Мистер Полтон удалился, уложив лоскутки на поднос, а доктор Торндайк избавился от своей шляпы и, закурив, сел в кресло напротив с блокнотом, приглашая меня рассказывать. Что я и сделал.
Он внимательно слушал, время от времени делал заметки в блокноте и не прерывал рассказ. Когда я закончил, доктор просмотрел свои заметки и поднял глаза.
– Первая версия очевидна – самоубийство. У вас есть основания, кроме уже упомянутых, ее не принимать?
– Разве только вспомнить ваши наставления, – произнес я уныло. – Что к версиям самоубийства в делах, где не все очевидно, следует относиться скептически.
Он одобрительно кивнул:
– Да, это один из главных принципов судебно-медицинской практики. Версию самоубийства следует рассматривать, когда разобраны все другие варианты. Но у нас нет никаких фактов, относящихся к делу. Возможно, что-то прояснится во время разбирательства у коронера. А может, и не прояснится. Но вас-то что здесь беспокоит? Ведь вы всего лишь свидетель, обнаруживший тело, и никогда с этими людьми знакомы не были.
– Это верно, – согласился я, – но мне хочется помочь мисс Д’Эрбле выяснить причину гибели ее отца. Мне показалось, что она надеется на меня… Чувствую себя в какой-то степени обязанным. Так получилось. И потому буду вам премного благодарен, сэр, если вы поможете мне в этом.
– И что вы хотите, чтобы я сделал? – спросил он.
– Все, что сочтете необходимым, – ответил я, – чтобы установить, как погиб этот человек.
Доктор Торндайк задумался.
– Проводить аутопсию коронер скорее всего поручит судебно-медицинскому эксперту. Я попрошу коронера разрешить мне присутствовать. Думаю, возражений не будет. Затем начнется разбирательство, в котором обязательно будете участвовать и вы – как свидетель. Я найму знакомую и очень хорошую стенографистку, чтобы она сделала подробный отчет. Даже если аутопсия ничего интересного не выявит, все равно, изучив все представленные свидетельства, можно будет решить, нужно ли по этому делу дальнейшее расследование или нет. Вам такой план подходит?
Я облегченно вздохнул:
– Разумеется. О большем я и не мечтал. И очень вам благодарен, сэр, что вы согласились помочь.
– Не стоит благодарности, – отозвался он с улыбкой. – Вы проявляете благородство по отношению к несчастной осиротевшей девушке, которой, кроме вас, наверняка некому помочь, и я рад поучаствовать в добром деле.
Я снова его поблагодарил и поднялся уходить, но он вскинул руку.
– Посидите еще, Грей, если не торопитесь. Я только что услышал мелодичный звон посуды. Так давайте последуем примеру достопочтенного мистера Пипса [2] и «вкусим китайский напиток, называемый чаем», и вы мне расскажете, чем занимались, с тех пор как ушли из-под моей опеки.
Сам я никакого звона посуды не уловил. Видимо, обитателей этого дома отличал особенно острый слух. Так или иначе, но буквально через несколько секунд дверь тихо отворилась, и на пороге возник мистер Полтон с подносом, уставленным изысканной чайной посудой, который он бесшумно и очень ловко поставил на небольшой столик между нашими креслами.
– Спасибо, Полтон, – произнес Торндайк. – Надеюсь, вы уже диагностировали нашего гостя как собрата по профессии.
Лицо ассистента опять пошло морщинками.
– Да, сэр, я сразу подумал, что он из наших.
С этими словами Полтон исчез, не издав при этом ни единого звука.
– Итак, – начал Торндайк, протягивая мне чашку с чаем, – чем вы занимались после того, как покинули больницу?
– Главным образом искал работу, – ответил я. – Пока нашел временную, доволен и этим. Завтра начинаю замещать доктора Корниша на Мекленберг-сквер. Там же буду жить. Доктор Корниш сильно измотался и хочет отдохнуть месяц-другой на восточном побережье. Сколько именно продлится его отпуск, пока не ясно. Это зависит от того, как он будет себя чувствовать. Но для меня сейчас чем дольше, тем лучше. Честно говоря, боязно начинать, ведь общеврачебную практику я еще не вел.
– Что касается пациентов, то с ними вы разберетесь быстро, – утешил меня Торндайк. – А вот насчет выписывания рецептов и бухгалтерского учета постарайтесь подробнее расспросить доктора Корниша, пока он не уехал. Основы медицинской практики вы, слава богу, изучили достаточно хорошо, а опыт придет со временем. Вам повезло, что погружение в профессию вы начинаете, замещая доктора, практика которого налажена. Так значительно легче.
Мы поговорили еще несколько минут, и я решил, что уже достаточно засиделся в гостях. Пожимая мне руку, Торндайк снова вернулся к причине моего визита:
– На разбирательство я не приду, если только коронер не решит, что это необходимо. Но надеюсь на вас: потом вы представите мне подробный отчет обо всем, что видели и слышали. Он мне пригодится, как и стенограмма. До свидания, Грей. И приходите, когда потребуется, не стесняйтесь.
Я шел к себе в приподнятом настроении. Дело Джулиуса Д’Эрбле теперь было в надежных руках. Загадкой его гибели будет заниматься эксперт, о способностях которого ходят легенды. Впрочем, может, тут и нет никакой загадки. Может быть, есть какое-то простое объяснение, и после разбирательства у коронера это выяснится.
В любом случае теперь я мог спокойно подумать о завтрашней работе.
На следующий день вечером, в конце первого рабочего дня, посыльный вручил мне повестку, приглашающую завтра утром прибыть на разбирательство у коронера. К счастью, в это время года пациентов у доктора Корниша было немного, так что отменять визиты или переносить их на другое время не пришлось.
Утром я, боясь опоздать, торопился настолько, что в результате явился первым. Сторож открыл для меня пустой зал. Впрочем, долго коротать время в одиночестве мне не пришлось. Минут через десять появился инспектор Фоллетт, и не успели мы с ним переброситься несколькими словами, как один за другим начали входить присяжные, следом репортеры, немногочисленные зрители и, наконец, коронер. Он занял место во главе стола, готовясь открыть заседание.
Тут я заметил мисс Д’Эрбле. Она в нерешительности стояла в дверях. А за ее спиной – высокая статная девушка, вся в черном. Я направился к ним.
Увидев меня, мисс Д’Эрбле приветливо улыбнулась. Мы поздоровались за руку, затем она представила мне подругу: «Это мисс Боулер, о которой я вам говорила» – и обратилась к ней: «Арабелла, дорогая, это тот самый джентльмен, который был так любезен со мной вчера». Я почтительно поклонился, проводил девушек на свободные места в первом ряду и сел рядом с мисс Д’Эрбле.
Коронер произнес вступительную речь, после чего повел присяжных в морг – он находился в соседнем с залом помещении – ознакомиться с телом, а я воспользовался случаем получше разглядеть Мэрион Д’Эрбле. О том, что она хороша собой, я уже писал. И все же тогда, в трагических обстоятельствах, я не мог уделить ей должного внимания… Сегодня, отдохнувшая и пришедшая в себя, она была еще красивее. Дивное, задумчивое лицо, изящная, точеная фигура, темные, пышные, красиво уложенные волосы. О глазах следует сказать отдельно. Огромные, карие, бездонные, сейчас грустные и немного усталые, – от них трудно было оторвать взгляд.