– Я сдаюсь! – закричал Люсетт и стал трясущимися руками вытаскивать свой меч из ножен.
У Брайана возникло искушение просто убить мерзавца и идти на помощь остальным. Однако он внимательно следил за Люсеттом, француз вполне мог притворяться неуклюжим, чтобы усыпить его бдительность. Хотя ему не верилось, что кто-то способен притворяться так правдоподобно.
– Можешь оставить себе мальчишек и эту сучку.
– Я это и собираюсь сделать, – сказал Брайан. – Но ты слишком много знаешь, чтобы я мог позволить тебе вернуться домой. И когда ты первый раз ударил Арианну, ты вырыл себе могилу.
Люсетт вытащил меч, и по тому, как он это сделал, по его прищуренным глазам Брайан понял, что не зря был настороже. Он не сомневался, что разобьет Люсетта, но был доволен, что это окажется поединком, а не простым убийством. Брайан хотел, чтобы Люсетт попотел перед смертью. Когда француз напал, Брайан был к этому готов.
В первые мгновения Брайан удивился мастерству Люсетта, но потом сосредоточился только на том, чтобы положить конец его жизни. Люсетт оказался весьма проворным, и вскоре у обоих было уже по несколько мелких кровоточащих ран. Но Люсетт начал слабеть, его глаза заливал пот, ему стало трудно дышать, его грудь тяжело вздымалась.
– Ты даже не понимаешь ценности того, за что дерешься, – сказал Люсетт, пока они с Брайаном кружили один вокруг другого. – Эти щенки приходятся родственниками королю Франции. Они должны вернуться, чтобы предъявить права на свое наследство.
– Люсетт, ты для них приготовил только одно – смерть.
На этот раз, когда их мечи скрестились, кровь брызнула только у Люсетта.
– Идиот, ты мог бы заработать на них целое состояние.
– Возможно, но я все равно хочу тебя убить.
– Ради этой глупой сучки? Мой брат даже не задержался в ее постели, он спал с ней несколько раз, только чтобы порадовать родителей. Его больше привлекали прелести грубой деревенской шлюхи, чем леди Арианны. Или ты рассчитываешь отхватить ее приданое? Поздно, от него уже ничего не осталось.
– Этот вопрос я оставлю на усмотрение Марри. Я хочу только одного: убить труса, который избивает женщин.
Люсетт взревел от ярости и досады и бросился в атаку. Было нетрудно использовать его слепой гнев против него. Еще несколько яростных взмахов мечей, и Брайан заколол Люсетта. Он стоял, тяжело дыша, и смотрел на труп француза, когда услышал чей-то предостерегающий крик. Он повернулся на голос, и удар врага, атаковавшего его сзади, пришелся не в спину, а в бок. От острой обжигающей боли в боку Брайан едва не упал на колени, но устоял и легко сразил и этого врага.
Вокруг него царил хаос. Тяжело дыша и превозмогая боль, он посмотрел на сражающихся. Некоторые из шотландцев удирали, отступая так быстро, как только могли. Брайан обратил внимание, что Сигимор и его люди просто приглядывали за наемниками, которые, судя по всему, бежали из ловушки, но французов они крепко удерживали внутри. Брайан был полон решимости продержаться до конца битвы. Он стал прокладывать путь туда, где Сигимор, Каллум и Харкорт разили мечами французов, собравшихся вокруг Дево. Сам Дево демонстрировал куда большее мастерство, чем Люсетт, но уже явно устал. К тому времени, когда Брайан приблизился настолько, что мог слышать речь, возле Дево осталось всего двое французов, а сам он пытался торговаться за свою жизнь.
– Подождите!
Брайан подошел и остановился рядом с Сигимором.
– Я думал, ты хотел, чтобы все французы были убиты, – сказал Сигимор.
– С Дево я могу покончить без труда, – заметил Харкорт.
– Я знаю, но зачем раздувать родовую вражду, если можно без этого обойтись? Эта вражда уже почти угасла, но все может перемениться, если убить еще одного Дево. – Брайан обратился к Дево: – Ты ведь знаешь, почему мы хотели всех вас перебить.
– Чтобы дети считались пропавшими, – сказал лорд Игнатий.
– Да, чтобы им больше ничто не угрожало. Скажи, ты который лорд Игнатий, винодел или мучитель?
– Я винодел. Мое имя – мое проклятие, но, к счастью, я редко бываю в тех местах, где побывал мой печально знаменитый брат.
И Брайан ему поверил.
– Тогда решай сам, чем для тебя закончится эта битва. Или ты уйдешь, или тебя здесь похоронят.
– Разумеется, я бы предпочел уйти.
Он оказался гораздо моложе, чем ожидал Брайан, даже когда узнал, что это винодел. Вряд ли лорд Игнатий был намного старше Неда. «Если бы Дево знали о ценности мальчиков, они бы послали кого-нибудь старше и опытнее, – подумал Брайан. – Того, кто не попал бы в ловушку, совершенно очевидную для опытного воина».
– Сколько еще человек знают правду?
– Трое. Я, мой дядя и моя мать. Когда к нам пришел Люсетт, он разговаривал в основном с моей матерью, так что я не знаю точно, много ли известно моему дяде. Мать его не любит и не доверяет ему. Мой дядя предпочитает иметь дело с виноградом.
– Иисусе! – пробурчал Сигимор. – Я начинаю думать, что у некоторых французов семейки похуже нашей.
Со стороны мужчин, собравшихся вокруг них, донеслись смешки, но Брайан не стал обращать на них внимание.
– Это мать тебя послала забрать мальчиков?
Разбитые губы молодого человека тронула улыбка.
– Вы не знаете мою мать. Она рассматривала эту эпопею как способ сделать нашу ветвь семьи более могущественной. Она считает, что остальные члены семьи нас презирают и вообще плохо с нами обращаются. А она хочет сама быть той, кто презирает и третирует других, понимаете? И она думает, что эти дети помогут ей эту власть обрести, потому что они под покровительством. Не слишком сильным, но все же.
– Ты знал, что Люсетт планировал постепенно убить многих членов своей семьи, у которых есть титулы и земли? Что он хвастался, что Дево стали его союзниками?
Ответ на свой вопрос Брайан прочел в изумленно расширившихся глазах молодого француза.
– Я знаю только, что мне пришлось бы его уничтожить, потому что он намеревался убить этих детей. Что же до моей семьи, которую он якобы приобрел в союзники… Боюсь, из нас всех с ним был только я, да и я не хотел с ним связываться. Остальные члены моей семьи знать ничего не знают ни об этом деле, ни об Амиэле.
– А как же земля?
Лорд Игнатий снова пожал плечами.
– Тот участок имеет стратегическое значение, но жили же мы без него столько лет. На мой взгляд, было бы хорошо его получить, но особой необходимости в этом нет. Возможно, удалось бы убедить их опекуншу продать эту землю. Например, чтобы переехать с детьми сюда или тихо и спокойно жить с ними где-нибудь в другом месте. Была такая мысль.
– И что ты за все это хотел?
– Чего я хотел, не имеет большого значения. До тех пор, пока мне не исполнится тридцать или я не женюсь, моими деньгами распоряжаются мои мать и дядя. Я ей говорил, что, вполне возможно, посылая меня сюда, она отправляет меня на смерть, но это ее не встревожило.