Старший эдвайзор немедля остановилась и наново рывком развернулась навстречу все поколь бегущему второму ящеру, сомкнув очи. Чернота пред ними правила один сиг, а после схематично начертала фигуру второго ящера, стремительно покачивающего верхней частью туловища и головой из стороны в сторону. Зелено-бурая чешуя на нем единождым махом раздалась в бока, точно ящер снял с себя телеса, оплетенные мышцами, нервами, сухожилиями, сосудами, как поволочень, явив теперь только совокупность костей. Не только короткий череп, но и изогнутый позвоночный столб с нанизанными на него округлыми ребрами, мощными тазовыми костьми. Островерхие позвонки дотоль плавно покачивающиеся вниз… вверх, будто смягченные соединенными промеж себя связками, суставами и хрящами, гулко заскрежетав, переломились, где-то в районе двадцатого, и с тем тягостно содрогнулось тело девушки, вроде его пробил озноб. Все еще видимо для взгляда Искры череп ящера дернулся вбок, а вслед него поехал и верхний фрагмент позвоночного столба с частично нанизанными на него ребрами, отрываясь от второй его части и теперь явственно разделяя надвое и само мясо оплетенное мышцами, нервами, сухожилиями, сосудами, и зелено-бурую чешую, где каждая отдельная грань одним своим краем плотно входила в кожу тела.

Старший эдвайзор торопко ступила назад, абы ей показалось, голова ящера упадет прямо на нее, да все еще не отворяя глаз рывком, повернувшись, побежала вперед. Резкий удар соцветия полоснул по правой щеке девушку, когда она услышала позади себя отрывисто-хрипящий рев, погибающего зверя, заставляя сим открыть глаза. Цветовая гамма вернулось к ней лишь тогда, когда желто-белый цвет вновь оплеухой прошелся по подбородку, задев лепестками и саму шею. Днесь не оглядываясь, и не останавливаясь Ика бежала к лежащему пред ней восточному склону горной гряды, ощущая как мощь в мозгу уступила место острой боли осознания убийства, оставленных сзади двух животных. Один из каковых поколь подавал о себе зовом гулко-хрипящим с едва слышимыми щелчками.

Она застопорила свой ход подле подошвы горной гряды, и туго задышала, переживая ни с чем досель не испытываемое чувство разрушения. Вслушиваясь в протяжно-жалобные стоны умирающего создания, а во рту ощущая приторный вкус гниения не столько от плоти Чунты, когда-то погибшего от рук жестокосердных своих соплеменников, сколько собственного мозга, такового эмоционально-неуравновешенного.

– А! – закричала Искра Тревзор, стараясь собственным ором погасить звуки, долетающие из долины, и прерывисто качнувшись взад-вперед, повалилась на колени, а после на правый бок, тягостно сотрясаясь всем телом и конечностями. Вже не желая смотреть на горящую над поверхностью планеты, почитай над ней, звезду Ягницу, которую желтые люди величали Нимой, не в силах принять того, что и сама стала теперь убивцем, губителем живых существ.

– Рождение и гибель сутью своей едины, – волной пронеслись слова подле Искры, и пунцовая стрекоза своими трепещущими крылами закрыла весь небосвод и столь жаркие в теплое время лето для планеты лучи Ягницы. – Иди, ко мне. Ты, непременно, должна прийти.

– Нет! – незамедлительно откликнулась Искра, и, вскочив с земли, срыву взмахнула правой рукой намереваясь сбить полет насекомого, прогнать с этого чудного лазурного небосклона, прикрытого чуть зримыми парными сгустками и полосами облаков. – Нет! Я не пойду к тебе! Сначала Чунта! А теперь я?! Я! Я как они, такая же безжалостная, кровожадная, свирепая!

– Рождение и гибель взаимосвязаны, как нейроны в мозгу любого живого создания, девуня, – внезапно прозвучал легкий баритональный тенор Болорева Пелгома, и размеры стрекозы лишь под единым движением век Искры уменьшились до привычных, где размах крыльев стал около восьми вершков. – Не может быть зачатия без гниения другого. И аромату цветения, так естественно символизирует запах тления.

