«Тайна, покров которой так долго скрывал тех, кто совершил преступление, вскоре, похоже, будет разгадана. В последние сорок восемь часов открыта цепь важных обстоятельств. Вчера утром полиция Шэдуэлла получила из Мальборо, графство Уилтшир, информацию, что некий мужчина своеобразной наружности попал под подозрение и взят магистратами города под стражу. По описанию он очень высок и внешне в точности напоминает того, кого вскоре после убийства видели бегущим вместе с человеком пониже по Грейвел-лейн. Осмотр его одежды выявил много пятен крови на одной из рубашек. Сама рубашка была сильно порвана у воротника и на груди. Выяснились и другие обстоятельства, развеявшие сомнения по поводу его личности. Оказалось, что он состоял в переписке с человеком, который уже находится под стражей, что явно уличает их в грязных делишках. Магистраты отправили в Мальборо Уилланса и Хьюитта и вечером ждут их возвращения с подозреваемым».
Терпение магистратов подверглось жестокому испытанию, пока они ждали прибытия еще одного злодея, – ведь не оставалось сомнений, что вскоре после убийства Уильямсонов люди видели, как по Нью-Грейвел-лейн в сторону Рэтклифф-хайуэй бежал высокий тип. Все подозрительные обстоятельства указывали на этого человека: телосложение, пятна крови на разорванной рубашке и сверх того – личная переписка с заключенным. А следствие тем временем шло своим чередом. Полицейские, обыскивавшие «Грушевое дерево», выявили и арестовали еще одного подозреваемого. Было ли это результатом очередной наводки Вермилло?
Молодого иностранного моряка Джона Фредерика Рихтера взяли под стражу в «Грушевом дереве» (то есть там же, где проживал Джон Уильямс) полицейские Батлер и Холброк. Его заподозрили, потому что под его кроватью обнаружили влажные синие штаны со следами плохо смытой грязи ниже колен. Когда его попросили объяснить это обстоятельство, он ответил, что штаны оставлены в «Грушевом дереве» ушедшим в море постояльцем. И поскольку не были никем востребованы, он их присвоил. По поводу грязи на них Рихтер ничего не знал. Пока они находились в его распоряжении, к ним никто не прикасался. Рихтер признал, что чистил их щеткой, но отрицал, чтобы хоть раз стирал. Его строго допросили на предмет, не знает ли он Уильямса. Рихтер ответил, что они познакомились три месяца назад, но близко не сошлись. Ни разу не выпивали на стороне и лишь иногда пересекались в «Грушевом дереве». Да, в доме был сундучок с инструментами, принадлежавший иностранцу Джону Питерсону. Кроме всего прочего, в нем лежали несколько молотков, но ни одного из них он в последние три недели не видел. Затем Рихтеру показали молот, найденный в доме Марра, и он сказал, что молот в точности похож на тот, что он видел среди инструментов Питерсона. Питерсон помечал свои вещи инициалами Дж. П. И раз они есть на бойке, следовательно, молот из «Грушевого дерева». По речи Рихтер не понял, что Уильямс – ирландец, но слышал, что об этом поговаривали. Он помнил, что за три или четыре дня до ареста у Джона были большие баки, но во время их последней встречи не заметил, чтобы в его внешности произошли изменения. В ночь убийства Уильямсона и его семьи [18] незадолго до часа он слышал стук в дверь, а затем ему сказали, что это был Уильямс. Рихтеру не говорили, что Джон просил у хозяйки шесть пенсов. По его виду он вообще не подумал, что Уильямс моряк, но ему сказали, что он нанимался на «Роксбургский замок» Ост-Индской компании. Еще он слышал, будто капитан судна говорил, что если Уильямс еще хоть раз сойдет на берег, его непременно повесят. Это был намек на неуживчивый характер подозреваемого.
Во время всего допроса Рихтер отвечал с большой неохотой и, судя по всему, не горел желанием делиться имеющимися у него сведениями. Магистраты предупредили, чтобы он осмотрительно относился к тому, что говорит, и призывали говорить правду, не опасаясь последствий. Но он замкнулся, стараясь избегать обсуждения некоторых тем.
«Морнинг кроникл» выделяет другие моменты из показаний Рихтера:
«Его тщательно расспросили, знает ли он, что две персоны – плотник и столяр (чьи имена, хотя и были известны суду, по понятным причинам не разглашались) – водили знакомство с Уильямсом? Рихтер ответил, что около четырех недель назад видел, что они выпивали с Джоном в “Грушевом дереве”, и с тех пор встречал их там без него. В ночь убийства семьи Марра, за несколько минут до того, как Уильямс возвратился домой, раздался стук в дверь. Он (допрашиваемый) спустился, чтобы ее отпереть, но обнаружил, что ключ с внутренней стороны вынут из замка. Тогда он крикнул матери хозяйки гостиницы миссис Вермилло, чтобы та открыла замок. И, услышав, что она идет вниз, поднялся в свою комнату. Потом различил, как она говорит с человеком, который по голосу напомнил ему одного из двух упомянутых мужчин. Через несколько минут появился сам Уильямс. Времени было почти половина второго.
На следующий день примерно в одиннадцать утра допрашиваемый отправился осмотреть из любопытства дом, где произошло убийство, и видел трупы. Вернувшись оттуда, он нашел Уильямса на заднем дворе, где тот стирал чулки. Рихтер не сказал, где он был. А на вопрос магистрата почему, ответил: “Не знаю, не могу объяснить”».
Рихтер не сумел объяснить, откуда взялась на найденных под его кроватью штанах грязь и почему они были влажными, и его оставили за решеткой. Далее газета писала:
«Корнелиус Харт и Иеремия Фицпатрик, два ирландца, плотник и столяр, на которых указывал последний свидетель (и которых подозревали, что они вместе с Уильямсом совершили убийства), предстали перед судом. Харт заявил, что знал Уильямса всего две недели. Пива с ним никогда не пил – только пару стаканов джина. Магистраты спросили свидетеля, с какой целью за несколько дней до убийства Марров тот пришел к Уильямсу в “Грушевое дерево”, и получили ответ, что Харт тогда загулял и спустил все деньги. Жена бы его не пустила домой, вот он и заявился к Уильямсу.
Вызвали Рихтера, чтобы он опроверг заявление Харта, будто тот никогда не пил с Уильямсом пива, но Рихтер не стал настаивать на своем и сказал, что, возможно, это был в самом деле джин. Затем добавил, что в следующее воскресенье после убийства мистера Марра видел вместе Харта, Фицпатрика и Уильямса. Впоследствии один из ирландцев снова заглядывал справиться об Уильямсе, но не просил, чтобы о его визите умолчали. С Уильямсом так и не повидался, поскольку тот имел привычку поздно вставать и поздно ложиться спать.
Фицпатрик заявил, что познакомился с Уильямсом примерно три недели назад, когда они вместе пили пиво. В тот раз он впервые попал в эту компанию. Когда Фицпатрика спросили, что он имеет в виду под словом компания, тот ответил – Уильямса. Через какое-то время он, Уильямс и еще один человек отправились в “Юнион”, что на Нью-Грейвел-лейн в двух-трех домах от Уильямсонов, и там приложились к “Сэмпсону”, это такой крепкий джин. Свидетель признал, что заглядывал к Уильямсу в промежуток между убийствами Марров и Уильямсонов, но отрицал, что когда-либо выражал желание скрыть свой визит. В ночь убийства Марров он лег спать в половине двенадцатого».