повернулся к Немому. Мой воин, пока единственный, кто официально состоит в дружине ведуна Вадима Сокола, кивнул в сторону костра, где мы ночевали, а затем на висящий над огнем котелок, в котором с вечера оставалась жирная ячменная каша. Немой предлагал позавтракать, но перед рубиловом есть не хотелось. Видимо, давала знать о себе привычка из прошлой жизни и боязнь получить ранение в живот. Вагр пожал плечами и, сняв котелок, уселся у костра. Ну, а я, вспомнив, что вчера хотел поговорить с новоиспеченным руянским князем, которого еще в Щецине выбрали главнокомандующим союзного войска, направился к месту сбора наших верховодов.
Подошел, судя по всему, вовремя, поскольку как раз закончился военный совет и Мстислав Виславит, оглядев стоящих вокруг него князей и воевод, громко спросил:
— Ну что братья, все решено?
— Да, — первым Мстиславу ответил вождь лютичей старый Прибыслав, лицо которого в проникающих сквозь пожелтевшую осеннюю листву деревьев солнечных лучах, казалось каменной маской.
— Да, — подтвердил лидер бодричей Никлот, который надеялся на то, что именно он станет главкомом, но, поняв, что может возникнуть распря, здраво прикинул свои возможности, поговорил с волхвами и уступил это место варягу.
— Да, — вторил им временный командир поморян витязь Рагдай, который являлся заместителем сидящего в осажденном городе Сивера и имел шанс стать следующим поморянским князем, поскольку кровей был благородных и авторитет после гибели Вартислава Грифина имел немалый.
Три основных «генерала» высказались. Решение было одобрено и все обернулись к Лучеврату, который вместе со всеми своими волхвами и ведунами сопровождал войско от самого Щецина.