Ну а когда мне полегчало, я уже, вроде как, и успокоился. Но это я здесь успокоился, в небе. Я начал несколько переживать за то, что будет, когда мне придётся опять спускаться вниз, тем более возвращаться в Изразцы, и, оттого остро нуждаясь в кампании, приплёлся с виноватым видом с Дивену. Устроился в кресле напротив, свернувшись и сделав вид, что почти сразу же задремал.

Сам же я наблюдал, как Дивен корпеет над своими маленькими часовыми механизмами (он взял работу с собой), и я был рад, что он тут, рядом. Казалось, что мой мир, в котором и Дивен, и Лёгкая с командой, и небо, покрыт какой-то очень тонкой оболочкой на подобии мыльного пузыря, а за ней − тёмная и страшная пустота. Но что было грустить? Мы выкрутились с заказом на этот раз, но… нет. Так думать не пойдёт − выкрутились и ладно. Это сейчас было главное. И я надеялся, что Сайрика будет счастлива. Счастлива, а значит, что-то у меня в жизни уже и получилось. Ох, запутался в мыслях… я спрятал морду под рыжий мех хвоста.

− Тебе уже можно оборачиваться, − промямлил Дивен, я поднял голову и навострил уши, − тебе уже можно оборачиваться, − повторил он, чуть отодвинувшись от часового механизма, и начав его разглядывать от угла, − доктор сказал, что когда ты начнёшь маяться бездельем, то можно оборачиваться и возвращаться к обычной работе.

− Вот как, − хищно произнёс я, перекинулся, огляделся, и выйдя из кают кампании рявкнул, − Рек! А ну сюда! Увижу ещё раз, что грязь такая − языком будешь вылизывать!

В действительности, с санитарной обстановкой на судне у нас всё было в порядке. Я рисовался, чтобы всех (себя главным образом) подбодрить. На самом деле мне снова было страшно, и я опять не мог понять почему.

Глава 3. Большой дирижабль Энкорра

Принцип работы ПОРЗа прост: в действительности небо вовсе не перекрашивается, то что вы видите − это оптическая иллюзия. Мы распыляем в атмосфере на определённой высоте сложные нетоксичные газы, при необходимости − пропускаем через них магнитные линии. И в итоге кажется, что небо изменило цветовую гамму, светится выписывая сполохами ваше имя, ну, или как в нашем случае − стремительно темнеет. В действительности, рабочие газы собираются у верхних границ межей, и город, там образом, чем-то напоминает игрушечный шар со снегом, у которого вместо хрустальной оболочки межи, а место стеклянной крошки, имитирующей снежинки − красящие газы.

Что же касается темноты, то тут нужно не столько чтобы небо стало «черным», сколько то, чтобы на его фоне хорошо было видно представление: салют, или световую феерию, погребальный костёр… Но чем светлее небо изначально, чем ярче оно над межами, тем задача сложнее, и тут наши заказчики оказались правы позвав сразу два дирижабля − это гарантировало то, что результат получится что надо.

Мы прибыли вовремя и во всеоружии − я чувствовал себя просто великолепно, когда за что-нибудь держался (так меня ещё пошатывало). После того, как мы пересекли межи, то покружили немного над городом, выискивая коллег, и выяснили, что город оказался в трауре. Весь.

«Когда ты сдохнешь − о тебе никто не вспомнит», − объявила мне Лёгкая, когда я делал последние корректировки курса.

«О тебе и при жизни-то все забыли», − попытался сумничать я, и взглянул за окно, вниз. Черные флаги вяло трепыхались и тут, и там, окна домов были зашторены, мелкие лавки закрыты.

Угольные Спирали − большой город, чуть меньше Изразцов, но при этом куда как богаче. Через него проходит неслабый пассажиропоток, и много грузов − куча механоидов и големов, которые сейчас находятся в городе − не отсюда, и события городского масштаба их не касаются и им не интересны, но тем не менее, казалось, что всё затихло, помрачнело, словом, город грустно прижал уши. Мне это не понравилось − оставляло не приятное и лживое в чём-то, впечатление.

Наконец, мы высмотрели второй дирижабль ПОРЗа, и я очень удивился, как мы вообще кроме него могли хоть что-то рассмотреть: такой он был огромный. Ну Тайрис, зараза, поднялся. Где он только нашел столько денег, второй глаз, что ли продал? Я начал про себя прикидывать объём баллона и сколько эта зараза должна жрать при плавании, а Реку крикнул:

− Давай к ним!

− Ух ты, Кай, а почему у тебя не такой большой? − я смерил глазами девушку Река. Как там её звали? Вай… Вай…. Забыл. А, ладно − я буду звать её Вай-Вай, тем более всё равно Лёгкая её уже никогда не простит за то, что она только что сказала, и второй раз на этом дирижабле ноги её не будет никогда.

− Потому, что дирижабль должен быть правильным, а не большим, Вай-Вай. Вот Лёгкая, − я положил руку на стену, с ласковой уверенностью и надеждой подлизаться, − правильный дирижабль − она кормит себя и нас с Реком, а это недоразумение пустило бы своими аппетитами «Северное сияние» по ветру.

− Будь у тебя столько заказов, чтобы они оправдывали дирижабль такого размера, ты мог бы купить ещё несколько мест в команде, − не унималась девчонка.

− А зачем мне ещё несколько мест в команде? − беспечно задал я риторический вопрос, любуясь тем, как грациозно мы спускаемся.

− Жениться, − завершила логическую цепочку Вай-Вай и немедленно получила «дружеский» подзатыльник. Ох, Сайрика… я не мог привыкнуть к мысли, что я теперь один. Я её запомнил, эту мысль, да, но привыкнуть − никак.

Мы спустились. Я вздохнул и скомандовал:

− За работу!

Через четверть часа, мы с мастером второго дирижабля молча смотрели друг на друга. Это был совершенно точно не Тайрис и не его экипаж. Я созерцал его − как нечто, что мне не нравится, он меня как досадное, но очень привязчивое, недоразумение.

Сперва он велел нам отчаливать, потому что на это посадочное место он ждёт команду ПОРЗа, а потом, узнав, что это и есть мы, впал в вот такое безмолвие, в течении которого я демонстрировал взглядом как мог всю свою лучезарную неприязнь. Наконец он спросил:

− Доложите о комплектации реактивами что ли…

− Всё готово у нас, − «доложил» я. Он протянул мне переданные помощницей (у него была личная административная помощница) бумаги.

− Просто проставьте галочки в спецификации.

Я с надменным видом передал бумаги Реку не смотря в них. Парень с минуту повертел документы в руках, а потом спросил:

− Кай, это что?

− Просто проставь галочки какие у нас реактивы есть и укажи их количество.

− У нас ничего этого нет − я взял то, что нужно для чернения неба, Кай.

− Вообще ничего этого нет? − уточнил я, не сводя глаз с мастера большого дирижабля, у которого вот-вот должен был начаться какой-нибудь нервный тик, а пропустить этот момент я никак не мог.