Высокий венец восседал на голове Зиждителя черным, с блестящей поверхностью, ободом, от которого устремлялись вверх закрученные по спирали серебряные дуги украшенные изображениями насекомых, рептилий, земноводных, зверей.Те девять спиралей в свою очередь удерживали на себе, завернутую по коло живую змею. Черная чешуйчатая кожа змеи отливала золотым светом, а крупные, круглые, насыщенно зеленого цвета очи со вниманием таращились на происходящее окрест нее.
Перший войдя в залу с нежностью во взоре осмотрел членов своей печище, где по статусу Вежды и Стынь несли величание сынов, а Мор и Темряй братьев, одначе, были по сути и оставались только сыновьями. Взгляд старшего Димурга не просто оглядел малецыков, он прощупал их мысли, определил их состояние. Еще немного того общего отишья и Перший тронув поступь направился к ложу старших, обходя его, таким побытом, что выставленная вперед рука, медлительно теперь ощупала голову, лицо, в частности уста и очи Вежды. Засим старший Димург также нежно огладил Мора, ласково остановившись перстами на двух желтоватых, крупных пежинах пристроившихся на поверхности волос Бога, точно изменивших в тех местах их цвет, мягко заметив ему на ходу:
– Ты, плохо выглядишь малецык мой… Надобно отдохнуть, набраться сил… Так похудел.
Асил, как я погляжу тебя не берег совсем.
– Нет, Отец, Асил был вельми предупредителен и сам доставил меня на кумирне в Северный Венец, – отозвался Мор, и широко улыбнулся теплоте посланной Першим, однако при том так и не отворил очей.
Перший меж тем уже обошел ложе старших сынов и подступил к креслу Темряя, оный немедля поднялся на ноги и приветственно прижался к Отцу. Старший Димург нежно принял сына в объятия, облобызал его очи, огладил курчавые волосы на голове, прошелся перстами по щекам и устам, и вельми благодушно молвил:
– Ну, как мой милый… как ты? Все ли благополучно?
– Да, Отец, поколь без трудностей, – не менее трепетно отозвался Темряй, и, приклонив голову, уперся лбом в плечо Першего, тем словно стараясь с ним сплотиться.
Медленно поднялся с кресла младший из Димургов, каковой по юности, особенно нуждался в теплоте Першего, и, шагнув вперед, поравнялся со стоящими членами своей печище.
– Конечно, Отец, без трудностей… тут же был я.., – проронил Стынь, прижимаясь щекой к протянутой в его направлении длани Першего. – Посему было кому уничтожать творения моего старшего брата.
Стоило Першему коснуться лица Стыня, как Темряй не мешкая отступил от Отца, высвобождая место подле его груди, младшему.
– Моя бесценность, – полюбовно произнес старший Димург и торопко обхватив могучие плечи Стыня привлек к себе, заключив в заботливые объятия. – Почему, не прилетал так долго?.. – То было явственно звучащее огорчение и тревога. – Я сколько должен был присылать веления возвернуться? Ты не должен находиться вне меня так долго… это вельми может не благостно сказаться на тебе.
– Все хорошо, – малость отстраняясь от Першего ответил Стынь, дозволяя тому приголубить не только волосы на висках, но и облобызать очи. – Со мной все было благополучно, я же был подле Темряя… Да и Вежды сюда два раза наведывался, намедни… Да и потом, Отец, ежели бы меня тут не было, Крушец оказался ноне в руках Расов.
– Кстати, – тональность голоса Першего поигрывала… одновременно в нем ощущалась властность и беспокойство по поводу состояния младших сынов. – Вы как себя оба чувствуете? Зов Крушеца был вельми мощным.
– Несколько он нас оглушил, – несомненно, стараясь скрыть истинность, состояние своего и брата, откликнулся Темряй и положил на плечо последнего свою руку. – И на самую малость… Верно на пару-тройку бхарани, мы потерялись в пространстве. Но после обрели себя… Хотя милый малецык все это время испытывал боль.
– Темряй тоже, – обидчиво откликнулся младший Димург, и резко обернувшись недовольно зыркнул на старшего брата, будто тот рассказал Отцу то, что ему знать был недолжно. – Тоже до сих пор испытывает боль.
– Надобно посетить вам обоим дольнюю комнату пагоды, – немедля вставил Вежды и широко раскрытыми очами беспокойно оглядел фигуры младших братьев. – Как и тебе Отец… По-моему ты достаточно утомлен, словно вместе с Мором занимался построением Ледного Голеца аль весь этот срок ни разу, ни бывал в дольней комнате.
