– Что с ней?

– Инфаркт, похоже, – ответил Борис Андреевич. – Я засунул ей таблетку валидола, но она, видно, без сознания. Вы побудьте с ней, а я потороплю Маргариту Степановну.

– И ты тоже должен поторопить её, – заявила Жеку Жанна после ухода Бориса Андреевича. – Пусть отдаёт деньги. И пора линять отсюда.

– Не даст она, пока Инна не сознается, – вздохнул Жек.

– Ну так надо заставить её!

– Этим Сергеич с Шуриком сейчас и занимаются, – сообщил Жек. – Пойду посмотрю.

– Стоять! – приказала Жанна. – Без тебя у них лучше получится.

Вскоре из комнаты Инны выглянул сияющий Андрей Сергеевич и радостно сообщил:

– Поплыла. Уже созналась, что задушила Кулебяку и перетащила его в туалет. А эта, – он кивнул на Галину Викторовну, – на шухере стояла, когда Инночка труп в туалет волокла.

Андрей Сергеевич исчез, и Жанна сказала:

– Я даже знаю, когда это было. Помнишь, мы от Сергеича вышли, а они обе на площадке стояли? Галина утащила нас вниз кофе поить, а сама смоталась. Да, именно. Им надо было, чтобы в коридоре никого не было. Как бы только Галина не крякнула. – И Жанна принялась искать пульс на запястье левой руки больной.

– Жива? – Жек также склонился над неподвижно застывшей Галиной Викторовной.

– Пока да.

Пришла Маргарита Степановна, и Жанна метнулась к ней.

– Маргарита Степановна, убийца установлен. Инна уже даёт показания. Мы можем получить деньги?

– Минуту, – ответила работодательница и скрылась за дверью комнаты Инны.

– Не-е-ет, она мне заплатит! – прорычала Жанна. – Я с неё не слезу. А ты торчи здесь. – И Жанна последовала за Маргаритой Степановной.

Жек даже не предпринял попытки возразить напарнице. Его, в общем-то, устраивало то, что Жанна взяла инициативу на себя. И у неё это (выколачивание денег за работу), пожалуй, получится лучше, чем у него.

И когда Маргарита Степановна и Жанна (у Жанны было торжествующее выражение лица) вышли из комнаты Инны и направились мимо него к выходу из гостевого крыла, он не двинулся с места. Он просто стоял и смотрел им вслед, словно ожидая приказаний. И приказ поступил.

Сначала Маргарита Степановна что-то сказала Жанне, а затем уже Жанна, обернувшись, крикнула:

– Пётр Аркадьич, вызывайте наших! Телефоны в тумбочке у входной двери. Мой – красненький.

На лестнице Жек встретил поднимающегося наверх Бориса Андреевича.

– Я просто оставил приоткрытой дверь. Дима уже бывал у нас, он сориентируется, – сообщил Борис Андреевич.

– У вас?

– Так сказалось. Не придирайтесь к словам. Из запоев Дима выводит.

– А «скорая»?..

– И «скорая». Я просто хотел узнать… – замялся Борис Андреевич.

– Инна созналась.

Борис Андреевич удивлён.

– Так быстро?

– Андрей Сергеич, Шурик… У них опыт, – грустно улыбается Жек.

– Заплечных дел мастера. А всё равно скоро как-то… Если бы маньяк… Маньяки быстро сознаются, им ведь рассказать хочется. Творческие люди, у них вдохновение, муза…

– Муза?

Жек внимательно осматривает Бориса Андреевича.

– Нет-нет, я… не состоялся.

– Вы, как будто, сожалеете.

Приближается спускающийся по лестнице возбуждённый Шурик.

– Расскажи кому, не поверят! – восклицает он.

– Она назвала причину? – спрашивает Борис Андреевич.

– Мотив, – поправляет его Жек. – Мы, специалисты, называем это мотивом.

Шурик чешет в затылке, бормоча:

– А что она сказала?

– Что же она говорит? – настаивает Борис Андреевич.

– А! Никиту гнобил. Все эти годы, как признал. А раньше мать его презирал и гнал. Велели из холодильничка, свеженькую…

Шурик убежал вниз, Жек направился следом. Отыскав тумбочку, забрал из неё свой мобильник и мобильник Жанны, а с чьей-то серенькой «Нокии» позвонил по ноль – два и, представившись Борисом Андреевичем Фимковым, сделал заявление о двойном убийстве. Теперь надо было думать, каким образом смыться до приезда милиции. Хорошо бы, с деньгами.

Жек возвратился на второй этаж. Галина Викторовна по-прежнему пребывала в неподвижности, однако теперь отчётливо было видно, что она дышит. А вот и глаза открыла. Открыла глаза и смотрит по сторонам.

Из комнаты Инны вышел Андрей Сергеевич. На лице его счастливая улыбка.

Галина Викторовна делает попытку подняться, и Андрей Сергеевич приходит ей на помощь.

– Посидела бы.

– Я должна с ней поговорить.

– Извини, Викторовна, – не терпящим возражений голосом произносит Андрей Сергеевич, – она под следствием. Домашний арест, все контакты с внешним миром прекращаются.

– Я на минутку только.

– Не усугубляй, мать. Сунешься к обвиняемой, запру твою дочь в сауне. Сыщик, – машет он рукой Жеку, – присмотри!

И, вновь повеселев, Андрей Сергеевич вприпрыжку отправляется к двери своей комнаты.

Жек, испытывая неясные чувства (его мать умерла два года назад, так и не дождавшись, когда сын образумится), стоял и смотрел на несчастную Галину Викторовну.

– Эй! – услышал он голос Жанны. – Пошли наших встречать.

– Ты получила деньги? – бросился к ней Жек, вполне уже понимая, что вопрос лишний.

– А зачем я ходила к ней? Срочно сваливаем. Или ты хочешь с коллегами встретиться?

– Не-не, пошли! Конечно, сваливаем. Теперь-то уж без меня разберутся. Дверь уже открыта.

– Кстати, можешь попрощаться с местными, а я тебя на улице подожду.

– Да, как же! Ты подождёшь, кажется. Уходим по-английски. И давай мне деньги!

– Успеешь.

Если человека видел в прицеле

В комнату Андрея Сергеевича вбегает Шурик.

– Вот, принёс! – Шурик демонстрирует бутылку водки, а затем с тревогой смотрит на револьвер, сжимаемый правой рукой Андрея Сергеевича. – Андрей Сергеич, может, не надо?

– Да не, Шурик, просто меры предосторожности.

Андрей Сергеевич прицеливается в Шурика.

– Раз в год, сказывают, и палка стреляет! – опасливо втягивая голову в плечи, произносит Шурик.

– Стоп! – вскрикивает Андрей Сергеевич.

– Что?

– Вспомнил! Это же шулер! В позапрошлом году в Геленджике!.. – Андрей Сергеевич подбегает к Шурику и толкает его кулаком в грудь. – Ты же был с нами? Я вот так же вот в него целился! Если человека видел в прицеле!..