Когда решение было принято, появился магнитофон и кассеты.
Рассказать все. Не утаивать ничего.
Измены Чарльза, собственные измены, булимия, отчаянные попытки стать счастливой вопреки всему. Пусть же люди, наконец, узнают мучительную горькую правду…
Диана говорила и чувствовала, как ей становится легче. Исповедь перед магнитофоном, наверное, стала первой попыткой излить свою боль. А с кем еще делиться наболевшим? Чарльз вечно молчит, перед слугами стыдно. А многочисленные психиатры и психологи, посещающие Кенсингтонский дворец, – это и вовсе напрасная трата времени. Чем могут они помочь, если выслушивают ложь о счастливой семейной жизни?
Но отныне – больше ни слова неправды…
Когда кассета закончилась, Диана достала ее из магнитофона и упаковала в конверт.
Скоро должен прийти друг, доктор Колтхерст. Он передает кассеты журналисту. Ей встречаться с Эндрю слишком опасно, Букингемский дворец не должен знать, что принцесса Уэльская принимала непосредственное участие в работе над книгой…
* * *
В супермаркете не оказалось ни единого человека, только охранники с опухшими лицами безучастно сверлили глазами пол и девушки-кассирши жадно прихлебывали минералку. Новогодний ажиотаж с очередями и толчеей явно закончился под бой курантов, и это домработницу Павла Егорова Женю очень обрадовало.
Значит, сейчас она быстро совершит покупки, выберет необходимые моющие средства, поедет к Павлу, уберет квартиру и украсит три елки, которые Егоров распорядился нарядить накануне. «31 декабря я уезжаю на Рублевку. 3 января вернусь. Пожалуйста, наведи к моему приезду порядок. В прихожей я оставлю коробку с новогодним украшениями…» Далее следовал длинный перечень того, где что следует развешивать. Красными шарами непременно полагалось украсить самую большую елку, предназначенную для гостиной, золотистыми – елку в столовой, мелкими серебряными – самую маленькую елочку, которую надо установить в его кабинете. С наступающими праздниками Павел ее не поздравил. Но это Женю не удивило. Если за два года работодатель тебя не поздравлял ни с Новым годом, ни с Восьмым марта и никогда не спрашивал о дате дня рождения – к такому равнодушию постепенно привыкаешь.
Докатив тележку до отдела с бытовой химией, Женя сняла с полки пакет стирального порошка, бутылку с кондиционером, средство от накипи. И мысленно отметила, что сама она таким средством никогда не пользовалась, его ведь уже и так добавляют в хорошие порошки для автоматической стирки. Тем более настолько ли оно важно? Вон мама свою стиральную машинку уже почти десять лет эксплуатирует, никогда средство от накипи не покупала, так как считает, что чего только в рекламных роликах не наговорят, лишь бы потребителю лишний продукт втюхать – а машина работает, как новенькая. Мама уже и сама рада бы избавиться от устаревшей модели, но рука не поднимается выбросить исправно работающую вещь. А вот Павел Егоров – типичная жертва рекламы. И если в телевизоре сказали, что средство от накипи надо добавлять вне зависимости от качества стирального порошка – то соответствующая коробка обязательно должна находиться у него в ванной, в специально отведенном для этого ящике. Аналогичная ситуация и со средствами для мытья посуды. Павел требовал покупать определенную марку, якобы самую экономичную. Но расходуется это средство с такой же скоростью, как и то, что стоит втрое дешевле, а посуду моет хуже. Однако ее попытки это объяснить привели к такой долгой нудной лекции, что стало понятно: больше никаких советов по ведению хозяйства Павлу давать не стоит. Хочет напрасно тратить деньги, думая, что экономит, – его дело. К тому же доходы Егорова вполне позволяют мыть посуду хоть золотым песком: он явно не бедствует.
Потом Женя опустила в тележку удобрение для цветов (у Павла растений почти не было, только на подоконнике в кабинете стояло несколько горшков с бамбуковыми стеблями), упаковки с тряпочками и губками (Егоров болезненно брезглив и меняет губки для мытья посуды два раза в неделю), а еще дезодорант для обуви (первое, что делал Павел, вернувшись с улицы, – это протирал ботинки, вытаскивал стельки и клал их сушиться, а потом брызгал внутрь обуви дезодорантом).
Мимо отдела с кормом и утварью для животных Женя прошла быстрым шагом. Но все равно – это было как ножом по сердцу.
Старушка Мурка, любимая кошечка. Полысевшая, ослепшая, она была таким родным существом и пыталась, как могла, до последнего исполнять свой кошачий долг – безошибочно выискивала больное место и, укладываясь на него мягким теплым животиком, ободряюще мурлыкать: «Хозяйка, не грусти, ведь у тебя есть я, твоя самая лучшая кошка на свете». Потом от старости у Мурки отказали лапки, она не могла ходить в лоточек, а пачкать свой коврик тоже стеснялась, терпела до последнего. В конце концов, ветеринар посоветовал усыпить ее, и Мурка, которая всегда понимала человеческую речь, довольно мяукнула.
С той поры прошло несколько месяцев, но до сих пор больно видеть все эти баночки, пакетики, лоточки, напоминающие о любимице…
Оплатив покупки, Женя вынула из пакета чек и переложила его в портмоне. Как-то чек из супермаркета потерялся. Павел не отказался вернуть потраченную на его нужды сумму, но при этом выглядел таким расстроенным и так долго читал ей нотации, что привычка припрятывать чек сразу же после оплаты стала у нее автоматической.
С тяжелыми пакетами (вечно с этими походами в супермаркет выходит так, вроде и не покупаешь ничего особенного, а сумки неподъемные), девушка на секунду замедлила шаг возле аптеки.
После вчерашнего шампанского чуть болит голова, может, купить аспирина?
Ай нет, лениво. Головная боль все-таки не настолько сильна, чтобы ставить покупки на пол, лезть в сумочку за портмоне, придерживая ногой то и дело норовящие упасть пакеты. К тому же Павла сегодня не будет дома. И можно выпить кофейку у него на кухне, усесться за барную стойку, включить огромный, во всю стену, плазменный телевизор. В присутствии хозяина таких вольностей себе не позволишь. Как-то он увидел, что Женя взяла стакан и налила воды из кулера. Жилье ведь огромное, Павел придирчив, пока отмоешь все до блеска – семь потов сойдет, неудивительно, что ей пить захотелось… В следующий визит рядом с кулером уже стояли пластиковые стаканчики, на специальной подставке, с колпачком, защищающим от пыли. Намек, как говорится, прозрачный.
– Девушка, давайте я вам сумки помогу донести, – вдруг оживился стоявший у двери охранник. – Вам до машины или вы живете тут рядом? Тогда мне куртку взять надо и ребят предупредить.
Лицо у парня, хоть и с явными следами вчерашнего веселья, было славным, открытым и симпатичным.
– Спасибо, я сама, – вздохнула Женя и поскорее прошла через автоматически распахнувшиеся двери.
Ни к чему морочить парню голову.
Единственный мужчина, от которого ей хотелось бы услышать такие слова, их никогда не скажет.
А других – зачем обманывать?..
Поставив пакеты в багажник, Женя придирчиво осмотрела белый след на крыле красного «Пежо 206».