В конце концов он заговорил, но голос его был полон сомнения:

А ты... ты уверена?

В чем?

В том, что не уйдешь от меня?

—Так я ведь уже тебе это пообещала. Я не уйду от тебя, Карл.

Внутри у Элизабет все так и пело, в ее сердце понемногу разгорался оптимизм. «Сейчас он это сделает! Сейчас он это сделает!»

Мысленно она уже спланировала свой побег. Поскольку он совсем не отходил от нее, она решила, что ее единственный шанс добиться успеха кроется в элементе внезапности. В тот самый момент, когда Карл развяжет ее, она должна пулей ринуться к двери. Элизабет рассчитывала на то, что он на мгновение будет ошеломлен ее поступком, ну на какие-то несколько драгоценных секунд, которые ей понадобились бы, чтобы взломать этот замок.

Внутренне Элизабет все еще дрожала, но теперь она уже чувствовала себя лучше, чем в начале этого тяжкого испытания. Этот план действий давал ей надежду. Она молилась Господу, чтобы Он дал ей отвагу довести свой план до конца, и старалась не задумываться над тем, что может произойти, если у нее все сорвется. Эти возможности были слишком устрашающими, чтобы даже и думать о них.

Между тем Карл добросовестно выполнял то, что обещал Элизабет: он не хотел и дальше причинять ей боль. Опустившись на колени, он развязал веревки, опутывавшие ее руки. Она сразу же почувствовала, как кровь снова хлынула в ее ладони. Карл молча принялся за ее лодыжки и в считанные секунды снял веревки и с них. Элизабет напряженно наблюдала за ним. Вот он, ее шанс освободиться!

Когда он собрал веревки в руки, она стрелой спрыгнула с дивана и в неполные три широких прыжка добралась до двери. Усилием воли заставляя успокоиться дрожавшие пальцы, она отстегнула цепочку, а Карл тем временем только еще начинал соображать, что происходит.

— Элизабет! — закричал он, вскакивая, чтобы помешать ее побегу. — Элизабет, нет!

Она открыла засов и распахнула дверь, которая сейчас приведет ее на свободу. Это будет совсем недолго. Элизабет не сомневалась, что, едва оказавшись снаружи, она сможет сбежать от этого неповоротливого молодого человека.

И тут у Элизабет перехватило дыхание. В считанные секунды перед тем, как Карл схватил ее, она почувствовала себя так, словно кто-то окунул ее в холодное как лед, безбрежное море, из которого не было спасения. Да, на спасение у нее не было ни единого шанса. И в это мимолетное мгновение Элизабет впервые осознала, что ее план был совершенно бесполезным.

За той деревянной дверью, которую она открыла, была еще одна дверь, примерно в метре перед ней, причем она была окружена тем, что когда-то, вероятно, было в своем роде внутренним крылечком, но теперь все это было заколочено. Да она никоим образом и не смогла бы добраться туда вовремя.

Ухватив Элизабет под мышки, Карл толкнул ее обратно на диван. Элизабет не оказала сопротивления. Он был гораздо крупнее и сильнее ее, так что драться с ним было бы совершенно бесполезно. Это только лишний раз доказало бы ужасную истину: Карл полностью контролировал положение. И она не могла сделать ничего, чтобы помешать ему.

Все это не сулило Элизабет ничего хорошего, Карл был разгневан на нее и на диван ее швырнул с силой человека одержимого. И вот теперь его глаза сверкали от гнева, и он двинулся к ней.

«Ну вот и все, — подумала Элизабет, изо всех сил зажмуриваясь. — Это конец».

8

Джессика ворвалась в парадную дверь, вопреки всякой логике надеясь, что дома ее могут ждать хорошие новости. Тодд мчался за ней по пятам. Они обрыскали все улицы Ласковой Долины, но никаких следов Элизабет не обнаружили, так что к тому времени, когда Джессика и Тодд выскочили из машины перед ее домом, оба они уже начинали опасаться самого худшего.

Своих родителей Джессика нашла в гостиной. Мама нервно вышагивала взад-вперед, складки, пересекавшие ее лоб, явно говорили о беспокойстве. Отец названивал по телефону, в ожидании новостей о дочери лицо его было полно самых страшных предчувствий.

Мама! — Джессика бросилась в объятия матери. — Вы еще ничего не узнали?

Нет, — со вздохом ответила она, отстраняясь от Джессики. — Папа сейчас говорит по телефону с больницей. Лиз нигде у них не значится, но кто-то вот сейчас пошел ее поискать. — Она машинально вновь потянулась к Джессике и обняла ее куда крепче, чем за все время с тех пор, как она была младенцем. — Я так рада, что ты дома.

С Лиз все будет хорошо, мамочка, — сказала Джессика, обнимая маму не менее крепко. — А Стиву ты позвонила?

Миссис Уэйкфилд покачала головой.

Ему сейчас вполне хватает и собственной беды. Какой смысл тревожить его еще больше? Во всяком случае, Лиз, вероятно, вернется еще раньше, чем он доберется домой. — Она безнадежно улыбнулась, чтобы успокоить Джессику. А затем переключила свое внимание на Тодда, тихонько стоявшего у входа в гостиную. — Привет, Тодд. Что же ты не заходишь, проходи и садись, — пригласила она.

Спасибо, миссис Уэйкфилд, — отозвался он, идя к дивану. — И не тревожьтесь, Лиз, по всей вероятности, с минуты на минуту подъедет.

Никто по-настоящему не верил в это, но тем не менее все они посмотрели друг на друга с испуганным ожиданием, когда спустя минуту послышался шум мотора приближающегося автомобиля.

Но машина проследовала мимо дома, и шум стих в отдалении. «Сегодня это уже во второй раз», — подумала Джессика, вспомнив, как пораньше в этот вечер появился свет фар и как она надеялась, что это подъезжает Элизабет. «Это я во всем виновата, — в бешенстве говорила она про себя. — Если бы я только так не рвалась попасть на этот вечер, мы смогли бы куда раньше начать разыскивать Элизабет. И она могла бы сейчас уже быть дома».

Джессика содрогнулась в своем все еще сыром костюме — в равной мере и от холода, и от страха.

Элис Уэйкфилд, впервые заметившая, как одета ее дочь, сказала:

— Джессика, сейчас же поднимись наверх и надень на себя что-нибудь. Ты так простудишься до смерти...

Она проглотила остаток фразы, и это ужасное последнее слово повисло в комнате невидимой пеленой. Каждому пришла в голову одна и та же ужасная мысль, хотя никто не осмелился произнести это вслух. Эта вероятность была слишком страшной, чтобы даже думать о ней.

Миссис Уэйкфилд тяжело опустилась в кресло.

— Пойди и оденься, — повторила она, только голос ее стал мягче, и слова были почти мольбой.

Джессика молча взбежала но лестнице и торопливо натянула на себя первое же, что нашла — тенниску с фирменными эмблемами средней школы Ласковой Долины и спортивные брюки. Ома вернулась в гостиную как раз в тот момент, когда ее отец повесил трубку.

— Ничего, — с глубоким вздохом сказал Нед Уэйкфилд. — Они обыскали все вокруг больницы и не смогли ее найти. Одна из медсестер считает, что видела, как она выходила через боковой вход около шести часов.