Не отрывая своего искристого взгляда от Кристины, Губернатор обратился к остальным:

– Вы не возражаете, если мы с этой милой леди поговорим наедине?

Кристина хотела было сказать что-то, возразить, но сила личности этого человека, подобно бурной реке, заполняла комнату. Все остальные молча переглянулись, а затем медленно, один за другим вышли из палаты. Последним удалился Гейб, который задержался на пороге.

– Я буду за дверью, шеф, – сказал он, а затем…

Щелк.

Глава седьмая

– Что ж, Кристина… Добро пожаловать в Вудбери. – Некоторое время Губернатор не переставал улыбаться израненной женщине своей ослепительной улыбкой. – Могу я узнать, откуда вы?

Не поднимая глаз, Кристина глубоко вздохнула. По непонятной причине она решила не упоминать, что работала на телеканале. Вместо этого она просто сказала:

– Из пригорода Атланты. Его сильно потрепало.

– А я из Уэйнсборо – это такая маленькая дыра возле Саванны. – Его улыбка стала шире. – Попроще будет, конечно, чем богатая Адланта.

Кристина пожала плечами.

– Ну, мне-то до богатства далеко.

– Все эти города теперь провалились в тартарары, так ведь? Ту войну выиграли кусачие, – усмехнулся он. – Если вам не известно что-нибудь, чего не знаю я.

Не говоря ни слова, Кристина смотрела на Губернатора.

Его улыбка пропала.

– Могу я спросить, как вы оказались в этом вертолете?

С секунду она колебалась.

– Пилот был… моим другом. Его звали Майк. – Помолчав, она решила продолжить: – Проблема в том, что я пообещала похоронить его по-христиански. – Собеседник, казалось, прожигал ее взглядом. – Думаете, у меня есть шанс устроить похороны?

Губернатор подвинул стул ближе к кровати.

– Думаю, мы сможем прийти к компромиссу в этом отношении… если… если вы подыграете.

– Что-что?

Губернатор пожал плечами.

– Если вы просто ответите на несколько вопросов. Вот и все.

Он вытащил из кармана жилета пачку жвачки «Джуси Фрут», выудил из нее одну пластинку и засунул ее в рот. Затем он предложил жвачку Кристине, но та отказалась. Снова убрав всю пачку, Губернатор придвинул стул еще ближе.

– Видите ли, Кристина… Дело в том… что я несу ответственность перед людьми. Есть некоторая… добросовестность, которую я должен демонстрировать.

Кристина посмотрела на него.

– Я отвечу на любые вопросы.

– Вы с пилотом были одни? Или перед взлетом с вами был еще кто-то?

Она снова тяжело вздохнула, собираясь с мыслями.

– У нас была группа, несколько человек.

– Где?

– Да как всегда… – вздохнула она. – То здесь, то там.

Губернатор улыбнулся и покачал головой.

– Что ж, Кристина… Видите ли, это не сработает.

Он подвинулся еще ближе – теперь спинка стула задевала каталку, а Кристина уловила его запах: сигареты, жвачка и еще что-то неопределенное вроде тухлого мяса – и продолжил уже тише:

– В зале суда хороший защитник может выступить с протестом на основании того, что свидетель скрывает информацию.

«Он вот-вот перейдет границы, – эхом отдавалось в голове Кристины, – ему нельзя доверять, он способен на все». Практически шепотом она ответила:

– Я не знала, что нахожусь на суде.

Узкое морщинистое лицо Губернатора преобразилось: с него исчезли любые намеки на веселье.

– Не стоит бояться меня.

Кристина подняла на него глаза.

– Я вас не боюсь.

– Правда в том, что я не хочу никого ни к чему принуждать… Никто не должен страдать.

Спокойным жестом человека, который привык поправлять свои манжеты, он выкинул вперед грубую руку и вызывающе положил ее на край кровати промеж бедер женщины – не дотрагиваясь до ее, а просто касаясь простыни между забинтованными ногами Кристины. Не отводя глаз, он пристально смотрел на свою собеседницу.

– Вот так… Я пойду на все, чтобы это сообщество выжило. Понимаете?

Она опустила глаза на его руку, разглядела грязь у него под ногтями.

– Да.

– Так почему бы вам, милочка, не приступить к рассказу? А я послушаю.

Кристина мучительно вздохнула и пошевелилась, по-прежнему смотря на свои колени.

– Я работала на девятом канале, на радио WROM. Это один из филиалов «Фокс», вещает в городах к северу от Атланты… Была продюсером сегмента. Распродажи, пропавшие питомцы и все такое… Сидела в высокой башне на Пичтри-авеню – в той, у которой еще вертолетная площадка на крыше. – Кристина тяжело дышала: каждое слово отдавалось болью во всем ее теле. – В момент Обращения человек двадцать остались на станции… Некоторое время мы питались едой из кафетерия на четвертом этаже, потом начали вылетать на вылазки на вертолете.

Кристина остановилась, чтобы перевести дыхание.

Губернатор внимательно посмотрел на нее.

– У них там еще остались какие-то припасы?

Женщина покачала головой.

– Ничего… Ни еды… Ни электричества… Ничего. Когда еда кончилась, люди стали присматриваться друг к другу.

Она закрыла глаза и попыталась отогнать от себя воспоминания, которые нахлынули на нее, как яркие кадры из жестокого фильма: забрызганные кровью прилавки кафетерия, мониторы в снегу, гниющая отрезанная голова в холодильной камере, крики в ночи.

– Майк, благослови, Господи, его душу, защищал меня… Он был пилотом вертолета… Мы много лет работали вместе… И в конце концов мы с ним… смогли выбраться на крышу и ускользнуть на вертолете. Мы думали, что все удалось… но не понимали, что кое-кто из нашей группы решил, что никто из нас не должен уйти. Этот человек повредил двигатель вертолета. Мы сразу же это поняли. Едва смогли вылететь из города… пролетели миль пятьдесят, не больше… а потом услышали… и увидели… – Она в отчаянии покачала головой и подняла глаза. – В общем… дальше вы уже знаете. – Кристина попыталась скрыть свою дрожь. Голос ее стал более резким, наполнившись печалью. – Я не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Вы через многое прошли. – Губернатор погладил ее по забинтованному бедру, мгновенно изменив свою линию поведения, а затем улыбнулся, отодвинулся от кровати и поднялся на ноги. – Мне жаль, что вам пришлось со всем этим столкнуться. Времена нынче тяжелые… Но здесь вы в безопасности.

– В безопасности? – Она не могла сдержать кипевший в ней гнев и теперь демонстрировала мертвую хватку опытного продюсера, который не терпел, когда ему пускали пыль в глаза. – Вы серьезно?

– Более чем, милочка. Мы строим здесь хорошее, крепкое общество. И мы всегда рады новым людям, которые готовы присоединиться к нам.