По спине Элизабет прошла волна холода.
– О!..
– Он, вероятно, хочет как следует отдохнуть, так как завтра вечером у него баскетбольный матч.
– Да, – сказала Элизабет. – Наверное…
Голос ее оборвался. Поздравив миссис Уилкинз с днем рождения и попрощавшись с ней, она повесила трубку.
Теперь ей стало еще хуже. Может, Тодд сказал матери, чтобы она не звала его к телефону, если позвонит Элизабет? Или, может быть, миссис Уилкинз сама не хочет этого делать? Простит ли ее Тодд хоть когда-нибудь?
Эти вопросы не выходили у нее из головы, и она все ворочалась и ворочалась в постели.
Было уже почти утро, когда Элизабет забылась тревожным сном. Ей снились Тодд, Николас и Джессика – их лица маячили перед ней, и все они осыпали ее упреками за то, что она сделала. Когда прозвенел будильник, она обрадовалась, что прекратился этот кошмар.
Но чувство облегчения длилось недолго. Элизабет заставила себя встать с постели и стала собираться в школу. Изо всех сил стараясь не думать о том, что принесет с собой новый день, она никак не могла отогнать от себя мысли о Тодде и о том, как она с ним поступила.
Весь ее привычный мир рухнул. Сможет ли она когда-нибудь восстановить его?
Открытый учебник французского лежал перед Элизабет, и она тупо смотрела на заданный урок. Раньше она знала бы его назубок, но сейчас не могла отличить сослагательное наклонение от изъявительного.
Ерзая на стуле, она поглядывала на месье Дальтона, надеясь, что он не вызовет ее. Не сегодня, когда единственное, о чем она могла думать, был Тодд.
В то утро на уроке химии Тодд словно не замечал Элизабет и выбежал из класса так быстро, что она не смогла догнать его.
«Может, встречусь с ним в холле», – подумала Элизабет.
После полудня они вместе должны были быть на уроке истории, но ждать так долго у нее не было сил. Ей хотелось поговорить с ним немедленно. Сейчас у Тодда математика. После звонка она перехватит своего друга, когда он будет выходить из класса.
Лиз не могла спокойно сидеть на месте и нетерпеливо поглядывала на часы в ожидании звонка. Когда он прозвенел, она бросилась к двери и помчалась по холлу. Увидев, как Тодд выходит из класса, Элизабет замедлила шаг. Лучше не показывать ему, как она волнуется.
Не доходя до него несколько метров, девушка как ни в чем не бывало крикнула:
– Привет, Тодд! – И помахала ему рукой.
– А, привет, Лиз. – Он пошел дальше.
– Тодд! – крикнула вслед ему Элизабет.
Он повернулся к ней, и теперь Элизабет, взглянув на его лицо, поняла, какую обиду она нанесла ему.
– Извини. У меня важные дела, – произнес он и ушел.
Элизабет застыла на месте, глядя ему вслед. Уже зазвенел звонок на следующий урок, а она все стояла, не в силах сделать ни шага. Сделав над собой усилие, поплелась в класс.
Элизабет удалось все-таки пережить этот школьный день, хотя на уроке истории Тодд даже не взглянул на нее. После уроков ее ждали в редакции «Оракула», и она отправилась туда.
Мистер Коллинз, куратор, поднял на нее глаза, когда она вошла в комнату. Рыжеватый блондин с приятными чертами лица, высокий и стройный, мистер Коллинз был одним из самых молодых преподавателей в школе. Он широко улыбнулся, и его красивое лицо прорезали лучики морщинок.
– Привет, Лиз! Я тебя ждал. У меня есть для тебя потрясающее задание.
– Прекрасно, мистер Коллинз. Мне необходимо занять себя каким-нибудь делом.
– Мне кажется, эта работа тебе понравится, – улыбнулся он еще шире.
– А что это за работа?
– Я хочу, чтобы ты освещала сегодняшнюю большую игру.
Сердце Элизабет упало.
– Я? А как же Джон?
Джон Пфайфер был спортивным комментатором «Оракула».
– У него грипп, – сказал мистер Коллинз. – Поэтому я хочу, чтобы эту статью написала ты.
В другое время Элизабет с радостью ухватилась бы за возможность освещать баскетбольный матч. Писать о чемпионате между командами школы Ласковой Долины и «Биг Меза» – об этом можно было только мечтать. Но теперь она промямлила:
– Б-боюсь, что мне придется отказаться.
Мистер Коллинз с удивлением уставился на нее:
– Я не ослышался, Лиз?
– Я не очень разбираюсь в баскетболе…
– Не очень? Это при том, что Тодд Уилкинз – звезда нашей команды?
Элизабет поморщилась, как от боли.
– Это даст тебе шанс показать, насколько ты можешь быть объективной, Лиз, – настаивал мистер Коллинз. – Ты сможешь всем доказать, что твои чувства к Тодду не мешают тебе беспристрастно излагать события.
– Я не думаю, что смогу быть совершенно объективной, мистер Коллинз.
– А я знаю, что сможешь.
Лиз покачала головой:
– Я в этом сомневаюсь. У меня к тому же ужасно много уроков.
– Элизабет, – мягко увещевал ее учитель. – Ты гораздо лучший репортер, чем хочешь мне показаться. И я знаю, что могу на тебя положиться, – статья будет прекрасна.
– Хорошо, мистер Коллинз, – согласилась она, наконец, подумав, что даже ее журналистская карьера не стоила той пытки, которой ей предстояло подвергнуть себя в этот вечер.
С мыслями о надвигающемся тяжелом душевном испытании Элизабет все не решалась выйти из дому и медлила до последней минуты. Когда она наконец приехала в спортивный зал за несколько минут до начала игры, трибуны были переполнены.
Оглядевшись вокруг, она заметила машущую ей Инид Роллинз.
– Я заняла для тебя место, Лиз, – громко крикнула она.
Неподалеку от нее сидела Оливия Дэвидсон со своим парнем Роджером Барретом. Элизабет знала, что в их обществе ей будет спокойнее.
Пробираясь к друзьям, Элизабет вспомнила, как плохо относились к Роджеру большинство ребят в их школе до того, как он победил в проводившейся в Ласковой Долине олимпиаде на приз госпиталя святого Варфоломея и ему присудили стипендию в колледже Ласковой Долины. Вспомнила она и о том, что после того, как Джессика узнала, что он работает уборщиком, чтобы материально помогать семье, слух об этом моментально распространился по всей школе.
Но после олимпиады отношение к нему сразу изменилось. Даже Лила Фаулер начала с ним заигрывать. Но Роджер встречался с Оливией, единственным человеком, оказавшим ему моральную поддержку в его стремлении стать врачом. Роджер сделался жизнерадостным, уверенным в себе парнем. Однако последние несколько недель он снова выглядел мрачным и подавленным. Элизабет поделилась этим с Оливией и была потрясена, узнав, что отец Роджера бросил семью.