Хок отвел глаза как раз в тот момент, когда Конгрив одарил его испепеляющим взором.
— Господа, не проследуете ли вы за мной? — снова раздался голос миловидной сотрудницы Гиневры, и они с благодарностью пошли за ней по изящно отделанному коридору.
Кабинет с длинным овальным столом был наполнен членами правительства ее Величества и американскими дипломатами, а также высокопоставленными военными. Алекс знал здесь лишь Конч и сидящего рядом с ней Текса Паттерсона. На трех мониторах, стоящих в комнате, проектировались разные схемы и карты. Хок кивнул Тексу и, вынув из внутреннего кармана конверт с компакт-дисками, вручил его младшему сотруднику. На дисках была вся информация, которую Алекс, Конгрив, Текс и международная команда ДСБ, сколоченная в Хоксмуре, собрали за прошедшие десять дней.
Молодой человек вставил в дисковод портативного компьютера первый диск и начал просматривать снятые с воздуха фотографии горной цитадели, регулируя цвет и контрастность.
Конч поднялась со своего места и, подойдя, тепло обменялась рукопожатием с Конгривом, а потом и с Хоком. Она смотрела в глаза Алексу чуть дольше положенного. Алекс мягко сжал ее ладонь.
— Привет, похититель сердец, — прошептала она.
— Привет, красавица, — сказал Хок с придыханием.
— Так это все, что тебе нужно? Ну и аудитория.
— Будем надеяться, что они не опозорятся.
После того как госсекретарь представилась участникам собрания, Алекс и Эмброуз сели на два пустующих стула слева от нее. Место напротив камина, насколько знал Алекс, предназначалось для премьер-министра. А еще один стул — для американского президента.
— Ну что же, давайте начнем, — сказала Конч, все еще стоя. — Мой босс прибудет сюда через несколько минут, но он сказал начинать без него. Он уже знает то, о чем я собираюсь говорить. Покажите слайд, пожалуйста.
На всех трех экранах появилась фотография предмета, очень схожего с мячом для игры в американский футбол.
В зале кое-где раздалось приглушенное хихиканье и некоторые из сидящих за столом начали перешептываться. Хок услышал, что упомянули и его имя. Сказали вроде бы о том, что он, дескать, напутал со слайдами.
— Не знаю, как вам, а мне сдается, что это простой футбольный мяч, — заявил какой-то генерал-полковник с густым техасским акцентом, растягивая слова, и со стороны американского контингента снова послышалось хихиканье.
— Вот как? Осмелюсь с вами не согласиться, — тряхнула головой Конч. — Это не мяч, а ядерное взрывное устройство с линейной имплозией, содержащее единичную критическую массу плутония, или U-233, при максимальной плотности в нормальных условиях. И это устройство весит всего лишь десять с половиной килограммов, а диаметр имеет десять сантиметров. При срабатывании оно может привести к разрушению… — она, прищурившись, снова посмотрела на генерала с техасским акцентом — …разрушению города, скажем, размером с Форт-Уорт в штате Техас.
— И все равно похоже на футбольный мяч, — пробормотал генерал.
— Доктор Биссинджер? — обратилась Конч к взъерошенному и неряшливо одетому пожилому джентльмену, который сидел напротив и самозабвенно читал какую-то книгу.
— Извините?
— Нас интересует линейная имплозия, — улыбнулась ему Конч и кивнула на фото футбольного мяча. — Не могли бы вы просветить нас?
— Ах да-а-а, — протянул взъерошенный мужчина, медленно вставая из-за стола. Он невесть откуда вынул серебристый макет футбольного мяча и бросил этот макет пораженному генералу. — Хорошая у вас хватка! Значит, вас интересует, что такое «линейная имплозия»?
Доктор Х. Джерард Биссинджер, заместитель министра по ядерным вопросам США, был в прошлом стопроцентным профессором-очкариком из Гарварда. Известный в вашингтонских кругах как «ядерная сиделка», он отвечал за информацию о точном местонахождении любой ядерной бомбы на планете.
— Слайд? — попросил Биссинджер. — Если рассуждать по-дилетантски, то оружие, которое сейчас держит в своих руках генерал и которое представлено на слайде в поперечном сечении, способно стать в полевых условиях нейтронной бомбой, или, иными словами, оружием с увеличенной радиоактивностью. Говоря яснее, само понятие «линейная имплозия» подразумевает, что у продолговатого предмета, или, в данном случае предмета, имеющего форму футбольного мяча, докритическая масса при более низкой плотности может быть уменьшена и преобразована в сферическую конфигурацию более высокой плотности путем вложения в цилиндр взрывчатых веществ с каждой стороны, таким образом доводя массу в центре устройства до сверхкритической.
— Что-что? — промямлил американский генерал.
— Прошу прощения? — спросил Биссинджер, наморщив лоб.
— Черт бы все побрал, доктор, — не выдержал американский генерал, — но если это объяснение для дилетантов, то я не дилетант. Кто-нибудь в этой комнате понял, о чем сейчас сказал этот человек?
Алекс не смог сдержаться. Тихонько кашлянув, он взял слово, и все глаза сосредоточились на нем.
— Вообще-то все и так предельно просто, генерал, — заявил Хок. — Я и сам не вполне понял, что тут только что наговорил доктор Биссинджер, но факт заключается в том, что если команда противника все-таки доберется с таким мячом до ваших ворот, то вам придется очень несладко.
— Ядерная бомба? — переспросил генерал, растерянно поворачивая серебристый мяч в своих руках в разные стороны.
— Точно, — подтвердил Алекс Хок. — Так что если сидеть сложа руки, то пора уже затягивать «Аве Мария».
Стилстсвилль
Стокли Джонс посмотрел на негодующего командира и пожал плечами. А что, черт возьми, еще ему остается делать? У этого человека — спецзадание. Он объяснил этому человеку громко и ясно, что тот идет на самоубийство. Но маленькое дерьмо и слышать ничего не хочет. Он здесь для того, чтобы убивать, хоть ты тресни. Хочет урвать себе большой и жирный кусок, чтобы дома сладко жилось. Но вся проблема в том, что если хочешь действовать, как настоящий крутой пацан — а лейтенант Альварес именно этого и хотел, — ты должен таким крутым пацаном являться, а то запросто можно превратиться в труп.
— Росс, друг, ну скажи мне, что ты думаешь по этому поводу? — наконец не выдержал Сток. Ему уже стало дурно от поведения идиота кубинца, который сидел и сверлил его своими злобными глазками. Россу было уже получше. Он сидел, почесывая рукой рыжевато-белобрысые волосы и размышлял над заданным вопросом. Видать, обезболивающее кололи. Его сломанная нога все еще дьявольски саднила, но он уже не чувствовал резкой боли. Ну и хорошо. Это значило, что теперь мозгов у людей, сидящих в лодке, стало в полтора раза больше.
— Я думаю, что можно разрешить этому маленькому засранцу двигать, куда он хочет, — заявил Росс и поморщился, вытянув ногу вперед.
— В западню.
— Да, возможно и так. Но он ведь так не считает, и слушать никого не желает. Черт возьми, Сток! За голову Родриго, должно быть, на Кубе сейчас дают столько, что и представить страшно. Кто-то же должен принести ее Фиделю на блюдечке с голубой каемочкой? А этот доблестный лейтенант, что сидит перед нами, грезит о блестящей карьере!