Она зашагала прочь, тряхнув своими светлыми, как у Барби, волосами. Калеб повернулся ко мне и тут же начал извиняться. Я приложила палец к его губам.
– Хватит, – прошептала я. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, а когда открыла их вновь, то увидела, как Эшли, насупившись, сидит со своей семьей в другом конце зала. Нареченная во мне сказала: «Давай же. Подари ей пару проплешин. Тебе станет лучше», – но я сделала еще один вдох, стараясь успокоиться. – Не надо. Все отлично.
В конце концов, Калеб мой.
Он коснулся моей шеи и погладил костяшками пальцев метку Провидицы. Я сразу же почувствовала умиротворение и тихо выдохнула. На губах у Калеба возникла еле заметная ухмылка.
– Не зазнавайся, Джейкобсон.
– Что? – Он подался чуть ближе. – Я же говорил, какая ты соблазнительная, когда ревнуешь. А какие звуки ты издаешь, когда я к тебе прикасаюсь!.. – прошептал он, прижавшись к моей щеке. – Держите меня.
Я вздохнула со смесью веселья и легкой досады.
– Ой… Значит, вот это ждет меня в будущем?
– Разумеется. И это еще цветочки.
Я наконец расплылась в улыбке:
– Отлично.
Калеб чмокнул меня, а потом уселся поудобнее и закинул в рот кукурузную тефтелину. Я тоже откинулась на сиденье и почувствовала на себе чей-то взгляд. Я покосилась на Рэйчел. Она коснулась пальцем своего уха, чтобы я прислушалась.
«Поверить не могу, что ты не вмазала этой девчонке».
Я резко выпрямилась, услышав ее слова. Рэйчел прибавила:
«Была у Питера на работе одна дамочка, которая безумно по нему сохла… – Я заметила, что Питер улыбается и качает головой, но Рэйчел, выглядывая из-за него, продолжала: – И каждый раз, когда я заглядывала к нему принести обед, просто поболтать или решить какое-нибудь срочное дело, она была рядом: трогала его за руки, облокачивалась ему на стол или звонила по телефону. Фу. В общем, когда я впервые оказалась с этой шлюшкой один на один в лифте, то сказала ей, чтобы она держала свои лапы при себе. Сказала, что я за ней слежу и что этот трудяга занят. – (Я зажала рот руками, чтобы не расхохотаться.) – Поэтому я восхищаюсь твоим самообладанием. Его запечатленным не хватает, особенно когда дело касается их половинок. Я бы по меньшей мере оставила этой дурехе синячок под глазом». – Рэйчел мне подмигнула. Подмигнула!
Я кивнула и улыбнулась.
– Спасибо.
Она потянулась через стол и взяла меня за руку.
– Не за что, моя милая.
Как же по-матерински она это сказала! Я снова улыбнулась и продолжила есть. Вкус у чесночного хлеба оказался неземной и точно плясал на языке. Я покосилась на официанток в миленьких юбочках и сапожках, гадая, как же они ухитряются держаться в форме на этой работе? У меня бы точно начались большие неприятности с чесночным хлебом…
Вернувшись к Питеру, мы все разошлись по своим делам.
Биш отвел меня в сторонку и спросил о свадьбе. Джен рассказала ему, что я хочу сыграть все наши свадьбы в один день, и он хотел понять почему. Я ответила, что это просто логично. Трое членов моей семьи запечатлелись. Это само по себе чудо. А разве можно лучше отметить наш день, чем быть друг рядом с другом и видеть, как все мы полностью отдаемся тем, кого любим? Мне это казалось вполне разумным.
– Знаю, я не говорю, что не хочу, просто… из-за всей этой спешки у меня остается совсем мало времени, чтобы все доделать.
– Ты про квартиру? – догадалась я.
– Ага, – вздохнул он.
– Прости… Слушай, Биш, я понимаю, как тебе тяжело, но на самом деле эта семья счастлива уже оттого, что ты стал ее частью. Все сознают, что ты сделаешь Джен счастливой, а это многого стоит. И даже не спрашивай, откуда я знаю. – Я усмехнулась. – Я мысли читаю, помнишь?
– Знаю, – сказал Биш, не поддаваясь на уговоры. – Просто мне все время кажется, что я отстаю. И в универе… Ну ходил я на занятия по искусству, ну и что мне теперь делать с этим искусством в Теннесси?
– А вот с этим, похоже, помогу тебе я, – прервал нас Питер, подняв руки. – Прошу прощения, я не хотел совать нос в чужие дела, но ненароком вас услышал. Послушай, Биш, нам в фирме очень пригодится искусствовед. Фирма ведь архитектурная, – пояснил он. – Мы гордимся своими смелыми дизайнами и необычными идеями. И мне кажется, ты прекрасно нам подойдешь, если тебя это, конечно, интересует. К тому же Джен уже у нас работает, поэтому вам не придется быть порознь в первые годы семейной жизни.
Биш уставился Питеру на ботинки.
– Без обид, сэр, но вы предлагаете мне эту работу только потому, что я скоро стану вашим зятем.
– Так, черт возьми, и есть. – Питер засмеялся, напомнив мне при этом Калеба. – Я предлагаю тебе работу еще и потому, что ты нареченный моей дочери. Во-первых, вам обоим будет легче, а во-вторых, мы любим вести дела по-семейному. Почти вся моя семья так или иначе работает в фирме. Поэтому пристрастен я скорее буду, если не предложу тебе работу.
Питер понял, что загнал Биша в угол, и в ожидании ответа растянул губы в джейкобсонской усмешке. Я услышала, как Биш обдумывает услышанное. А затем он уступил:
– Вы не представляете, как я вам благодарен, сэр.
– Сынок, – Питер положил руку ему на плечо, – на долю моей дочери выпало гораздо больше, чем на долю других женщин. Своих женщин мы ценим превыше всего, они – центр наших вселенных, и меня, как отца, мучила мысль о том, что Джен ни с кем так не сроднится, не узнает, каково это – в буквальном смысле чувствовать сердцебиение любимого человека в своей груди. Но потом появился ты… – Я закусила губу, глядя, как Питер борется со своими чувствами. – И ты делаешь ее такой счастливой, какой я видел ее лишь однажды: когда родилась Мария. Еще не понимаешь, почему ты нам так дорог? – Он улыбнулся. – Для меня ты теперь сын, и я хочу лишь одного: стать тебе родным. Наконец на мою дочь кто-то смотрит так, как я смотрю на Рэй. А потому ты не представляешь, как я благодарен тебе… сэр. – Питер вернул Бишу его слова и, взволнованно засмеявшись, по-мужски его обнял.
Биш похлопал Питера по спине и, так же взволнованно его поблагодарив, отстранился. Я услышала мысли Джен раньше его: она стояла на пороге дома и гадала, что случилось. Биш оглянулся на нее и расплылся в улыбке. Потом он кивнул Питеру, крепко меня обнял и двинулся к Джен: стиснул в объятиях, оторвал от пола и, хохочущую, понес в дом.
– Спасибо, – сказала я Питеру.
Биш тоже многое пережил, и бедняге не помешало бы успокоиться.
– На здоровье. И это все от чистого сердца. – Питер притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Ну что ж, кажется, твоя карета подана.
Я растерянно на него посмотрела, и он кивнул в сторону гаража. Калеб сидел на мотоцикле, держа под мышкой мой шлем. Я взвизгнула (буквально – взвизгнула!) и побежала к нему. Питер у меня за спиной захохотал, но мне было все равно.