Юница немедля отрицательно качнула головой, а миг опосля стремительно спрыгнув с кресла, ретиво добежав до сидящего Бога, прижалась к его полусогнутым в коленях ногам лбом. Рас разком подхватил отроковицу подмышки, и, подняв с пола, посадил себе на колени таким побытом, что спина ее поддерживалась его правой рукой, а голова и левый бок касались груди. Крепко и, одновременно, нежно обхватив голову девушки перстами Седми медлительно наклонился к ней, и, прикоснувшись к макушке, а после ко лбу, тихонько отметил:

– Ведь столковались с тобой, что сидишь на кресле. – Он нежданно замер, его широкая, золотая мелко плетеная цепь опоясывающая голову замерцала рдяными переливами, и, кивнув на завесу Бог добавил, обращаясь к альвам, – идите и выполните указанное. Зиждитель Небо вернулся, ему надо потолковать с девочкой.

Вещунья Мудрая и Знахарка Прозорливая не мешкая поклонились и также спешно покинули залу, исчезнув в завесе, а Владелина в первые за этот год, столь кардинально изменивший ее жизнь, устрашилась видеть старшего Раса. Посему торопко сомкнула глаза, надеясь, что мгновенный сон поглотит и тревоги, и ее саму. Однако, стоило только юнице закрыть очи, как сразу же она увидела ту самую залу испещренную ветвями деревьев и едва слышно вопросила:

– А духи, которых ты Седми привез, духи Атефов… ты ведь не всех их взял?

– Духи, – ласково поглаживая девушку по волосам, протянул Седми, явно не понимая, о чем та говорит и на миг удержал пальцы на ее лбу.

– Ты только меня не прощупывай, – торопливо молвила Влада и качнула головой, стараясь сбросить со лба перста Бога, да с тем отворив очи. – Я все сама расскажу.

– Я и не собирался, не волнуйся, Владушка, – нежно произнес Седми и тембр его голоса наново звучал низко, стараясь умиротворить девушку.

– Духи Атефской печищи, ты привез их не всех… У них есть еще и иные, – принялась пояснять Влада, и, отстранившись от Зиждителя, воззрилась в его близкое и единожды далекое лицо. – Там есть еще такие, совсем напоминающие людей. У них весьма короткие руки и ноги, заканчивающиеся точно клювами птиц. Одна рука выходит из плеча, а иная со спины и загнута как-то мудрено. А голова дюже здоровенная помещается сразу на плечах и она клонит все тело вниз. На ней явственно видны глаза, широкий нос и рот, откуда кажутся зубы. И сами эти духи черные, а по коже лица их проходят широкие желтые полосы. И еще на головах у них высокие уборы. – Девочка подняла руки вверх, и, очертив подле головы коло, неспешно довела его ввысь. – Твореные из перьев птиц густо прилаженных друг к другу.

– Это давеча ты узрела в виденье? – в голосе Седми послышалось изумление, оное ядренисто-красным светом замерцало в ободе его венца и будто разом оттуда схлынув, наполнило кожу лица.

– Да, только я ничего не делала, чтобы это увидеть… Ничего не пила, оно вышло само по себе, – Владелина слегка вздрогнула, ибо подумала, что опять свершила, что плохое, но Рас трепетно огладил ее спину, тем движением успокаивая. – Мы с Ратшей нынче говорили о его поездке с тобой. И он спрашивал меня о детях которых привезла Атефская печища, интересуясь какого цвета у них кожа. И мне тоже стало занимательно… А после, когда я сюда в капище прибежала и Отец Дивный меня успокоил, вдруг увидела залу. Она была переплетена ветвями и корнями и там были дети, а меж них духи те которые живут нынче в поселении нашем и иные духи земли, которых я тебе описала.

– Это не духи земли, – лишь отроковица смолкла, пояснил Седми. – Сие творения Вежды, ваканы и камадогами. Несколько измененные по просьбе Асила и подаренные ему. У Расов тоже есть такие. Общее величание этих созданий бесицы-трясавицы, но как и у Атефов, у нас – Расов, они иной формы. Поелику Вежды сотворив это уникальное племя, их представителями снабдил все три печищи, конечно самые лучшие и мощные живут подле Димургов.

