– Спасибо… Алло, Саша, я уже живой, что у нас? – спросил Никита в трубку, проследив за Настей взглядом. – Как это ничего?
Настя молча забралась на кровать с другой стороны, переложила подушку в ноги и, приобняв ее, устроилась у низкой спинки, не сводя с мужа глаз.
– А Эдуард что… до завтра? – не поверил Сурнин. – Ну ладно, извини, что разбудил…
Никита вернул телефон на тумбочку, потянулся и уселся на смятой постели.
– Все, я дома, – сказал он.
– Здравствуй, незнакомец, – невесело улыбнулась Настя.
– Угу. Серьезный разговор, да? Я помню, – проворчал Сурнин. – От лица Ночного Дозора приношу благодарность Светлой Иной Анастасии Карасевой за помощь и содействие. О чем мы собирались поговорить, Светлая?
Настя тяжело вздохнула и отодвинулась на самый краешек.
– Никита, я совсем не гожусь на роль спутницы жизни для могущественного волшебника, понимаешь? – серьезно спросила она. – Ты вчера… И если из ночи в ночь… Нет, это для меня слишком.
– Настя, мне кажется, ты все усложняешь, не успев толком разобраться, – примирительно произнес Сурнин, скользнул взглядом по домашним трикотажным шортикам и загорелым бедрам, но благоразумно воздержался от немедленных посягательств. На удивление, после всех событий вчерашнего дня он отнюдь не чувствовал себя разбитым. Слишком много чужой дармовой Силы пролилось через него накануне, смыв усталость последних дней.
– Все это так странно и так страшно, – прошептала Настя. – Нас словно заново инициировали, не спрашивая. Да, Никит?
Он промолчал и как бы невзначай придвинулся ближе.
– Даже не думай об этом! – сердито предупредила Настя и демонстративно залезла под одеяло, натянув его до подбородка.
– А о чем еще мне думать рядом с женой в собственной спальне? – искренне удивился Сурнин. – Об Инквизиции, что ли?
Никита решительно сдернул одеяло, подавил слабое сопротивление, сгреб Настю в объятия и развернул поперек кровати.
– Я больше никогда никуда без тебя не поеду, – жарко прошептала она ему на ухо.
– А… разговор… – напомнил Сурнин, стаскивая с нее легкую домашнюю майку. Шортики были слишком хороши, чтобы с них начинать.
– Н-на кухне! – выдохнула Настя сквозь сладкую дрожь, легко повалила его на спину и поцеловала совсем не тем дежурным поцелуем, которого он удостоился в аэропорту.
* * *
Бытовая магия бытовой магией, но настоящий душ не заменит ничто. Эта маленькая радость – никуда не торопясь стоять под тугими струями – захватила Никиту целиком. Из ванной он вылез только через полчаса и прошел к жене на кухню.
Дома было шаром покати, и Настя не мудрствуя лукаво заказала доставку. Кроме чая в шесть утра, выпитого с Сашей и Басоргиным, когда они убедили ее, что с мужем все будет в порядке, она тоже со вчерашнего дня маковой росинки во рту не держала.
– Чудесно, – сказала она, выкинув пластиковые контейнеры. – Больше никогда готовить не буду!
– Как скажешь, дорогая, – хмыкнул Никита.
Настя уселась напротив, поставила локти на стол и подперла щеки руками.
– Жаль, Каську у мамы не забрать – она с ума сойдет, если я объявлюсь раньше времени. И меня сведет, – сказала она. – Лариска вот уже свела, вся иззвонилась.
– Настя, что ты делала, когда ушла из спорта? – спросил Никита.
Она даже вздрогнула от неожиданности.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я тебя услышал, – сказал Никита. – Правда, с небольшим опозданием. Кажется, я тоже тебя совсем не знаю.
– Напилась.
Настя положила руки на стол и уставилась на мужа так, что он никак не мог сообразить, дразнит она его или говорит серьезно.
– Э-э…
– У тебя такой вид озадаченный, – улыбнулась Настя. – Я правда тогда купила себе бутылку водки, но не осилила: на вкус – первосортная мерзость, ничего я не забыла, и легче мне не стало. – Она вздохнула. – Я по музеям ходила целыми днями, пока учеба-работа не началась. Серьезно. Что ты улыбаешься? Знаешь, сколько я всего пропустила? Сборы-подготовка-соревнования-школа и снова сборы-подготовка… – Настя замолчала, прикусив губу.
– В консерватории была? – подозрительно спросил Никита.
– А как же! Мне так хотелась узнать, что люди в этом находят.
– Кажется, на оба Дозора я единственный Иной, который туда еще не наведался, – пробормотал Сурнин себе под нос. – Настя, а почему я твоих медалей никогда не видел?
– Потому что это не мои медали, Никита, – сказала она. – Знаешь, как обидно было, когда мне все объяснили. Я ведь честно пахала на воде как проклятая. А получается, как будто все это время выигрывала на допинге благодаря латентным способностям Иной. Какая я Светлая? – Настя резко отодвинулась от стола и выпрямилась. – Я даже представить боюсь, сколько судеб я разрушила! Из-за меня кто-то до пьедестала не доплыл, оставшись четвертым, кто-то в десятку не попал, в сборную не вошел или надежды родителей не оправдал. У каких-нибудь девчонок из глубинки, которые раз в жизни на всероссийские соревнования пробились, я, может, единственный шанс отобрала. И все это серебро-золото – не мое! Понимаешь?
– Так нельзя, Настя, – сказал растерявшийся Никита. – Во-первых, ты не знала, во-вторых, ты же не слабительное соперницам подсыпала, а мастерство годами оттачивала… Или как это у вас называлось… И потом, если бы ты была Темной, тебе и в голову бы такие мысли не приходили! Совесть – не их конек. Ты что, никогда не проигрывала?
– Проигрывала. Но не так уж часто. И не болела никогда. Что с тобой случилось вчера? – спросила Настя, перечеркивая разговор о себе. Никите не удалось ее с ходу переубедить.
– Хм… А что тебе по этому поводу Басоргин сказал?
– Ничего. Он только несколько раз повторил, что это в самом деле с работой связано. Он вообще мало говорил. Предложил пройти обучение, расспросил про Карину, оформил протокол, сказал, что, возможно, мне придется выступить на суде, и так странно на меня смотрел.
– Потенциал перепроверял, – уверенно пояснил Никита, – не волнуйся, ничего личного, – хмыкнул он.
– Ты не ответишь, да? – вздохнула Настя. – Не моего ума дело?
– Настя, перестань! Третий уровень – это не круто. Круто – маг вне категорий, он один на всю Москву, и насколько я понимаю – на всю Россию-матушку. А вчера… – Никита запнулся. – Можно сказать, что я в отличие от тебя как раз не удержался и допинг попробовал. Одного раза более чем… – Он замолчал и передернул плечами.
– Тебе плохо? – тревожно спросила Настя.
– Нет. Мне и тогда плохо не было – так, ерунда, голова дурная.
– Ну да, я видела.
– Знаешь, Настя, я в самом деле никаких тайных мыслей снова пойти в Дозор не вынашивал, – признался Сурнин. – Позвонили, позвали в оцепление, я рядом оказался… А там Санек один на один с Темными.