– Умница, – голос Димурга выражал особое добросердечие.
Господь обхватил двумя перстами подбородок юницы, и, повернув в свою сторону и одновременно вздев голову, воззрился в саму ее суть… естество. И глаза его не просто заполнились коричневой, радужка поглотила полностью склеру и зрачки полыхнули особо черным биением света, будто переслав какую весть в глубины мозга девочки.
– Я давно приметил в тебе, – дополнил он свечение собственных глаз словами, – острый ум… Ум, приправленный любознательностью. Даже поразительно, что такое сразу собралось, столь мягко сочетаясь в тебе, моя милая… А по поводу твоей догадки… Ты права я созидатель животного мира. Но я лишь прописал законы и общие кодировки ген. А выведением и улучшением видов, форм занимаются определенные создания, которых в целом называют прокуды, а в частности люди величают роговой, беспалый, чертенята. Однако, ноне у меня появился помощник в этом занятии. Темряй, мой милый малецык, обладает такими же способностями, и он вельми мощный Бог… мощный и очень даровитый. Темряй почасту экспериментирует, создает новые кодовые формы и виды.
Есинька проникновенно всмотрелась в темное пространство очей Першего с особой теплотой сказавшего о своем сыне и на мгновение тишина, только не та, что правила на маковке, а какая-то иная похожая на разрозненное облако окутало ее мозг. Еще миг и пред очами выросла огромная туманность рыже-огнистого цвета медленно поползшая али растекшаяся по тому черному пространству. И тотчас в ее густоте вспыхнула, упавшая или прилетевшая откуда-то извне и вовсе рдяная капелька.
– Крушец, милый мой, успокойся, – прозвучал далекий голос… шорох… дуновение наполнившее сам мозг.
Легкая зябь также скоро развеялась, будто ее смахнул порыв ветра, и Есинька увидела пред собой низко нависающее лицо Першего и черное марево его глаз, перемешанное с сияние кожи.
– Что это? – тревожно вопросила Есислава, не смея… боясь оторвать взор от лица Бога и с тем, ощутив заструившийся по спине тонкой струйкой холодный пот.
– Ничего страшного, моя бесценность, – мягко протянул Господь и нежно поцеловал ее в макушку головы.
Старший Димург внес Еси, уже без обода, который она оставила в комле, в обширную комнату, неширокую и, одновременно, долгую, вытянуто-прямоугольную, схожую с коридором, величаемую худжра. Свод в худжре был не высок, а сами стены плавно изгибаясь, вмале сворачивая вправо, словно описывая полукруг, терялись в той кривизне. В комнате, где и стены, и пол, и свод были блекло-лазуревые, не имелось окон али дверей. А входом служила напоминающая вязкую жидкость серебристая завеса, все время колыхающая своей поверхностью, расположенная на стене супротив уводящему в кривизну коридору.
С правого края стены в ровном ряду стояли на мощных коричневых прямых столбообразных подставках, небольшие люльки, или как их называли, кувшинки, один-в-один похожие на половинки яичной скорлупы. Сами кувшинки, как внутри, так и снаружи смотрелись белоснежными. Гладкая внешняя поверхность люльки лишь по самой грани стенки имела небольшие, серые вздутия, сродные бородавкам. Кувшинки поместились друг от друга на достаточном промежутке, отчего меж них можно было свободно прохаживаться не просто одной, а и двум бесицам-трясавицам, коль понадобится.
