– То есть хотел, чтобы я осталась один на один со своими сожалениями о безвозвратно утерянном прошлом? – укоризненно поинтересовалась Мэгги.
Я, не мешкая, выпалил:
– Да.
– Вот те на… как все обернулось, – насмешливо заметила она, но потом нахмурилась. – Ты сомневаешься во мне? Серьезно?
И тут я уловил все оттенки чувств, все переживания, которые терзали Мэгги в минуты отчаяния: она думала, что не заслуживает меня, думала, что не она мне нужна. Мне стало больно оттого, что она, сидя рядом, страдала, считая, что я считаю, будто погубил ее жизнь… Я понял, как важна для нее Бекки и как тяжело выбирать между нами. Но еще я понял, что она всегда предпочтет меня. Каждый раз. В этом я не сомневался.
Однако мне до чертиков претила сама мысль о том, что ей приходится выбирать. Бекки – человек, а люди любят психовать, когда чувствуют неладное. И тем более когда лучшая подруга вдруг показывает тебе видение.
Вздохнув, я сжал локоть Мэгги и притянул ее к себе. Мое тело буквально вопило, требуя забрать всю ее боль. И вот мои пальцы коснулись ее кожи, и ее ударило волной спокойствия, которую я на нее направил. Я сжал Мэгги в объятиях, отдавая ей все, что мог. Она не противилась. И я надеялся, что это не только из-за даримого мною спокойствия, но и просто потому, что ей хорошо в моих объятиях.
И когда она устроилась поудобнее и стала играть с пуговками моей рубашки, я все понял. Нельзя больше в ней сомневаться. В ней, в этой удивительной девушке, которая любит меня, несмотря на то что потеряла из-за меня лучшую подругу.
И впервые в жизни я по-настоящему почувствовал себя тираном.
Мэгги встала на цыпочки и коснулась своим лицом моего. Не поцеловала, а просто дотронулась щеками и носом до моих щек и носа. Я улыбнулся: она делала то же, что и я делал множество раз, – дожидалась поцелуя. Всего несколько недель назад первый шаг приходилось делать ей. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
Теперь, когда мы поменялись местами, призрачный поцелуй подарил ей я: едва коснулся своей верхней губой ее нижней, а потом еще раз, ох как мучительно. Но мне понравилось, как она отзывается, как подается вперед, желая большего. Я отодвинулся и прошептал:
– Нам пора идти. До моего дома еще несколько часов дороги.
Она вздохнула:
– Ты нарочно меня дразнишь.
– Ага, – ответил я, сжимая ее локоть. – Вместо того чтоб сейчас чмокаться и клеваться, мы можем поскорее поехать домой и снова пошалить «на границе».
Мэгги еле слышно вздохнула и с широко открытыми глазами опустилась на пятки. Потом кивнула, соглашаясь, и поспешно схватила свою сумочку с кровати. Удивленный и довольный, я хрипло засмеялся.
Да-а, эта девушка меня погубит.
Но я и не против. Пусть на гробу у меня напишут: «Он умер от счастья».
Более неловкой поездки у меня еще в жизни не было. Оказалось хуже, чем тогда, когда я застала своих родителей… в неудобном положении. То было как раз перед поездкой в церковь, поэтому в автомобиле, в котором мы добирались до Божьего пристанища, стало кошмар как неуютно.
Но теперь, пока мы шли к дому Калеба, я бы согласилась заново пережить ту памятную неловкость с родителями: Бекки, даже не поблагодарив Калеба за приют, растолкала нас и пошла вперед.
В дом нам пришлось прокрасться. Бекки надела толстовку Калеба, а Ральф – его шапку и чьи-то очки, найденные во внедорожнике. Ребята пошли первыми. Прежде чем следовать за ними, мы с Калебом немного подождали. Потом он отворил дверь, огляделся в квартире, проверяя, все ли в порядке, и впустил нас. Ну вот мы и на месте.
Ральф с сочувствием посмотрел на нас с Калебом.
– Извиняюсь за нее. Спасибо, что приютил нас, приятель. Хотя я, конечно, так и не понял, что здесь творится. – Его вопросительный взгляд обратился сначала ко мне, а потом снова к Калебу.
– Позже обсудим, – пообещал Калеб. Вздохнув, он бросил ключи в стаканчик с эмблемой «Теннесси ВОЛС». – Можете занять последнюю комнату направо по коридору.
Ральф в ответ козырнул и поспешил догнать Бекки. Не сомневаюсь, что это она уже через секунду хлопнула дверью.
Пока Калеб запирал за нами входную дверь, я осмотрелась и подошла к камину. Дом произвел на меня впечатление. Неплохо для студента, хотя убранство и было холостяцкое: на стенах пусто, а в гостиной только диван, журнальный столик и люстра. И все.
Над камином, правда, стояли две фотографии. Одна – с Марией, а другая – со всей их семьей. Калеб на этой фотографии казался таким маленьким… Я взяла ее и погладила его лицо большим пальцем. Пыли не было. И на каминной полке тоже. Значит, у него есть горничная.
– Ага, – отозвался Калеб у меня за спиной. – Ее зовут Роза, и она приходит раз в неделю.
Я поставила фотографию на место и повернулась к Калебу. Он стоял у зеленого дивана, касаясь бедром его ручки, и глядел на меня. Я заметила, как он покусывает губу от волнения, – нервная привычка.
Я сначала растерялась, а потом вдруг осознала: я у Калеба дома. Наконец-то.
Широко улыбнувшись, я прыгнула ему на шею, и мы оба рухнули на мягкие диванные подушки. Калеб удивленно засмеялся, но я тут же накрыла его губы своими. Я согнула ноги, а длинному Калебу пришлось свесить свои с диванной ручки, но он ничего не имел против. Взяв за бока, он притянул меня ближе к себе. Я приподнялась на локтях и прошептала:
– Я в восторге от твоего дома.
Он улыбнулся:
– Ты пока только одну комнату видела.
Я покачала головой, не дав ему закончить.
– Не важно. Она твоя. Ты здесь живешь. Это твой дом.
– Это твой дом, – парировал Калеб. Он медленно покачал головой, а потом потянулся и убрал волосы с моего лица. – Я хотел тебя сюда привести, когда… – Он погладил меня по виску. – Когда все только началось. – В его мыслях замелькали картины: мы у светофора, он говорит обо мне с родителями, встречает меня на следующий день у папы дома. – А теперь ты здесь. – Его голос – хриплый, головокружительный. – Ох… как же я счастлив.
– И я счастлива.
– Мне так нравится, что ты у меня дома. – (Я просто улыбнулась ему в ответ.) – Тебя здесь всегда не хватало, как последнего кусочка мозаики.
Я кивнула, полностью отдаваясь ощущению его рук в моих волосах.
Калеб потянулся и поцеловал меня в уголок рта.
– Хочешь, устрою тебе экскурсию?
– Только не прямо сейчас, – ответила я и снова навалилась на него всем телом. В тот же миг наши губы встретились, будто знали, что делать. Обе ладони Калеба поползли мне под майку и коснулись моих боков. Казалось, чем больше мы друг друга касались, тем сильнее становилась наша связь. Мое сознание соединилось с сознанием Калеба, и он не сопротивлялся.