– Посторонних попрошу удалиться.
– Я? Мне удалиться? – поразилась Жанна. – Да я же…
– По-про-шу! – повторила вдова.
Андрей Сергеевич молчал, но всем своим видом показывал, что крайне изумлён решением Маргариты Степановны прогнать его – он развёл руки в стороны, округлил глаза и даже рот раскрыл. Маргарита Степановна перевела взгляд на Шурика, и тот поспешил покинуть комнату. Жек прикрыл за ним дверь.
– Рассказывай! – приказала вдова убийце своего мужа.
– Да я всё изложил. Вот тут, на бумажке.
Борис Андреевич взял со стола исписанный лист бумаги и помахал им в воздухе. Теперь он выглядел на порядок жизнерадостней, нежели тогда, когда висел вниз головой.
– Пётр Аркадьич, прочтите вслух, если вас не затруднит, – попросила Маргарита Степановна, присаживаясь напротив Бориса Андреевича.
Жек принялся читать «Заявление в московскую милицию» с подзаголовком «Явка с повинной» и вдруг поразился обилию ошибок в тексте. Редко в каком слове не было грамматической ошибки, а уж что касается знаков препинания, то ими писец сдабривал текст, казалось, в исключительно произвольном порядке. Уж не Шурик ли, простой водила по специальности, взял да и переписал показания Бориса Андреевича, с виду типичнейшего интеллигента в третьем поколении?
Хотя нет, конечно, именно это заявление и начинал он давеча читать. Даже не начинал, а, правильнее сказать, читал, потому как, кроме трёх коротеньких постскриптумов, к первоначальному тексту фактически ничего добавлено и не было.
Пока длилось чтение, Маргарита Степановна неотрывно наблюдала за Борисом Андреевичем, который смотрел в пол и глаз не поднимал.
Когда Жек замолчал, вдова спросила своего бывшего мужа:
– Ты не откажешься?
– Если ты захочешь, – ответил Борис Андреевич.
– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, – со значением произнесла Маргарита Степановна.
– Нет, не знаю, – упрямо возразил Борис Андреевич.
– Нет, знаешь! – с неменьшим упрямством в голосе повторила женщина.
– Не знаю!
– Знаешь!
Жека этот их диалог озадачил. До крайности странный и непонятный разговор. И Жек решил взять инициативу в свои руки.
– Борис Андреич, – заговорил он тоном, каким, по его мнению, и должен был разговаривать с обвиняемым в убийстве человеком умудрённый всяческим опытом оперативный работник главка, – предлагаю вам прекратить изъясняться двусмысленно. И попрошу не финтить. Чистосердечная явка с повинной потому и называется чистосердечной, что исключает любые недоговорённости и непонятки. Я понятно говорю? И предупреждаю, что мною по ходу следствия будут проведены все очные и сверхочные ставки, все суперэкспертизы и следственные эксперименты. И в результате ваша вина будет обеспечена всеми доказательствами по делу. Вам всё понятно?
Борис Андреевич, ничего не ответив Жеку, почему-то посмотрел на Маргариту Степановну. Маргарита Степановна поднялась со стула и молча покинула комнату.
– Хм, – сказал Жек, стараясь никак не показать своего замешательства.
Как ему быть дальше, что предпринять, он совершенно не представлял. Вроде как и преступление раскрыто, и, в то же время, ощущение некоего тупика.
Вошли Андрей Сергеевич и Жанна. Андрей Сергеевич принялся читать заявление о явке с повинной.
– Та-а-ак… Так-так, – приговаривал он. – Убил из злобы и зависти, говоришь? Да, я всегда знал, что ты подыхаешь от зависти. Угнетатель и буржуй? Всё правильно. У него есть мани, которых у тебя, например, сроду не водилось. Хамское и презрительное отношение к окружающим? Правильно. А за что тебя уважать? За то, что ты его на деньги развести хотел? Причём, постоянно и всегда.
Борис Андреевич терпел, терпел да и вспылил:
– А вы, вы вообще были камнем на ногах Владимира Никифорыча! Когда вы бомбили и рэкетом занимались, ваш вклад, возможно, и был неоценим. Тогда, в те стародавние времена, позвольте вам заметить. Но не теперь. Теперь вы камень на ногах, в лучшем случае – балласт! И вы не могли этого не понимать!
– На что ты намекаешь?! Ты! Убийца! Я пришью тебя лично, скот!
– Попросил бы без самосуда, – счёл необходимым вмешаться Жек.
Жанна тронула Жека за рукав.
– Жек, не вмешивайся. Замочит – это даже лучше. В отказ не пойдёт. Ты понял?
– Как ты цинична всё же, – посетовал Жек. – Тебе бы только деньги да поменьше работать.
– А ты так вошёл в роль мента, и притом честного мента, каких и нет давно, что окончательно выпал из реальности! – прошипела Жанна. – И откуда что взялось только?
Оппоненты, между тем, продолжали выяснять отношения.
– Я тебя снова подвешу на фоне окна! – заявил Андрей Сергеевич. – Хотя ладно, давай ещё раз. – Он взял стул и уселся напротив Бориса Андреевича. – Ну!
Борис Андреевич и Андрей Сергеевич принялись сверлить друг друга взглядами. Жек топтался рядом и не знал, что предпринять.
– Ну! – повторил Андрей Сергеевич.
– Что?
– Давай как мужики… Ты, конечно, не мужик. Но давай всё же…
– Ты мужик? – огрызнулся Борис Андреевич.
– Нас там было двое. Но… Но, повторяю, я не убивал Вовку.
– Я тоже не убивал.
– Я, повторяю, не убивал! – опять повторил Андрей Сергеевич.
– И я повторяю!
– Ты поставил подпись!
– Я тебя ненавижу! – дёрнулся Борис Андреевич.
– И я тебя обожаю. Но ты мигнул!
– Вот и пускай убийца гуляет! – выкрикнул Борис Андреевич и отвернулся.
– А ты будешь сидеть!
– Ладно. Володю в могилу, меня в тюрьму, а убийца пускай гуляет! – Борис Андреевич вновь повернулся к оппоненту. – Я, конечно, не верю, но, может, это ты убил?
Жек вышел в коридор, Жанна последовала за ним.
– Тебе не кажется, что надо идти к работодательнице за денежками? – поинтересовалась Жанна. – Я так устала от этого ора. Просто сил нет.
– Давай не будем спешить.
– Ты хочешь, чтобы я сама к ней ввалилась?
– Не надо. Подумает, что опять её мутузить заявилась, и просто позабудет, где у неё деньги лежат.
– Но я больше не могу. Понимаешь? Не мо-гу! – взвыла Жанна, запрокинув голову, как это, вероятно, делают волки, воющие на Луну.
– Пётр Аркадьевич, Жанна Александровна, не хотите кофе? – спросила Галина Викторовна. Она и Инна стояли на лестничной площадке. – Идёмте, я вас кофе напою. Идёмте же, прошу!
Жек с Жанной переглянулись и, не обнаружив в глазах друг друга принципиального несогласия с поступившим предложением, отправились вслед за призывно помахивающей рукой Галиной Викторовной.