– У него есть дела здесь, в Англии. – Священник открыл глаза. – Если тебе дорог Джейми, Ева, ты должна остаться с ним в Англии.
Джейми увидел, как она побледнела.
– Ты должна помочь ему понять, – пробормотал отец Питер.
– Но я не хочу, чтобы он понял, – возразила она.
Священник, покачав головой, снова закрыл глаза и еле слышно спросил:
– А Роджер?
Ева не ответила, и Джейми, подняв голову, увидел, что ее лицо застыло, глаза наполнены ужасом, а голову сотрясает мелкая дрожь.
– Он в безопасности, – ответил за нее Джейми. – Этот отважный юноша станет подарком тому, кому будет служить. Вы с Евой хорошо воспитали его.
Не открывая глаз, отец Питер пробормотал:
– Это все заслуга твоей упрямицы. Я говорил ей, что он никуда не годится, а она твердо сказала «нет» и сделала из него человека.
– Вчера вечером я нарисовала для одного человека портрет его матери, и он сказал, что это сделано хорошо, – выдавила улыбку Ева.
– Ты все всегда делаешь хорошо. – Отец Питер похлопал ее по руке. – Я горжусь тобой.
После этого он затих. Стоя рядом с Евой, сидевшей на кровати, Джейми положил руку ей на плечо, и они ждали в тишине. Отец Питер умер быстро. Ева дотянулась до Джейми, он взял ее руку, и они оба вознесли молитвы за Питера Лондонского.
А потом Ева поднялась и глухим голосом, но отчетливо произнесла:
– Джейми, у меня есть то, что я должна отдать тебе, уважая наш маленький союз.
Она полезла в сумку, которую везде носила с собой, и протянула ему свернутые в рулон листы пергамента. Джейми потянулся за ними, и ему показалось, что расстояние между ним и Евой мгновенно увеличилось. Он взял листы, развязал скреплявшие их шнурки и развернул.
На странице небрежно написанные слова, а еще подписи – свидетельство о его крещении.
Джейми с отцом, а на заднем плане величественные башни Эверута. Ему шесть, он в каком-то лесу, сидит и обстругивает деревяшку.
Ему восемь, он на улице Лондона, смотрит, как убивают отца.
Картины. Документы. Рисунки.
Доказательства.
Он медленно поднял взгляд.
– Неужели ты никогда не смотрела их?
– Никогда, – покачала головой Ева, пристально глядя на него. – Святой отец сказал, что они должны подорвать устои Англии. Но тогда мне не было дела до Англии.
Джейми почувствовал глубоко в груди легкое покалывание.
– А теперь?
– А теперь… теперь я попробовала эль, и это меня удивило. И ты удивил меня. Кто знает, что еще может удивить меня в Англии?
Он дотянулся до кончиков ее пальцев, и теперь держал не только документы, подтверждающие, что он Эверут, но и Еву.
И в этот момент в комнату влетел Рай и, задыхаясь, схватился за дверную раму. Из рассеченной губы у него текла кровь, один глаз, распухший и красный, был закрыт, а веко на нем дрожало, и Джейми почувствовал, как у него внутри змеей сворачивается холод.
– Они схватили его, – крикнул Рай. – Они схватили его, Джейми.
Джейми уже шагал к двери, когда Рай добавил:
– Теперь ты должен идти.
– Кто схватил – мятежники? – спросил Джейми, когда они уже шли по улице, а Ева следовала по пятам за ними.
– Нет. Король.
На все, начиная с этого момента, что делала Ева, как ей казалось, требовалось больше усилий, все происходило более медленно и плавно, как под водой, как будто она плыла, сопротивляясь огромной силе. И у нее внутри сформировалось решение.
Точнее, это не было решением, дошло до нее сквозь мутную воду, – скорее так что-то появляется из земли, если начать копать, – например, корни растений или останки умерших людей. В данном случае это открытие было просто толчком, напоминанием: «Ты забыл обо мне, но я о тебе не забыла».
Семена дали всходы: Роджер в опасности, Джейми в опасности, отца Питера убили, – и удерживающая веревка ее обещаний лопнула.
Она убьет короля.
Крепко удерживая Еву за руку, Джейми маневрировал по заполненным народом улицам, а рядом в мрачном молчании шагал Рай. Они пробивались к городским воротам, когда все остальные спешили навстречу, и бросались, словно в шторм, в людской поток и в те ужасы, о которых говорили.
– Не переживай, Ева, – убеждал ее Джейми. – С Роджером ничего плохого не случится. Он нужен королю.
Ему самому было смешно себя слышать: королю нужны свидетели убийства не больше, чем обвалившаяся стена.
А потом они услышали, как по толпе пронесся тихий гул.
– И сейчас, если только этому можно верить, он продает поместья, – говорил какой-то пузатый торговец, очевидно продолжая сообщать новости из провинции своим знакомым. Его сопровождали трое слуг, а за ними следовало четыре охраняемые повозки с битком набитым товаром. Теснившаяся вокруг него свита ярко разодетых торговцев кивала, но выглядела растерянной. – Раздает их за гроши, словно пирожки с мясом. Да, я слышал, Эндшир уже перешел к Мандевилю за тысячу ливров и ежегодную поставку по соколу до конца жизни.
Джейми остановился как вкопанный, и Ева вместе с ним.
– А почему я должен сомневаться? – кивнул один из лысеющих приятелей торговца. – Когда это король скупился и продавал что-то стоящее больше чем за чих?
– Это его манера, – согласился богатый торговец. – Все уходит очень быстро и скрытно, вот и до Эверута дело дошло.
Когда мужчины прошли, Джейми взглянул на Рая, и тот покачал головой.
– И для чего теперь Роджер королю? – тихо спросила Ева, ни к кому не обращаясь.
Они бросились бежать, расталкивая встречных. У ворот они некоторое время препирались со стражниками, заявившими, что нельзя выходить, когда в город идет столько народу, пока Джейми не убедил их в обратном, а оказавшись за воротами, побежали на вершину холма.
Но они опоздали – опоздали, и намного. Стоя на вершине, они смотрели вниз на дорогу. У Рая кровоточило избитое лицо. Ева, почувствовав головокружение, сделала несколько неуверенных шагов и тяжело села на траву, потому что земля у нее под ногами раскачивалась, как маленькая лодка, и она не могла управлять ни своим дыханием, ни своими ногами; она смотрела прямо вверх в весеннее небо, потому что зелень травы обжигала ей глаза.
До Эверута был день пути верхом, и Джейми, глядя вдаль, размышлял, чья лошадь быстрее и свежее – его или Чанс?
«Ей следует надеяться, что ее», – угрюмо подумал он.
– Я еду, – очень спокойно сказала Ева.
– Да, мы поедем.
– Ты не можешь, Джейми. – Рука Рая легла ему на плечо.