– Первую?
– Баха, то, что ты играл, когда я в первый раз осталась ночевать.
– А, Марчелло.
Даже не помню, когда я в последний раз играл по заявкам. Для меня пианино – исключительно личный инструмент, предназначенный только для моих ушей. Родные не слышали, как я играю, уже много лет. Но она попросила – и я буду играть для моей милой Аны. Пальцы ласкают клавиши, и в гостиной льется завораживающая музыка.
– Почему ты всегда играешь только грустное? – спрашивает она.
Это грустно?
– Значит, играть ты начал в шесть лет? – продолжает расспрашивать она, разглядывая меня, задрав голову. Взгляд, как обычно, открытый и любознательный; а после этой ночи могу ли я ей в чем-то отказать?
– Я стал учиться на пианино, чтобы угодить новой матушке.
– Хотел вписаться в идеальную семью? – В ее тихих словах – отголоски моих откровений после той ночи в Саванне.
– Ну, можно и так сказать. – Грейс первая заметила, что на уроках музыки я веду себя куда менее зажато, расслабляюсь. И, хотя говорить меня все равно было не заставить, я мог улыбнуться или прикоснуться к руке. Это было уже что-то, хоть какое-то движение вперед. Мне не хочется говорить на эту тему; даже удивительно, как много личной информации обо мне она успела запомнить. – Почему ты не спишь? Разве тебе не надо отдохнуть от вчерашних мучений?
– Для меня сейчас восемь утра. И пора выпить таблетку.
– Молодец, что не забываешь. Наверное, стоит принимать противозачаточные, учитывая часовой пояс. Стоит подождать полчаса, а завтра утром сместить еще на полчаса. Чтобы в итоге перейти на приемлемое время.
– Хороший план, – соглашается Ана. – И чем займемся в эти полчаса?
Ну, я мог бы тебя трахнуть на пианино.
– Да есть пара идей, – дразню ее я.
– Или поболтаем? – Она хитро улыбается.
Но я не в настроении разговаривать.
– Лучше мои варианты.
Я обхватываю ее за талию, притягиваю к себе на колени и зарываюсь лицом в ее волосы.
– Тебе всегда лишь бы секс, а не разговоры. – Она смеется.
– Точно. Особенно с тобой.
Ана кладет руки мне на плечи, но тьма внутри не просыпается. Я покрываю поцелуями ее шею, от самой мочки уха, ниже…
– Может, на пианино? – шепчу я, возбуждаясь при мысли о распростертой на нем обнаженной девушке, о свисающих до пола локонах…
– Я хочу кое-что понять, – тихо говорит она мне на ухо.
– Какая вы любопытная, мисс Стил. И что же вам нужно понять? – Я носом сдвигаю ворот банного халата с ее плечика, кожа такая нежная и мягкая.
– О нас. – Эти простые слова звучат, как молитва.
– Хмм… И что же о нас? – Я делаю паузу. На что это она намекает?
– Соглашение.
Я замираю и смотрю ей прямо в глаза. Почему теперь? Провожу пальцами по ее щеке.
– По-моему, соглашение теперь под вопросом, разве не так?
– Под вопросом? – Ее губы трогает слабая улыбка.
– Под вопросом, – с тем же подобием улыбки отзываюсь я.
– Ты ведь хотел… – У Аны в глазах растерянность.
– Ну, то было прежде.
– Прежде? Прежде, чем что?
– Прежде…
До всего этого. До того как ты перевернула мой мир, до того как мы стали спать в одной постели. До того как ты стала прикладываться ко мне на плечо у пианино. Все так…
– До того как случилось большее… – бормочу я, отгоняя уже знакомое внутреннее волнение.
– О… – тянет она, довольная.
– Мы уже дважды развлекались в игровой, и ты не убежала с воплями прочь.
– А ты этого ждал?
– Ты всегда все делаешь неожиданно, Анастейша.
Она снова хмурит брови:
– Так, давай все же уточним. Ты просто хочешь, чтобы я все время соблюдала правила, но не само соглашение?
– Не считая игровой. Я хочу, чтобы в игровой ты следовала духу контракта, и да – в остальное время хочу, чтобы ты соблюдала правила. Так я буду знать, что ты в безопасности. И смогу заполучить тебя в любой момент, – игриво добавляю я.
– А если я нарушу одно из правил?
– Тогда я тебя накажу.
– Даже без моего разрешения?
– С разрешением.
– А если я откажусь? – настаивает она.
Зачем так упрямиться?
– Откажешься – значит, откажешься. Мне придется найти способ переубедить тебя. – Ей ли не знать. Она не позволила отлупить себя в ангаре, а мне хотелось. Зато получилось в тот же вечер, только позже… с ее разрешения.
Ана встает и идет к дверям гостиной, и мне в какой-то миг кажется, что сейчас она уйдет насовсем, однако она оборачивается, и вид у нее озадаченный.
– Значит, наказания остаются?
– Только если ты нарушишь правила.
– Мне нужно их перечитать. – Она вдруг принимает очень деловой вид.
Сейчас?!
– Я принесу.
В кабинете включаю компьютер и распечатываю правила, не переставая удивляться, отчего мы этим занимаемся в пять утра.
Возвращаюсь с распечаткой. Ана наливает воды в стакан. Я усаживаюсь на барный табурет и жду, наблюдая за ней. Спина прямая и напряженная; как-то все не очень хорошо. Затем она оборачивается, и я подталкиваю к ней листок бумаги через стойку бара.
– Лови.
Она наскоро просматривает правила.
– Значит, слушаться все же надо?
– О, да.
Ана качает головой и иронически кривит губы, закатывая к тому же глаза к потолку.
Ура!
Я вдруг чувствую прилив радости.
– Ты что, закатываешь глаза, Анастейша?
– Может быть. Зависит от твоей реакции. – Она смотрит и весело, и испуганно.
– Как всегда.
Если бы она только позволила…
Она сглатывает, глаза распахиваются от предвкушения.
– И…
– Что?
– Ты хочешь отшлепать меня?
– Хочу. И отшлепаю.
– В самом деле, мистер Грей? – Она скрещивает руки на груди и вызывающе вскидывает подбородок.
– Ты меня остановишь?
– Сначала поймай!
От кокетливой улыбки у меня сразу же встает. Хочет поиграть.
Я слезаю с табурета, настороженно наблюдая за ней.
– В самом деле, мисс Стил? – Воздух между нами чуть ли не искрит от напряжения.