И только тогда Настя запаниковала. Ощущение было таким, словно она вышла из плотной воды в какую-то иную – легкую, прозрачную до синевы, которой при желании, наверное, можно было дышать, но Настя лишь выпустила изо рта маленькую струйку легких прозрачных пузырьков. Так легче. В висках стучало тревожно и гулко, в горле стоял ком – кислород горел в мышцах, работавших за пределами возможностей обычного человека.
«Я Иная!» – сказала себе Настя, шевельнув онемевшими губами.
– Иная, Иная, Иная… – подхватило странное эхо, вторившее пульсу сквозь шум в ушах.
Настя перевернулась и коснулась ногами дна. Темный амулет лежал на прозрачном песке, в жемчужном блеске крупных округлых песчинок он казался еще чернее.
«Так надо», – сказала Настя, но в этот раз ей никто не ответил. Совсем как на земле, Настя нагнулась и подхватила за цепочку небольшую овальную табличку, на которой было что-то нацарапано, сгруппировалась, чтобы как можно сильнее оттолкнуться от дна, и в невесомой дали вдруг увидела призрак разрушенного города.
Настя никогда не увлекалась дайвингом. Затопленные города она видела только по телевизору. И города ли это? Остовы человеческого жилья, ушедшие под воду, заросшие ракушками, разрушенные, оплетенные водорослями до неузнаваемости, похороненные в чужеродной среде и поглощенные ею.
Дрожащий мираж, на миг показавшийся на горизонте, был чист и светел. Наверное, если туда заплыть или просто зайти, можно было бы разглядеть диковинные постройки, различить орнаменты, украшавшие разрушенные стены, и коснуться рукой гладкого прозрачного мрамора колонн…
В глазах потемнело. Настя чуть не сделала вдох, захлебнулась и, изо всех сил толкнувшись от дна, ринулась вверх. Она не видела света и не видела поверхности воды, теряя сознание, она барахталась, как слепой котенок, пока чьи-то руки не подхватили ее и солнце не закачалось перед глазами вместе с небом и зелеными горами.
– Не надо, я сама… – хрипло сказала Настя, хватая ртом воздух, – я хорошо… плаваю…
– Все вы так говорите, – укоризненно сказал молодой парень на чистом русском языке, и Настя поняла, что он держит ее на руках. Парня звали Искандер, его мать была русской, сам он учился в Москве, а летом подрабатывал спасателем, и если не врал, то совсем чуть-чуть не доплыл в институте до кандидата в мастера спорта.
Лариса, примчавшаяся на шум, восхищенно смотрела на его загорелый торс и невнятно бормотала что-то об искушении и грехах прошлой жизни. Настя открыла было рот в ответ на давно пройденное КМС, но вовремя вспомнила, сколько лет назад это было, кто за кем бросился сегодня в воду, и уважительно промолчала. Участливая публика разошлась, полностью удовлетворив свое любопытство. Насте даже показалось, что зрители немного разочарованы тем, что спасатель не вынес ее на руках из воды, как в кино, а лишь подстраховал, поддерживая за локоть. Она торопливо, но горячо поблагодарила его за помощь.
– Настя, ты куда? – крикнула Лариса ей вслед. – Вот сумасшедшая!
Уборка на этаже еще не закончилась. Все произошло очень быстро, горничные только-только должны были дойти с дальнего конца коридора до лифтов. Темная пластинка оттягивала руку, от цепочки немели пальцы. Вложив медальон в безжизненную ладонь уборщицы, Настя выскочила в коридор, примчалась к себе в номер и захлопнула за собой дверь так, словно все зомби мира гнались за ней сейчас.
Если это испытание – она его не прошла. Ну и пусть! Больше она не могла самостоятельно принимать решения, думать, действовать, рассуждать об Иных и людях, о талисманах Темных и своем праве распоряжаться ими. А главное – не могла оставаться со всем этим наедине. Дрожащими руками она схватила из тумбочки телефон, нажала вызов.
«Пожалуйста, – шептала Настя, слушая длинные гудки, – ну давай, возьми трубку. Пожалуйста!»
– Алло, я занят, ты не могла бы…
– Никита… – позвала Настя, сползла на пол и обессиленно прислонилась спиной к кровати. Нет, у нее решительно не получалось сейчас говорить по телефону, слова утекали как вода в песок. – Не сбрасывай… меня…
– Настя, что с тобой?
– Я… Ты еще здесь?
– Да, говори!
Ее словно что-то коснулось у самого сердца.
– Я… хочу домой… – Сквозь мокрую прядь волос она крепко прижала мобильник к уху.
– Что случилось?!
– Не телефонный разговор, – мужественно выдавила Настя казенную фразу.
– Настюш… Ладно, подожди… Ничего не бойся, я не отключаюсь, ты тоже трубку не вешай.
Никита заговорил с кем-то, кто был рядом с ним, она сидела и отрешенно слушала его голос. А потом он спросил совсем другим тоном:
– Настя, скажи, а вот прямо сейчас тебе какая-то помощь нужна?
– Нет. Со мной все в порядке. – Настя вздохнула и наконец собралась с мыслями. – Но я здесь кое-что нашла… Мне надо это срочно с кем-то обсудить.
– Да, я понял. Бери такси, езжай в аэропорт, номер рейса скажу чуть позже. Я тебя встречу. Все будет хорошо.
Настя закрыла глаза, посидела несколько минут. Кажется, она начала понимать, как работает Ночной Дозор в условиях затянувшегося перемирия. Она подтянула к себе простыню, все еще валявшуюся на полу возле кровати, механическим движением вытерла волосы и встала. Те сумасшедшие сборы, что были в Москве, теперь казались ей верхом упорядоченности.
Стр:
На Смоленской набережной дул пронизывающий ветер. После Предуральска Никита ходил по Москве нараспашку, наслаждаясь легкой осенней прохладой, но порывистый ветер, гулявший у Москвы-реки, заставил его дернуть вверх молнию ветровки. Ветровка была новой, этикетку с нее Сурнин оторвал прямо в магазине. Ту одежду, в которой он всю ночь лазил по свалкам, грязным окраинам и продирался по заброшенной дороге через лес, он накануне выбросил еще до того, как упал спать. Несмотря на Дианины чары, от нее все равно шел характерный запашок с примесью псины.
В офис Никита пришел, как и договаривались, к двум часам дня. Ночью его никто не дергал. Смены давно поменялись. За столом, где Сурнин видел только Басоргина, сидела волшебница, которую Никита помнил смутно. Кажется, ее звали как-то очень красиво: то ли Аделина, то ли Аделаида. Она успешно отбивалась от лавины звонков и запросов. Басоргин как раз собирался уходить, свалив на нее бесконечную текучку.
– Никита, ты обедал? – сказал он вместо приветствия.
– Нет, не успел, Эдуард Карлович, все проспал.
– Ничего, сон тебе на пользу… Пойдем со мной. У нас на втором этаже доставку в офис организовали в комнате, где девчонки чай пьют. Что-то должно остаться.
Остались чай и выпечка.
– Так, Никита, – сказал Басоргин, отложил салфетку и закрыл их «сферой отрицания». – Что скажешь об Александре Спешилове?
Никита настраивался на серьезное продолжение вчерашнего разговора, дотошное уточнение деталей, которые еще предстоит изложить в отчете, и совсем забыл о молодом дозорном.