– Надобно Перший, – молвил Рас, стоило только смолкнуть старшему брату. – Изъять девочку на маковку и осмотреть… Несомненно, с лучицей, что-то происходит. И это не просто какая-то хворьба али отключение, как было в первой жизни. Это может оказаться более серьезным. Я выделяю свой голос на данное действо. Асил, ты, что о том думаешь?
– Если Отец считает это необходимым, – незамедлительно отозвался старший Атеф. – Конечно, мой голос – да!
И тотчас тягостно вздохнул… Асил был вельми удручен… У него последнее время все складывалось как-то не очень. Не только Усач, так несерьезно подвел его, этой несущественной прорехой. Не только Круч разрушил его замыслы, отдав девочку Стыню и днесь весьма недовольно уходил от Першего. Но теперь выяснялось, что проблемы у лучицы воочью начались с того момента, как она попала к мананам, а значит к нему. Асил, как и все Боги, нынче нуждался в поддержке… И ту поддержку мог оказать один Перший. Он мог и умел убедить, поддержать, но нынешнее его зримое расстройство, лишало сил и самого Асила, посему Бог не только мрачно смотрел на все, а деревце в его венце попеременно краснело, или вспять бледнело, но и тягостно дышал.
– Успокойся, мой милый, – умягчено произнес Перший, направляя ту молвь Атефу, и явственно ощущая его смурь. – Мы с тобой все обсудим, и осторожные действия Усача, и поведение Круча… Не надобно только так дышать и гневаться, меня сие вельми раздражает… По поводу лучицы, я уже сказал вам. Поколь нельзя девочку перемещать на маковку, абы данное действо может стать опасным. Видения… видения это просто ужасно, это точно болезнь, нарушение всего развития. Но мне непонятно одно, почему лучица не подаст зова… Может все же получился какой-то временный сбой, и вмале все пройдет. Ведь, ты, Небо, говорил, она сама обучалась… Похоже уже тогда, что-то случилось и Кали-Даруга того не определила.
– Все было выполнено, как велел Родитель, – задумчиво протянул страший Рас, и в голосе его прозвучало огорчение… Огорчение, досада, но всего-навсе на собственные поступки, которые могли принести урон лучице, кои, будто отозвались в поверхности его облачного кресла, где сизость цвета сменилась на свинцовость с белыми крупными чревоточинами.
– Я, малецык, тебя ни в чем не упрекаю… Уж если кого упрекать только меня, – протянул Перший и провел перстами по коже лица, с тем смахивая оттуда нежданно выплеснувшееся зримое расстройство. – Но думаю, что сейчас нельзя торопиться… Надо быть весьма осторожными, посему хочу, чтобы Стынь принес мне отображение девочки. И с ним я отбуду к Родителю… Уверен, Родитель сумеет нам посоветовать, как поступать с лучицей.
Есиньку рвало уже второе утро, а слабость и головокружение соседствовали весь день. Девушка старалась скрыть свое состояние, но Липоксай Ягы его почувствовал и повелел Житовабу осмотреть ее ясность, на что, как и понятно, от последней получил отказ… Отказ, который озадачил знахаря, однако еще больше Липоксай Ягы, вероятно, приметившего частое отлучение своей девочки куда-то… Куда-то без объяснений.
Одначе бес, прицепленный к старшему жрецу, немедля передал испытанные волнения уже выпущенному из каземата Мерику… А черт в свой черед доложил Господу Стыню… Стынь же, получивший указания от Отца на выполнение того самого отображения, не мешкая прибыл к Есиньке. Бог, в морг, выхватив девушку из сада, унес ее на остров. Очевидно мгновенность переноса, али то, что нынче Еси особенно тошнило, едва ноги ее коснулись поверхности земли, как она торопливо кинулась к воде и туго сотрясаясь, вырвала все, чего так долго удерживала в желудке.
– Ох, Стынь! – подымаясь с корточек, и утирая мокрые от воды губы ладонью, проронила юница. – Я беременна, понимаешь какой ужас.