Одна из кувшинок, третья по счету от завесы, имела несколько иной вид. Ибо один ее край тот, что подходил почитай впритык к стене был приподнят вверх, а другой опущен. Посему скорлупка ноне напоминала больше кресло, только с весьма округлым ослоном и без облокотниц, хотя с явственно выделенным сидением. Рядом с той люлькой, несколько ближе к самому проходу стояла Трясца-не-всипуха. Тощая, с точно туго натянутой на плоть серой кожей так, что проступали под ней все кости, суставы, колени. Старшая бесиц-трясавиц, только Бог и девушка вошли в худжру, торопливо зыркнув своим одним большущим глазом, пристроившимся во лбу, где в ярко-желтой склере находился здоровущий, черный, квадратный зрачок, резво склонилась. И тем своим поклоном, она словно явила стоящих позади вельми схожих с ней, вернее даже сказать списанных с нее, двух иных бесиц-трясавиц. С такой же худобитной фигурой, цветом кожи, с сычиными головами, на макушке которых торчали маленькие ушки, слегка увитые черными курчавыми волосками, меж коими примостились пучки коротких, серо-дымчатых лохмотчатых волос.
– О! – недовольно дыхнула Есислава, спущенная Господом с рук, и оглядывающая столь сродных созданий, уважительно склонившихся пред Творцом, как и их старшая. – И эти одинаковые… Чего ж это у вас Перший все бесицы-трясавицы, нежить друг дружку повторяют.
– Ну, где же моя милая повторяют, – усмехаясь, откликнулся старший Димург и нежно провел перстами по лбу девушки, тем движением успокаивая ее. – Бесицы-трясавицы совсем не похожи на нежить… ничего общего.
– Да, нет, я не о том, – задорно засмеявшись, отозвалась юница, хотя в ее смехе и слышались надрывно дергающиеся нотки страха пред предстоящим. – Я о том, что и бесицы-трясавицы меж собой схожи. Вот кто из них Трясца-не-всипуха?
Ближайшая бесица-трясавица тотчас порывчато дернула головой.
– Эта, моя любезная девочка, – указывая кивком на дернувшееся создание пояснил Перший. – Приглядись, у нее цвет кожи более насыщен серым цветом, как и более густое сияние ока.
– Неужели нельзя было их раскрасить в разнообразные оттенки, сделать разными лица, или на худой конец хотя бы очи, волосы, – то уже прозвучало не столько вопросом, сколько утверждением и Есинька туго вздохнула. – Выдумки, что ли у Творца не хватило, – совсем тихо шепнула она так, чтобы не огорчить своими словами Бога.
Старший Димург, одначе, расслышал шептание девушки и широко просияв улыбкой, легохонько подтолкнул ее вперед. Еси медленно сделал пару шагов навстречу к шустро выпрямившейся Трясце-не-всипухе, даже при ближайшем разглядывание не приметив в цвете ее кожи какого отличия от сродников.
– Поверь, девочка, те отличия, о которых ты толкуешь совершенно не надобны, – проронил Перший, узрев как, приглашенная взмахом руки бесицы-трясавицы, юница несмело направилась к креслу. – Итак, каждое такое создание оригинально и единично, у каждого неповторимые способности. И когда их творил Вежды он думал именно об этом, а не о том какие у бесиц-трясавиц будут глаза, аль лица. Все едино они бесполые так нашто им эти прелести в виде длинных волос. Трясца-не-всипуха, – теперь Бог обратился уже к старшей бесице-трясавице. – Как закончите, сообщите. Если, что-то нарушится в ваших замыслах, или девочка запаникует, тотчас передадите. Быть предельно трепетными, не пугать, не волновать. – Старший Димург резко прервал свою речь, но всего-навсе для девочки, понеже продолжил толковать с бесицами-трясавицами на не доступном человеческому понимаю языке… Сложные голосовые посылки, излучаемые им через нос и на высоких частотах, не воспринимались человеческим ухом, обаче, улавливались бесицами-трясавицами в виде коротких звуковых волн. – Может стоило все же погрузить в сон… Стоит ли рисковать погружая в транс.
– Господь Перший, – отозвалась Трясца-не-всипуха, также отвечая при помощи высокочастотных звуковых сигналов. Она внезапно недвижно замерла на месте и тягостно затрясла головой так, что остановившаяся обок нее девушка удивленно на нее уставилась. – Мы же поясняли вам, нам нужно вызвать сноподобное состояние, при оном торможением будет охвачена не вся кора головного мозга, а только небольшие его участки. Абы выяснить общую картину его состояния.