— Из них десять — кирасиры. Сам понимаешь — сила большая.
— Значит, гражданская война у них там назревает нешуточная…
— Именно. Я уверена, что Габсбургам будет не до войны с тобой. Им бы против Августа устоять. А ведь он не остановился на тридцати тысячах.
— Он хочет всю Польшу по миру пустить?
— Не знаю, но пока именно это он и делает. Причем жестоко карает за любое противодействие или неповиновение. Магнаты разорены. Шляхта нищенствует или висит на деревьях. Его войска постоянно практикуются, разбивая раз за разом выступления против него. Видимо он сильно обиделся на поляков.
— Ему есть за что, — усмехнулся Петр. — Очень интересно. А ведь нам, пожалуй, нужно продолжить операцию 'ветер перемен'. Оспа, простуда и прочие замечательные вещи ждут не дождутся многих представителей старых династий Европы. Если уж и ввергать Священную Римскую Империю в Гражданскую войну, то чем круче она будет, тем лучше.
— Вот и получается, что реальная коалиция, с которой мы можем столкнуться, будет состоять из Французского королевства и Османской Империи. Ну и при поддержке испанского и португальского флотов. Да и то — ровно до того момента, как умрет Людовик XIV. Дальше у них начнется чудовищный бардак.
— И война за французское наследство…. Как думаешь, сколь быстро соберется коалиция?
— Учитывая неопределенность Вены, это может растянуться на несколько лет. Да и твои заметки о тактике постараются освоить, что тоже требует времени.
— Прелестно…
— Что?
— В 1711 году должен почить Иосиф. Весной.
— Ты уверен?
— В таких делах нельзя быть полностью уверенным. Но если коалиция соберется году к девятому — десятому, будет недурно. Уверен, что начало беспорядков в Священной Римской Империи спутает все их планы.
— Вот видишь, — мило улыбнулась Анна. — Все не так уж и плохо.
— Плохо. Очень плохо. — Недовольно произнес Петр. — Опять война.
— Но проблем с порохом быть уже не должно, — развела руками герцогиня. — Запасы селитры, полученные от наших союзников весьма внушительны. А химическая фабрика уже начала отгружать первые партии концентрированной азотной кислоты, получая азот из воздуха и далее по методу… не помню уже.
— Да, в этом плане все неплохо. Мы даже можем начать начинять артиллерийские снаряды более могущественным взрывчатым веществом, подняв их и без того солидную разрушительную мощь. Однако война — это не столько порох, сколько деньги. А экономика России едва начинает дышать после стольких столетий тяжкого застоя.
— Ты еще скажи, что она едва дышит, — хохотнула герцогиня. — За время своего правления ты смог увеличить налоговые сборы вдвое! Ты понимаешь? Вдвое! Причем, снизив и упорядочив налоги…
— Да, — кивнул Петр. — Не все так плохо. Государственный бюджет увеличился втрое и нам стало доступно многое из ранее невозможного. Наш экспорт приносит огромные доходы, как лично мне, так и посредством налогов и таможенных сборов государственной казне. Пожалуй, мы уже стали монополистами в Северной и Центральной Европе по производству пиломатериалов и оконного стекла. Но все одно — война сейчас очень не к месту. Тем более такая…
— А что не так?
— Кого я грабить буду? Без грабежей война убыточна. Тем более продолжительная.
— Дорогой, но зачем тебе поднимать всю армию?
— Я не знаю, какие силы будут мне противостоять. Французы с турками могут совершенно спокойно выставить и двести, и триста тысяч.
— Но ты их и полевой армией разобьешь, — пожала плечами Анна. — Новые орудия… минометы, очень могущественны и скорострельны. Как и винтовки под унитарные металлические патроны. Да еще и эти… ммм… картечницы.
— Их всего три штуки изготовлено.
— Но за эти три года, что наши противники будут сколачивать коалицию, ты сможешь увеличить их число.
— Не забывай о том, что французы могут высадить десант где угодно. Побережье Балтики или Белого моря. Оно чрезвычайно велико. Броненосцы могут и не справиться. А ведь еще есть Черное море, вход в которое контролируют наши враги. Там тоже масса вариантов. Везде быть сильным нельзя.
— Им тоже.
— Кроме того, из семидесяти тысяч полевой армии мне приходиться выделять часть на прочие задачи. Или ты забыла о затянувшемся конфликте с Жузами. А он оттягивает на себя пять тысяч конных егерей. Хорошо еще без артиллерии справляются. Но пока перед ними степь. Первые же города потребуют усиления в лице пехоты и артиллерии. А еще на носу война на побережье Тихого океана. И я понятия не имею как там все пойдет. Да, дикари с луками и пиками, но их много. Очень много. Там будет натуральная мясорубка. Двадцать тысяч — это самое малое, что туда нужно отправить. И поверь — те же картечницы там будут намного нужнее. Все. Сколько ни есть.
— И сколько ты собираешься оставить войск в Европе? — Нахмурилась Анна.
— Полевой армии тысяч тридцать… — грустно произнес Петр. — Плюс то, что получится подготовить за эти три — четыре года.
— Да уж… — кивнула Анна, вспоминая каких трудов стоит подготовить солдат из совершенно диких крестьян. Их ведь приходилось первые года полтора — два не только обучать элементарным вещам, но и банально откармливать и приучать к строгой гигиене. — А как же железная дорога? Она ведь продолжает строиться, — задумчиво произнесла герцогиня. — Уже три года как. Уже действует линия Тула — Москва — Тверь. Участки до Великого Новгорода и Воронежа в процессе постройки. В течение пары лет их должны закончить. Что позволит относительно быстро перебрасывать войска с Балтики на Черное море.
— Ввод этой железной дороги в эксплуатацию — очень важно для России. Однако не позволит решить проблемы оперативного маневрирования. От Азова до устья Днепра не так и быстро добраться. Даже на корабле. Тем более, что у наших противников есть возможность наступать на обоих фронтах… — произнес Петр и задумался.
— Судя по твоему лицу, — отметила оживившаяся Анна, — ты что‑то придумал.
— Да… ты знаешь, правильно поставленный вопрос может подсказать ответ. Если у противника есть возможность наступать на двух удаленных театрах военных действий, то нужно как‑то сделать так, чтобы он сосредоточил все усилия на одном.
— И как же?
— Датские проливы не очень глубокие, да и течение там умеренное. А значит их вполне можно заминировать.
— Мины? В воде? — Удивилась герцогиня.
— Именно так. Я тебе о них еще не рассказывал. Их начали использовать только в XIX веке, во второй половине. Такие стальные бочки с выступающими шипами взрывателей. Снизу цепь и якорь, благодаря которым они не на воде плавают, а чуть ниже. Потому не видны. Ну и с места не срываются. Много их, конечно, сделать не получится. Но оно и не нужно. Достаточно провести учебный подрыв при максимальном количестве свидетелей, после чего начать демонстративно ставить минные поля, договорившись с датчанами о проходах и прочем. Вряд ли они откажутся перекрыть весь фарватер, кроме того, что простреливается их пушками.