– Ужас? – изумленно повторил младший Димург, и оглядел девушку, одним махом окинув с головы до ног. – Если ты считаешь это ужасом, я моя прелесть, могу избавить тебя от того… от ужаса.
– Ах! Да, нет! Я не о том, – девушка шагнула к Богу, и, приникнув к груди того, глубоко втянула его дух схожий с ночной прохладой. – Я о том, что теперь делать, – пояснила она.
– Ежели ты решишь оставить ребенка, – достаточно ровно отметил Стынь, правой рукой обхватив и прижав к себе хрупкое тельце юницы, тем словно заслоняя от замыслов Родителя. – Судя по всему, его будет надобно родить.
– Конечно, родить, тем более это твое дитя… Твое, мой любый Стынюшка, – спешно проронила Еси, вроде как даже испугавшись, что Бог прямо днесь, по ее столь неразумным словам, лишит того с кем она уже однозначно сроднилась. – Просто, как теперь быть с Липоксай Ягы?.. Как я ему скажу, что жду дитя… и от кого?
– Ежели ты страшишься того ему поведать, – тотчас молвил Димург, успокоительно поглаживая Есиньку по вьющимся рыжим волосам. – Я ему скажу. И, естественно, объясню, что это мое дитя. И, что это великий дар, ибо Боги вельми редко дарят людям от себя продолжение. И, да, моя радость не тревожься, малыш родится белым. Ну, быть может самую малость смугловатым. Он будет похож на тебя. – Стынь ухватил перстами подбородок юницы, и легохонько вздев ее голову, не скрывая испытываемой нежности к ней, добавил, – на тебя… моя Еси.
Теплые, вроде как даже обжигающие своим золотым сиянием губы Бога ласково коснулись кожи лица девушки. Они очень трепетно прошлись по щеке и облобызали ее очи.
– Как твой глаз? – едва слышно дыхнул Стынь.
– Хорошо, – также тихо отозвалась она.
Бог всегда при встрече спрашивал про больной глаз, а потому, чтобы не беспокоить его, Есислава торопливо сомкнула оба. Вроде таковым образом затаила внутри себя погибший орган.
– Ох, Еси.., – мягко произнес Стынь и сызнова коснулся губами лица юницы, поцеловав теперь ее в кончик носа, а после в подносовую ямку. – Глаз уже ничего не видит… Но сие, моя девочка не надолго. Если мне не удастся тебе помочь в ближайшие дни, на оное я очень надеюсь, вскоре к вам прилетят посланцы Богов, народ гипоцентавров во главе с императором Галактики Северный Венец Китоврасом… Это один из самых значимых народов в нашей Вселенной, и они, безусловно, вернут тебе зрение… И объявят нашего сына прямым отпрыском и телесным воплощением светозарого Бога Солнца, и единожды внуком погибшей Луны. Мальчик будет провозглашен правителем дарицев, источником жизни, покровителем земли.
– А ты? – взволнованно поспрашала Есислава и отворив глаза, воззрилась в черные, почти лишенные склеры очи Бога.
– А я… моя радость, буду подле вас, – пояснил вкрадчиво Димург, продолжая меж слов целовать девушку, уже более настойчиво, стараясь заручиться ее согласием. – И никто, кроме тебя и Липоксай Ягы не будут ведать, что темный Бог дарицев Стынь… Зиждитель холода, каковой ноне правит на всех остатках благословенной Дари, сковавший ее снегами и льдами, есть отец этого мальчика… Мальчика которому надо придумать красивое имя. Имя, в коем чувствовалась его божественность, подчиняющая себе не только белых, но и черных людей… – Стынь на немного прервался, и полюбовно прикоснулся к губам девушки, чуть слышно додышав, – но допрежь того, как мы выберем имя, нашему мальчику… Я прошу тебя… прошу, моя милая, разрешить мне тебя прощупать.