Голос ментора пронесся близко, раздавшись вроде как позади, посему она резво повернула голову, но увидела за собой не дорогого, заботливого человека, а только низкие стелющиеся древесные растения с широко раскинутыми ветвями, напоминающими, по форме сизо-зеленой хвои, сосну, образующие вплоть до вершины плотные заросли.

– Иди! – теперь это сказал не первый дайнагон и единожды тайная любовь девушки, а неодолимый голос, прокатывающийся в ее мозгу волной и подчиняющий себе.

– Нет, – уже много тише, и все еще озираясь, достонала Искра Тревзор, тягостно вздрагивая, растирая на лице слезы, кровавые подтеки на подбородке и ссадины на губах оставленные после падения, с тем мгновенно осознавая, что за жизнь всегда приходиться бороться. Вероятно, как и за счастье, радость, любовь. Иногда умея взламывать и нормы поведения, и установленные законы, традиции.

– Иди! Я жду тебя! Это надо нам обоим! – широко раззявив рот, выдавила из себя покачивающаяся в небесах стрекоза и ярко блеснула гранями своих фасеточных глаз. Сим действом, вызывая в мозгу девушки воспоминание.

Глава одиннадцатая

Это был второй раз, когда она употребляла зерпин.

По прибытие с Ямыня Груя на планету Сверь в центральный град Рагда и прохождения углубленного обследования в лечебном корпусе Академии Мозга, Искру вызвали в Совет, а после Малый Совет АМа абы познакомиться, успокоить и пояснить о ее дальнейшей службе и жизни.

После сего достаточно долгого разговора сначала в Совете, засим в Малом Совете АМа девушку окружили особой заботой. Выделили в центре Рагды квартиру, на том этаже дома, на коем она пожелала, и поставили на полное обеспечение. Впрочем, как и полагалось в обществе лужичан, не забывая перечислять на ее нужды фиксированную оплату за труд, складывающуюся в виде определенного количества баллов, согласно занимаемой должности и значимости человека. Впервые полтора лето, Искру, несмотря на протесты, почасту обследовали и лечили от эмоциональной несдержанности, а также вводили в «веху» лекарственное средство, абы она не видела снов.

Под неусыпным присмотром лечебного корпуса АМа психо-эмоциональное здоровье Ики улучшилось, потому лекари сначала снизили дозу лекарств, позднее и вовсе прекратили их ей давать. Девушке на тот момент едва исполнилось двадцать семь лет, и она прожила на планете Сверь два лето.

И как только действия лекарств прекратились, она вновь начала видеть сны. Пунцовая стрекоза, неизменно возникая пред глазами, широко разевала рот под фасеточными глазами и даже шевелила слегка ограненными по краю тонкими черными линиями губ, очевидно, что-то говоря.

Говорила.

Она постоянно говорила. И теперь Искра была уверена, что стрекоза не только ее зовет, но еще и поясняет. И данные пояснения девушка, это ощущала, были очень важными. Впрочем, как не напрягала во сне мозг, Иса толком ничего не могла расслышать, ибо всю речь заглушали плавные, высокие переливы инструмента. Днесь она знала, что так звучал, древний музыкальный инструмент лужичан, точнее даже лужичан желтой расы, когда-то живших на погибшей планете Лужич, на мощном континенте Рюко, и сейчас являющихся вымершим генотипом. По преданиям желтых лужичан, лужичан-рюковичей, кувиклы им подарил их Творец Сурья, еще на заре жизни человечества. И саму легенду, и музыкальный инструмент Искра услышала вже в учебном классе АМа, где она приобретала при помощи ментора не только базовые знания, но и училась управлять своим мозгом и способностями. В тот раз, когда после легенды зазвучала из ФЛЭ музыка кувикл, заполняя сам класс, и колыхая изображенными проекция рек, озер, невысокими взгорьями и мощными зелеными равнинами на континенте Рюко, Иса от волнения потеряла сознание. Почему ее так встревожила эта музыка, она не рассказала ни ментору, ни коннетаблю Несде Проочиц А7С, каковой после лечения пригласил ее на разговор в зал Малого Совета АМа, и виновник произошедшего остался всем окружавшим девушку, неизвестен и непонятен.