А отцу Макса только и не хватало сообщения Роджера Коллинза. Его и прежде отнюдь не радовало ни то, что Макс чем-то занимается до поздней ночи, ни громкая музыка, доносящаяся из цокольного этажа. Он не видел никакой причины терпеть такое дальше, тем более раз уж это угрожало погубить будущее Макса. В тот же вечер, когда позвонил мистер Коллинз, мистер Делон постановил: Максу запрещается играть со своей группой, пока он не исправит отметки, если же он провалится по английскому языку, то с ансамблем ему придется расстаться навсегда. Макс считал, что со стороны отца жестоко разлучать его с музыкой, однако, по мнению мистера Делона, его сын сам на это напросился.
Макс же, несмотря на отцовское наказание, был просто не в силах самостоятельно исправить дело. Пока что он проваливал все промежуточные проверки, которые устраивал ему по этой пьесе мистер Коллинз. Да это было и неудивительно, если учесть тот факт, что Максу никак не удавалось выйти за пределы первой сцены первого акта. Предстоящий экзамен был его последним шансом. Он был назначен на понедельник, всего через пару дней, и единственным способом разобраться в этом было прибегнуть к помощи репетитора. Вот для этого-то к делу и подключилась Элизабет... то есть, предполагалось, что она подключится.
Макс был обеспокоен. Не в духе Элизабет было пропускать назначенную встречу. Что же могло задержать ее? Он отложил «Отелло» и легко взбежал по лестнице в гостиную, где его родители смотрели телевизор. Просунув голову в комнату, он спросил:
От Лиз ничего не было слышно? Его отец поднял голову и нахмурился.
Нет. Возвращайся вниз и снова перечитывай эту чушь, пока она не явится. Это приказ.
Слушаюсь, сэр. — Нахмурившись в ответ, Макс прищелкнул каблуками и по-военному отсалютовал отцу.
Ну хватит, Макс. Убирайся к своим книгам!
Вихрем вылетев прочь, Макс так сильно захлопнул за собой дверь цокольного этажа, что дом затрясся. И без того уж было достаточно мерзко проводить субботний вечер дома, но то, что вдобавок ко всему приходилось еще и выслушивать нотации отца, просто приводило Макса в бешенство.
Снова оказавшись внизу, Макс принялся перелистывать очередной выпуск увлекательного детектива-комикса, подхваченный им в этот день на улице. По крайней мере здесь писали на вполне понятном английском языке.
Благодаря этому пьесу к восьми часам Макс понял ничуть не лучше прежнего. Элизабет просто безумно была ему нужна!
Решив, что заслуживает нового перерыва, Макс пошлепал наверх, к телефону. Его беспокойство но поводу своего выживания на стезе образования теперь смешивалось с искренней тревогой относительно местонахождения Элизабет. Он набрал ее номер, но не был удивлен, что никакого ответа не последовало. Элизабет ведь говорила ему, что приедет прямо из больницы. Но там-то она должна была все закончить вот уже несколько часов назад! «Что-то здесь неправильно, — думал Макс, возвращаясь вниз. — С ней, должно быть, что-то стряслось. Покрышка лопнула. Или, может, дома какая-нибудь внезапная неприятность».
Без двадцати десять Макс пришел к выводу, что дальнейшее изучение одной и той же страницы «Отелло» было бы просто напрасным усилием. Он слишком тревожился об Элизабет, чтобы заниматься чем-либо иным, кроме как тупо таращиться на расплывающиеся перед его глазами слова. Он еще разок попытался позвонить ей домой, но там по-прежнему никто не отвечал.
А что, если она попала в беду? Элизабет, на которую каждый всегда мог рассчитывать, если возникала нужда, Элизабет, первоклассные обозрения которой о «Друидах» в газете школы Ласковой Долины помогли ансамблю Макса стать самым популярным в школе. Разве хотя бы это не обязывает его удостовериться, что с ней все в порядке? «Я не могу больше оставаться здесь, — решил Макс. — Я должен попытаться разыскать ее». Но сообщать об этом родителям было бы пустой тратой времени: они бы нипочем не отпустили его. Макс снова вернулся в цокольный этаж, но на этот раз без малейшего намерения там задерживаться. Он потихоньку выскользнул из задней двери и направился к мотоциклу, припаркованному у стенки дома, с другой стороны гостиной. Немного чувствуя себя преступником, Макс вытолкал своего боевого коня мимо края лужайки, на улицу. Он продолжал вышагивать рядом с мотоциклом, пока не добрался до угла и не завернул за него. А потом, оказавшись на достаточно далеком расстоянии от дома, где звук мотоцикла не могли бы услышать его родители и заподозрить неладное, он запустил мотор. И больше не тратя попусту ни секунды, он помчался в сторону больницы имени Фаулера разыскивать Элизабет.
Было еще только девять часов, и тем не менее вечер уже принес один успех Джессике. Да такой, которого она и не ожидала. Пока что она была единственной, почти всецело завладевшей вниманием Николаса, причем на этот раз ей даже не пришлось прибегать к своим обычным проделкам, чтобы добиться этого. Все, что ей надо было делать, — это отвечать на вопросы Николаса о себе и о жизни в Ласковой Долине.
Но и она, конечно, тоже задала Николасу уйму вопросов о нем. Она выяснила, что в прошлом году он окончил привилегированный пансион в Коннектикуте и использовал свободное время, чтобы изучить компьютерный бизнес своего отца, прежде чем отправиться в колледж. Он был взволнован переездом в Ласковую Долину, хотя и признался, что тоскует по прежнему дому, по друзьям и воспоминаниям, оставшимся там, на Восточном побережье. К счастью, в его прошлом вообще не было никаких девушек, во всяком случае достойных упоминания. Это Джессике удалось выяснить сразу же. Что ж, если дела и дальше пойдут в соответствии с ее планом, она без труда заставит Николаса позабыть о своем Восточном побережье.
Извинившись, Николас ненадолго отошел проверить, как идут дела у остальных гостей. Он пообещал быстро вернуться. Когда он отходил, Джессика заметила приближавшуюся Кэролайн Пирс. «О нет, — подумала Джессика, резко поворачиваясь на каблуках, — только не Мисс Проныра собственной персоной». Но прежде чем у Джессики появилась возможность улизнуть, Кэролайн протолкалась сквозь толпу и подошла к ней сзади.
Ах, Джессика, я просто восхищена твоим платьем, — с пылом сказала она.
Сама Кэролайн, как обычно, была воплощением чопорности: розовое платье спортивного типа было застегнуто до воротника, рыжие волосы аккуратно заколоты назад. Но при внешности этакой Мисс Жеманность у нее была отвратительная склонность к самым непристойным сплетням. Даже Элизабет, у которой почти о каждом человеке находилось хоть немного приятных слов, старательно избегала Кэролайн.
И Николасу, как я вижу, твой прикид тоже нравится, — нехорошо улыбаясь, сказала Кэролайн.
У Джессики не было ни малейшего намерения предоставлять ей информацию, которую она усердно вынюхивала.
Ты и сама выглядишь божественно. — Голос Джессики был нарочито ласков. Она надеялась, что Кэролайн быстренько исчезнет еще до возвращения Николаса. Стремительно порывшись в мыслях, она добавила: — Знаешь, Кэролайн, девушек в розовом Уинстон Эгберг просто обожает.