Просмотр фотографий преступников в полицейском участке был похож на разглядывание выпускных альбомов, где все выпускники — страшно крутые перцы. Темпл насмотрелась на такое количество слегка перекошенных рож, татуировок, кощейских бородок, бакенбардов, усов, шрамов и угрожающих глаз, что могла бы насобирать ярких криминальных типажей для кастинга сразу нескольких «Вестсайдских историй».
— Трудно определиться, — сказала она женщине в полицейской форме, которая зашла взглянуть, как идут дела. — Все случилось так быстро, я не успела их рассмотреть… К тому же, они выглядели не так необычно.
Офицер Онтиверос, женщина с весьма развитой мускулатурой, понимающе кивнула, но сочла нужным подбодрить Темпл легкой улыбкой:
— Подсознание работает непрерывно. Просто дайте ему время судить.
Так что Темпл продолжила просматривать страницу за страницей, гадая, кого именно Молина надеется найти с ее помощью: мелких уличных грабителей или выдающихся бандитов? Может, тех двоих вообще нет ни в одном из этих альбомов?
Наконец, она, вроде бы, нашла троих, похожих на ее обидчиков.
— Ясно, что я ошиблась, по крайней мере, в одном случае, — сказала она.
— Ничего, это нормально, мисс. Впрочем, это только начало. Трудная часть начнется, когда мы возьмем кого-то из этих ребятишек и поставим их перед вами вживую среди ряда других, похожих.
Молина, должно быть, находилась где-то поблизости и наблюдала, хотя вряд ли. Во всяком случае, она вошла в кабинет, когда Темпл была уже почти отпущена на свободу, выполнив свой гражданский долг. Она уселась на край стола, даже не выразив сочувствия, и посмотрела на Темпл сверху с выражением задумчивости на лице.
— Офицер Онтиверос сообщила мне, что у вас есть кое-какие успехи.
Темпл осторожно кивнула. Она ничего не могла гарантировать, просто старалась, насколько это было возможно.
— Я бы хотела сказать то же самое о себе, — добавила Молина.
— Вот как? — Темпл догадывалась, что ее сейчас заманят на крючок, на леску, на удочку… и затем на сковородку, но не могла сдержать любопытства.
Молина постучала большим плотным конвертом, который держала в руке, по стеклу, покрывающему стол. Было совершенно непонятно, зачем покрывать стеклом такую старую, потертую, исчерканную ручкой, изрезанную ножом и покрытую кругами от чашек с кофе столешницу.
— Я не нашла ни одной фотографии Макса Кинселлы. Ни единой. Удивительно таинственная личность от начала и до конца.
Темпл постаралась не хмыкнуть над последней фразой.
— В «Голиафе» есть целая куча его фотографий — восемь на десять для пресс-релизов, плюс огромное количество снимков с шоу.
Молина покачала головой:
— Теперь их там нет.
— Да не может быть, лейтенант! Я лично видела эти фото. Я сама их ксероскопировала и раздавала в газеты — Макс не отличал пиар от Пуэрто-Рико. Может, департамент по связям с прессой не посмотрел в своем архиве?
— Они смотрели. И я смотрела. Фотографий нет.
— А как насчет афиш, которыми был завешен весь холл?
— Их нет. Исчезли.
— Да вы шутите! Эти афиши люди коллекционируют. Город был ими заклеен! Макс же звезда. Он бы не мог выступать на лучших площадках Лас-Вегаса, если бы не был ею.
— Теперь звезда погасла, — Молина, похоже, постаралась скрыть нотки торжества. — И дело не только в отсутствии фотографий. Он вообще не оставил никаких следов — ни получения водительских прав, ни фамилии в школьных архивах, ни сведений о трудоустройстве… Человек-невидимка из ниоткуда. Как вы это называете? Эфемерный, — произнесла она со вкусом. — Это, кажется, означает, что все эти так называемые звезды сегодня здесь, а завтра — в заднице? Очень подходящее описание мистера Фокусника Макса. Похоже, кто-то — кто-то! — постарался изъять все эти документы. Вуаля-труляля.
Темпл приложила ладонь ко лбу. Она чувствовала себя жутко, но не стала принимать предписанный тайленол, потому что собиралась вернуться в «Голиаф» и приняться за работу. Итак, от Макса не осталось даже фотографий. Может быть, он ей просто приснился.
Молина подалась к ней, существенно понизив голос:
— Вы звонили в группу психологической поддержки?
— Да, звонила! Довольны? Я пойду туда на следующей неделе.
— Отлично, — Молина отодвинулась от нее и выпрямилась. — У вас точно не осталось ни одного снимка, хотя бы паспортного размера?
Темпл подняла на нее глаза:
— Вы будете использовать его против Макса.
— Если мы его поймаем, возможно, этим спасем его от гораздо больших неприятностей.
Темпл откинулась на спинку жесткого, неудобного стула. У нее болела голова, и все прочие части тела тоже. И от этих тяжелых новостей, которые она узнала о Максе — да и о себе самой — тоже было больно. Она подумала, что еще сегодня утром возненавидела бы себя за то, что призналась в этом.
— У меня есть афиша, — сказала она. — Постер. Плакат. Я уверена, что их должно быть еще много у разных фанов. Людям нравится коллекционировать постеры.
— Великолепно, — Молина встала с таким видом, как будто сделка была уже завершена и подписана кровью, и ей пришло время двигаться — возможно, назад в преисподнюю. — Я заеду за постером вечером. Часиков в семь?
Темпл вяло кивнула. Кивок отдался в голове. Да уж, сегодня вечером она точно никуда не выйдет из дома. Да и что может сравниться с наслаждением лицезреть железную леди полицейского департамента Лас-Вегаса?
— Лейтенант, вас к телефону! — крикнул мужчина из соседнего кабинета.
С быстрым прощальным кивком Молина устремилась туда.
Темпл взяла свою сумку и заглянула в нее, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Сегодня она чувствовала себя столетней старухой и не доверяла ни своему телу, ни мозгам в самых простых житейских вещах.
Жуткие криминальные рожи мелькали на задворках ее сознания. И зачем она согласилась опознавать этих уродов! Ей бы пришлось увидеться с ними снова только в суде.
Неподалеку от нее голос Молины прогремел на весь полицейский участок:
— Что?!.
Темпл посмотрела в ту сторону. Молина, склонившись у стола, быстро-быстро записывала.
— Ясно, — услышала Темпл. — Во сколько утром? Сейчас буду.
Она бросила трубку и отдала какой-то приказ мужчине за соседним столом. Тот вскочил, схватил куртку цвета хаки и связку ключей от машины. Молина рассовывала по карманам, как кенгуру, свои записи, ручку и блокнот. Она заметила, что Темпл на нее смотрит.
— Вы на машине?
— Да. Водить я еще кое-как могу.
— Вы собирались в «Голиаф»?