Прибыв в Порт-Ройял 1 июня, Модифорд уже шестнадцатого числа издал прокламацию, которая запрещала антииспанские рейды и аннулировала ранее выданные каперские поручения, направленные против испанских подданных и их собственности. Однако не ясно было, каким образом новый губернатор, не располагавший военными фрегатами, сможет подчинить своей власти пиратскую флотилию, насчитывавшую до пятнадцати кораблей и от полутора до двух тысяч человек.
Когда «Плутовка», салютовав Форт-Чарлзу, появилась на рейде морской столицы Ямайки и отдала якорь рядом с другими пиратскими судами, капитан Джордж Брэннинхэм первым приветствовал Рока Бразильца с борта своего легкого шестипушечного фрегата «Удача» и в завязавшемся разговоре подтвердил все то, что Рок узнал от владельца рыбацкой барки.
— Однако я и мои люди не отчаиваемся, — добавил Брэннинхэм в конце беседы. — Каперство уже не раз запрещалось в этой колонии, но, слава Богу, живет и поныне.
— Разделяю ваш оптимизм, капитан, — кивнул Бразилец. — Всем известно, что Порт-Ройял вырос и разбогател за счет таких людей, как мы с вами. Если умрет пиратский промысел, умрет и этот город.
Вечером, сунув таможенному досмотрщику взятку, пираты с «Плутовки» беспрепятственно сошли на берег и тут же сбыли часть награбленной добычи ловкому еврею, назвавшемуся «мистером Мойшей». Если бы об этой сделке узнал Уильям Коллинз, он наверняка сильно изумился бы. До сих пор Рок и его дружки сбывали свои трофеи лишь ему или кому-либо из его агентов. Да и по договору, заключенному между хозяином таверны «Услада холостяка» и капитаном Роком, последний обязывался передать почти весь «урожай», собранный в этой экспедиции, в руки ненасытного ростовщика.
Однако, еще находясь на Москитовом острове, Рок Бразилец и его команда пришли к мнению, что Красная Рожа — не тот деловой партнер, который им нужен. Награбленные ими товары он обычно скупал за бесценок, зато потом, когда пираты, пропив и проиграв свои деньги, оставались в одних рубахах, давал им ссуды под такие чудовищные проценты, что даже Гамбия — его рабыня и наложница — краснела от стыда.
Приняв во внимание эти и иные соображения, флибустьеры с «Плутовки» решили впредь не показываться в «Усладе холостяка», а обосноваться в двух-трех портовых гостиницах. Рок Бразилец и его ближайшие компаньоны бросили якорь в «Доме для заезжихДжона Стивена»; Оливье Обри, Холера, Том-Гром и Касик Сэм нашли пристанище в соседнем трактире «Зеленый попугай» — заведении, которому гораздо больше подошло бы название «Зеленый змий»; часть буканьеров осела в публичном доме «Девственница», в то время как их старый вожак Джон Боулз отвел невольницу в дом своей вдовствующей тетки миссис Маргарэт Пикерсгилл.
Небольшого наследства, оставленного этой бедной женщине покойным мужем, едва хватало на то, чтобы она не протянула ноги от голода, поэтому появление в ее доме еще одного рта в лице Глории Бенавидес было встречено ею без особого энтузиазма.
— Не бойтесь, тетушка, — успокоил престарелую леди племянник, усаживаясь за стол, — содержание служанки не будет стоить вам ни пенни. Я уже принял ее на довольствие.
— Говоришь, она испанка?
— Да.
— Католичка?
— Не знаю. Должно быть…
— Что она умеет делать?
— Не знаю. Наверно, ничего.
— Боже мой, — вздохнула миссис Пикерсгилл, качая головой. — И это называется «он привел в дом помощницу»!
— Думаю, она сумеет справиться с любой домашней работой, — пожал плечами Боулз.
— Почему она все время молчит? — продолжала допрос тетушка. — Прошло уже полчаса с той минуты, как вы ступили на порог этого дома, но я пока не услышала от нее ни одного слова.
— Прошло уже больше недели с тех пор, как я купил ее, — сказал Боулз, — и все это время она хранит упорное молчание.
— Да что ты! Может, она немая?
— Нет.
— Ты уверен?
— Там, на Кубе, я слышал, как она кричала…
— Зачем ты купил ее, Джонни?
Боулз покосился на Глорию, тихо сидевшую на лавке у маленького запыленного оконца с остекленными деревянными переплетами.
«Зачем?»
Он сам уже не раз задавал себе этот вопрос и не мог найти на него вразумительного ответа. Из жалости? Вряд ли. В его огрубевшей душе давно уже не осталось места для этого чувства. Может, из желания обладать ее молодым красивым телом? Пожалуй, тоже нет. Если бы дело обстояло именно так, разве стал бы он столь долго изводить себя сомнениями? Определенно не стал бы. Зачем же ему понадобилась эта испанская пленница?
Он сложил руки на груди и, взглянув исподлобья на миссис Пикерсгилл, философски изрек:
— Тетушка, я всегда, сколько помню себя, совершал ошибки. Вся моя жизнь — цепь сплошных ошибок. И то, что я купил эту девушку, наверно, тоже является ошибкой. Но, поверьте, мне себя уже не переделать. Совершать ошибки — мое призвание, моя судьба, мой крест. Пока я их совершаю, я живу. Когда же я перестану ошибаться и начну поступать правильно, моя мятежная душа не перенесет этого и тут же покинет тело.
Уильям Коллинз не сразу узнал о том, что Рок Бразилец и некоторые другие шалопаи-висельники, задолжавшие ему, объявились в Порт-Ройяле. Это было непростительным промахом с его стороны. И не дурак он, вроде, был, да только не учел, что Рок может вернуться из похода на другом судне; упустив данное обстоятельство, он велел своим соглядатаям в порту смотреть в оба и не прозевать тот момент, когда на рейде бросит якорь фрегат «Морская чайка».
Указанный фрегат появился в виду города через восемь дней после прибытия в Порт-Ройял баркалоны «Плутовка». Коллинз, не доев сальмагунди, тут же выскочил на улицу и едва ли не в припрыжку бросился к причалам, надеясь одним из первых приветствовать капитана Рока с благополучным возвращением. Однако, к его несказанному удивлению, шлюпка доставила на берег совсем другого капитана. Им оказался Кайман Пэрри.
— Добрый день, мистер Коллинз! — приветствовал ростовщика бывший боцман. — Вышли подышать свежим морским бризом или кого-то ждете?
— Привет, Кайман, — буркнул хозяин «Услады холостяка», внимательно осматривая Пэрри с ног до головы. — Вижу, ты сильно изменился. Почернел, как готтентот, отпустил бороду, раздобыл себе новое платье…
— Угу, — кивнул пират. — И новые ботфорты.
— Прибарахлился, значит… А где же ваш капитан?
Кайман Пэрри выбрался из шлюпки, споткнулся о подвернувшийся под ноги кусок коралла и, чертыхнувшись, грубо ответил:
— Теперь я капитан.
Коллинз смерил собеседника насмешливым взглядом.
— Ты?
— Я, — Пэрри насупился. — Вам это не нравится?
— Мне на это наплевать… Где Бразилец?
Тон, которым был задан этот вопрос, никому не понравился бы. А уж Кайману и подавно. Однако, будучи от природы хитрым малым, он сумел скрыть свою неприязнь к ростовщику под маской доброжелательности.