– Да, мой дорогой малецык, – согласно отозвался Перший, степенно выпуская из объятий младшего сына, и нежно огладив его правую щеку, усталой поступью направился к своему креслу. – Коль ты заговорил о дольней комнате… Хранилище пагоды полное и ожидает Мора, да наших младших малецыков… Я с тобой согласен Вежды, им троим… впрочем, как и мне надобно утишиться.
Мор самую малость отворил свои раскосые очи, уголки коих были прихвачены крупными сапфирами и оттого делали выражение лица Бога несколько удивленным, и неспешно кивнул. Поколь Перший восседал в кресло, созданное Вежды, Стынь и Темряй разместились на своих сидалищах, опершись об ослоны спинами и пристроив на облокотницы руки. Старший Димург медлительно, ибо усталость отражалась в первую очередь в его движениях, притулился спиной к ослону кресла, и легохонько приподнял ноги, отчего враз под ними образовался облачный лежак, выдвинувшийся прямо из поверхности сидения.
– А теперь о Крушеце, – с волнением в голосе молвил Перший, и, кажется, зараз посмотрел на младших сынов.
– Опять девочка, – также коротко ответил Темряй, точно давая более полную информацию мысленно. – Три года по земным меркам и она паболдырь… Почему Отец, сызнова паболдырь?
Перший широко улыбнулся и дотоль едва тлеющее под его кожей золотое сияние лучисто полыхнуло светом, раскидав те переливы вкруг Господа, придав особую яркость бледно-желтой поверхности кресла. Он неспешно огладил дланью и перстами свои очи, тем мановением, будто смыкая их, и довольно дыхнул:
– Девочка… Вероятно, будет очень хрупким Богом… Мой Крушец, такой чувствительный, нежный… Ему, несомненно, потребуются особые условия взращивания… мягкость и участие всех Зиждителей… Обаче, зов был подан так четко, даже удивительно для его возраста… Таковой целенаправленный зов лучицы начинают подавать лишь к четвертой-пятой жизни в плоти… Моя бесценная уникальность, – старший Димург каждым словом ласкала своего Крушеца и вместе с тем тембром голоса, вроде голубил кудри своих сынов так, что они малешенько колыхались. – Ну, а то, что в паболдырях наверно сбой в предписаниях Родителя, поелику отпрыски первой плоти живут на планете…
– Да, нет Отец, ты не понял, Темряя, – перебивая Першего на полуслове дыхнул Стынь и резко подался вперед, точно лелеяние Крушеца непосредственно коснулось его и он захотел стать ближе к своему Творцу. – Лучица родилась в отпрысках Владелины только в паболдырях… Случайная связь… Хотя во время беременности мать девочки проверял Керечун… Похоже и Коловерш Расов. Но лучицы в теле ребенка не было зафиксировано. Не было малецыка и после рождения в девочке. Вроде наш Крушец вселился в уже в родившегося ребенка.
– Нет, в родившегося он не мог, в предписаниях Родителях на тот счет четко прописан запрет, возможно пред родами, и Керечун того не почувствовал. Хотя таковое не просто странно, а прямо-таки непонятно, – задумчиво протянул Перший и чуть-чуть качнул головой и немедля в его венце шевельнулась черная змея. Она вдруг вздела вверх голову и вельми внимательно оглядела сидящих Богов, видимо проверяя их состояние. – Непонятно еще почему единожды в отпрысках и паболдырях. То ли так наша кроха старается быть ближе к нам… то ли это какие-то сбои кодировки… Не зря ведь малецык так болел в прошлой плоти… может, что-то нарушилось, и Кали-Даруга просмотрела… Явственно, что просрочил все сроки рождения… Такой долгий разрыв меж первой и второй плотью, что очень опасно, ибо могло закончится весьма трагично… Абы окончательно утомившись, Крушец ослабел, и мог погибнуть… Та задержка с вселением волновала не только меня, но и Родителя, отчего Он хотел даже прислать пригляд в Млечный Путь… Надобно вмале с Родителем встретиться и потолковать об нашем малецыке… Заставь, мой любезный Стынь, бесиц-трясавиц сделать отображение лучицы, я его отвезу Ему, – повелел старший Димург и нежно воззрился на младшего сына.