Бог медленно отвел взор от лица девочки посмотрел на вступившего в залу из завесы Небо и дюже досадливо произнес:

– С тем нельзя! Уже никак нельзя тянуть… Это явственно грозит гибелью, разве ты не чувствуешь? Не ощущаешь того, Небо?

– Все уже решено. Не стоит на меня сызнова гневаться, – с тягостной горечью в голосе откликнулся старший Рас.

Владелина торопко повернула в сторону вошедшего Небо голову и одновременно прижалась затылком к груди его старшего сына, судя по всему желающего подняться.

– Не уходи Седми, побудь, – скоротечно проронила она, не в силах сейчас расстаться с этим Богом. – Я соскучилась за тобой… за тобой, – а засим направляя просьбу к обоим Зиждителям дополнила, – за тобой и Небо… За вами всеми. Хочу побыть подле, поглядеть, поговорить коль можно.

– Конечно, можно, – тотчас ответил за себя и сына старший Рас и медленной поступью направился к юнице. – Столько покуда не станет спокойнее. Я позвал и остальных Расов, кто ноне находится в Млечном Пути, чтобы они поздоровались и побыли с тобой, моя драгость.

Глава шестнадцатая

В большой белой зале капища ноне находились не только Небо, все его сыны, но и Огнь. И коль старший Рас возлежал на низкой тахте без спинки и подлокотников, слегка вдавленной в центре и покрытой сверху ворсистой, голубоватой полстиной, обряженный лишь в золотую до лодыжек рубаху, то сыны и не только Седми, Воитель, Дажба, но и к коим всегда относили Огня восседали в креслах. Сие были мощные перьевые сгустки серых облаков живописующих сиденья, ослон, подлокотницы и сами округлые не высокие ножки.

– Наконец-то, – вельми довольно дыхнул Огнь, только стих Небо, объявивший о приезде демоницы. – Наконец-то для плоти и лучицы создаются необходимые условия, как это и положено по ее рангу и сану. И я так рад, что Першему удалось тебя, Небо, в том убедить… В том, что девочке и лучице нужен наставник. Тем паче такая удача, что согласилась приехать сама Кали-Даруга, не больно жалующая Расов.

– Сие, кажется, ты имел ввиду определенных Богов, милый малецык, – незамедлительно забасил Воитель и чуть слышно усмехнулся. – Оно как Кали-Даруга не больно жалует лишь двух Расов: Небо и Дивного. Ко всем иным относится с теплотой, а к неким, скажем честнее, и вовсе благоволит.

Воитель стремительно перевел взор с восседающего справа от него Огня и воззрился на старшего брата, каковой поместился в кресле супротив него и слева от Небо. Седми широко улыбнулся и та теплота заплясала огоньками света на его молочной коже, неспешно переместившись на пшеничную, короткую бороду и усы.

– Все будет о том… будет о том сказывать, – с расстановкой и весьма властно проронил старший Рас, слегка шевельнув вытянутой повдоль поверхности тахты ногой. – А ты, моя драгость Огнь, раз считаешь удачей приезд демоницы и будешь осуществлять общение с рани. Ведь поколь на тебя не возлагаются обязанности по Галактикам только пригляд за лучицей. Посему Перший решил, что подчиняться Кали-Даруга будет непосредственно твоему слову.

Огнь весьма досадливо посмотрел на Небо, судя по всему, желая сказать, что-то противное, потому кожа его вспламенилась огненно-красным светом, принявшись не только осенять все окрест, но и поедать облачные облокотницы кресла. Впрочем старший Рас того не посчитал нужным приметить, он дотоль пронзительно взирающий на Седми, поместившегося несколько диагонально его лицу, молвил и та речь была послана сыну только мысленно, не слышно для иных членов печищи: