Теперь ты знаешь. Это – я.
Она оборачивается и смотрит на меня пронзительно. Я жду, пока она хоть что-нибудь скажет, однако она молча проходит в глубь комнаты. Мне не остается иного, кроме как следовать за ней.
Ана проводит рукой по замшевой плети, одной из моих любимых. Говорю, что она называется флоггер. Ана молчит. Подходит к кровати, рассматривает, с любопытством пробегает пальцами по резной деревянной колонне.
– Скажи что-нибудь, – прошу я. Я не могу вынести ее молчания.
– Ты делаешь это с людьми или они делают это с тобой?
Наконец-то!
– С людьми? – Я едва не фыркаю. – Я делаю это с женщинами, которые сами того хотят.
Ана стремится к диалогу. Надежда есть.
Она хмурится.
– Если у тебя есть добровольцы, зачем ты привел сюда меня?
– Я очень хочу делать это с тобой. – Мое воображение будоражат картинки: Ана, связанная во всевозможных позах то на кресте, то на кровати, то на скамье для порки…
– Ой! – восклицает она и бредет к скамье. Не могу оторвать глаз от ее пытливых пальцев, медленно гладящих кожаную обивку. В ее прикосновении сквозят любопытство и чувственность… Догадывается ли она об этом?
– Ты садист?
– Я – Доминант, – поясняю я, отчаянно пытаясь подойти к сути.
– Что это значит? – спрашивает она потрясенно.
– Это значит, что ты добровольно признаешь мою власть над собой. Во всем.
– Почему я должна это делать?
– Чтобы доставить мне удовольствие, – шепчу я. – Иными словами, я хочу, чтобы ты хотела доставить мне удовольствие.
– Каким образом? – тихо спрашивает она.
– У меня есть правила, и ты должна их выполнять – для твоей пользы и для моего удовольствия. Если я буду тобой доволен, ты получишь награду. А если нет – накажу тебя, и ты запомнишь.
Жду не дождусь, когда мы перейдем к твоей дрессировке. Я научу тебя всему. Если ты станешь частью моего мира, тебе придется измениться, причем сильно. Я удивленно понимаю, что от этой мысли мне становится больно. Неужели я не хочу, чтобы она изменилась? Но это необходимо.
Ана смотрит во все глаза на розги возле скамьи.
– А это что? – Она обводит рукой вокруг себя.
– Стимулирующие средства. Награда и наказание.
– Значит, тебе приятно навязывать мне свою волю?
В самую точку, мисс Стил. Это чувство заменяет мне счастье.
– Ты должна доверять мне и подчиняться добровольно. – Мне необходимо твое разрешение, детка. – Чем ты послушнее, тем больше удовольствия я получаю – все очень просто.
– Хорошо, а что с этого буду иметь я?
– Меня. – Я пожимаю плечами. Всего лишь меня. Точнее, всего меня. И удовольствие ты получишь еще то…
Ее глаза раскрываются шире, однако она молчит. Это невыносимо!
– По твоей реакции ничего не поймешь, Анастейша. Давай пойдем вниз, чтобы я собрался с мыслями. Здесь я не могу смотреть на тебя спокойно.
Протягиваю ей руку, и впервые она колеблется, нерешительно переводит взгляд с руки на лицо. Черт! Я ее напугал.
– Я не причиню тебе вреда, Анастейша. – Она робко вкладывает свою руку в мою. Я в восторге. Она не сбежала! Значит, можно показать ей комнату для сабы. – Давай я покажу тебе кое-что еще. – Веду ее по коридору. – Твоя комната. Ты можешь украсить ее по своему вкусу.
– Моя комната? Ты хочешь, чтобы я сюда переселилась? – в недоумении восклицает Ана.
Похоже, я зря поспешил.
– Не на все время, – успокаиваю я. – Скажем, с вечера пятницы до воскресенья. Если ты захочешь, конечно.
– Я буду спать здесь?
– Да.
– Одна?
– Да. Я же говорил тебе, что всегда сплю один. Ну, если не считать того случая, когда ты напилась до бесчувствия.
– А ты где спишь?
– Моя комната внизу. Пойдем, ты, наверное, проголодалась.
– Что-то у меня аппетит пропал, – объявляет она все с тем же упрямым видом.
– Ты должна поесть, Анастейша.
Если она согласится стать моей, то в первую очередь я займусь ее режимом питания… и нервничать отучу.
Не забегай вперед, Грей.
– Я понимаю, что подталкиваю тебя на темный путь, Анастейша. Хорошенько подумай. – Она спускается за мной по лестнице и входит в гостиную. – Может, ты хочешь что-то спросить? Ты подписала договор о неразглашении, поэтому спрашивай все, что угодно, я отвечу.
Если мы договоримся, ей придется быть более общительной. В кухне открываю холодильник, достаю тарелку с сырами и виноград. Гейл не знала, что у меня будет гостья, поэтому еды мало… Не заказать ли ужин на дом? Или, наоборот, сводить ее куда-нибудь поужинать?
Как на свидание. Еще одно свидание. Не хочу вселять в нее подобных надежд. Я не хожу на свидания. Разве только с ней… Эта мысль действует мне на нервы. В хлебнице лежит свежий французский багет. Хлеба с сыром вполне хватит. Вдобавок она заявила, что не голодна.
– Сядь. – Указываю на барный табурет, и она садится, глядя мне в глаза.
– Ты говорил о каких-то бумагах?
– Да.
– Что за бумаги?
– Кроме договора о неразглашении, существует контракт, в котором описано, что мы будем делать, а что нет. Я должен знать твои пределы допустимого, а ты – мои. Все по взаимному согласию.
– А если я не соглашусь?
Черт!
– Ну, что поделать, – обманчиво спокойно говорю я.
– Но у нас не будет отношений?
– Нет.
– Почему?
– Потому что это единственные отношения, которые меня интересуют.
– Почему?
– Так я устроен.
– А почему ты стал таким?
– Почему люди такие, а не иные? На это трудно ответить. Почему кто-то любит сыр, а кто-то нет? Ты любишь сыр? Миссис Джонс, моя домработница, оставила на ужин… – Пододвигаю к ней тарелку.
– И какие правила я должна выполнять?
– Они зафиксированы на бумаге. Обсудим, когда поедим.
– Я в самом деле не голодна, – шепотом отвечает она.
– Все равно поешь. – Ана сморит на меня с вызовом. Миролюбиво спрашиваю: – Налить тебе еще вина?
– Да, пожалуйста.
Наполняю ее бокал и сажусь рядом. Ее покорность отчего-то не радует меня, а пугает.
– А закуску?
Она берет пару виноградин. И все, неужели ты ешь так мало?
– И давно это у тебя? – спрашивает она.