– Эй, приятель, в чем дело? Как насчет выпить по кружке пивка? – спрашиваю я, решительно вклиниваясь между ним и девушками.
Надеюсь, у них хватит ума отойти подальше.
– А ты какого черта вмешиваешься? – Гигант продолжает кипеть, со злостью глядя за мое плечо. – Эта шлюха дала мне по физиономии!
– Если дотронешься до меня еще раз, повторю! – грозит оттуда тонкий девичий голосок.
Ну не кретинка, думаю я раздраженно в ту секунду, как тяжелая лапища падает мне на плечо и амбал пытается оттолкнуть меня, чтобы добраться до объекта своего страстного вожделения. Или своей смертоносной ярости, уже и непонятно. Я расставляю ноги пошире, крепче упираюсь в пол и сопротивляюсь, как могу. Амбал с изумлением смотрит на меня.
– Брось ты эту затею, – говорю я миролюбиво, пристально глядя ему в глаза.
В них явно читается замешательство. Я слышу, как Мануэла громко шепчет подруге:
– Пошли отсюда, давай, давай, уходим.
И я надеюсь, что она и ее дура-подруга успеют добраться до двери, пока внимание незадачливого ухажера приковано ко мне.
– А ты что за хрен такой, рыцарь Джедай? [1] – рычит тот, встряхиваясь и явно намереваясь драться. – Эй, парни, смотрите, да это же Оби-Ван Кеноби [2] , заступник шлюх!
Бред какой-то! Почти десять лет я хожу сюда, и у меня никогда и ни с кем не возникало и малейшей проблемы. А сейчас, того и гляди, придется драться с бандой шпаны по милости какой-то идиотки.
Парни? Я не отрываю от него взгляда, пытаясь оценить ситуацию и предугадать его действия, не будучи готовым к тому, что в любую минуту к нему может подойти подкрепление из какого-нибудь угла пивного зала.
Бред какой-то! Почти десять лет я хожу сюда, и у меня никогда и ни с кем не возникало и малейшей проблемы. А сейчас, того и гляди, придется драться с бандой шпаны по милости какой-то идиотки.
– Эй, мужики, что здесь происходит? – Толпа расступается, пропуская официанта. Он подходит к нам: – Кончайте базар, не то позвоню в полицию, она тут за углом, прискочит в одну минуту.
Я прекрасно знаю, что это неправда.
Главное, чтобы этого не знал амбал.
– Да, не, все в порядке, – уверяет он, поднимая руки в универсальном жесте примирения. – Я просто собирался предложить пивка моему новому другу.
На миг наступает шаткое равновесие. Затем физиономия амбала расплывается в едкой ухмылке.
– Ну правильно, плевать нам на шлюшек, тяпнем-ка лучше пивка, Оби-Ван Кеноби.
Его дружеский шлепок по плечу на этот раз действительно едва не отправляет меня на пол, но атмосфера разряжается. Официант делает знак своему коллеге за стойкой, и перед нами появляются две полных кружки. Я чокаюсь с амбалом.
– За мир во всем мире!
– Твое здоровье!
– А теперь прости, я должен пойти отлить, – сделав пару глотков, говорю я ему. Я иду к туалету, но, едва он теряет меня из виду, делаю широкий разворот и выхожу из бара.
Как я и предполагал, Мануэла и ее подруга еще здесь. Прислонясь к стене, они стоят в нескольких шагах от выхода.
– Все в порядке? – спрашивает меня Мануэла.
– Вроде бы, – отвечаю я, пожимая плечами. – А у вас все о’кей?
– Конечно, ничего же не случилось.
– Все о’кей? Черт бы тебя побрал! – Подруга разъяренной фурией поворачивается, тыча пальцем мне в грудь: – Это ты во всем виноват!
Я таращу глаза. Конечно, я не ждал, что она бросится мне на шею, но уж самую малую толику благодарности я точно заслужил.
– Я виноват?
– Ты, ты, мистер Святая простота! Именно ты! – произносит она со злостью. – Если бы тебе не приспичило охмурять нас, мы спокойно сидели бы и болтали между собой. И этот засранец не почувствовал бы себя вправе подойти к нам, думая, что ты нуждаешься в компании!
– Ну ты вообще, Ева… – подает голос Мануэла.
– Ах, извините, пожалуйста! – обрывает ее подруга. – Вся наша идиллия рухнула из-за тебя! В следующий раз я останусь дома, так что можешь ходить, куда хочешь, и кадрить без помех, кого хочешь!
– Не городи ерунды! Никого я не кадрила!
Мануэла… Я произношу это имя вслух два или три раза, словно пробуя на вкус.
Нежное, вкусное, аппетитное.
Я еще не отошел от конфликта с амбалом, но уже понял, что намного легче общаться с ним, чем с этой парочкой.
– Так вот, я иду домой и оставляю тебя с твоим красавчиком! Хотя красавчик, это так, для красного словца, – добавляет подруга с легким презрением. Затем поворачивается и, не попрощавшись, удаляется.
Мануэла делает шаг следом, смотрит сначала на меня, потом опять на подругу, останавливается в нерешительности.
– Мне очень жаль… – говорит она.
Мне тоже. Человек выходит из дома, чтобы хорошо провести вечерок, происходит многообещающая встреча, но оказывается, что девушка, о которой идет речь, вынуждена выбирать между тобой и взбалмошной подружкой, при которой она вынуждена играть роль няньки.
– Не бери в голову, – улыбаюсь и кладу руку ей на плечо. – Будет лучше, если ты пойдешь за ней, – добавляю я. – В таком состоянии она вряд ли соображает, куда идет, еще во что-нибудь вляпается. Не дай бог, под машину попадет.
– Ева слегка упряма, а вообще-то она хорошая.
Мне нравится, что она спешит защитить свою подругу. Но та явно в защите не нуждается.
– У нее сейчас тяжелый период. Я все-таки пойду.
– Позвони мне, если будет желание. – Я протягиваю ей свою визитную карточку.
Она смотрит на нее, потом поднимает на меня смеющиеся глаза:
– А что я должна дать тебе взамен?
Я тоже улыбаюсь:
– Посмотрим. Топай!
Она убегает за своей безумной подругой, немного путаясь в длинной юбке и оступаясь на высоких каблуках. Но та уже свернула за угол.
Я отмечаю, что мой мозг полностью освободился от образа Евы-Фурии, одетой к тому же с элегантностью чернорабочего из Брианцы в разгар трудового дня, подробности не рассмотрел. Ее место занято Мануэлой… Мануэла… Я произношу это имя вслух два или три раза, словно пробуя на вкус. Нежное, вкусное, аппетитное. Впрочем, об этом говорил тот же Дали: настоящее искусство должно быть вкусным. А она – произведение искусства.
Бац! Удар, и хрупкая глина разлетается на мелкие осколки.
Они летят во все стороны, а один плюхается в чашку с кофе. Который к тому же еще и остыл.