…Заместитель министра разговаривал по телефону с женой и сыном. Уже в восьмой раз. Он ужасно страдал от своего ничтожного положения и жаловался близким на несправедливость судьбы. Полицейские тактично молчали. Мигель взял со стола фотографию, всматриваясь в последнюю куклу. Да, понятно, почему Художник не стал собирать её из кусков четырёх‑шести девиц. Семнадцатилетняя проститутка Тереза Чаморро, царствие ей небесное, была просто ангельски красива, – опознали её довольно быстро, с помощью подельниц из злачного квартала. Пещера на окраине Лимы. Прелестное лицо, выкрашенное кровью пополам с толчёными фиалками, – новый метод работы Художника. Золото на щеках. И пустое туловище без костей, набитое сотнями лепестков амазонской магнолии. Теперь этот запах преследовал эль капитано везде, после ночи в деревне Энрике Михаил не мог от него избавиться. Кстати, сам уборщик пропал… Словно в воду канул, и не было времени выяснять, куда он делся. Выпив залпом (как водку) чашку остывшего настоя коки, Мигель подтянул к себе одну из пыльных книг на столе. Листая выцветшие от времени страницы фолианта, он погрузился в чтение:
«Уку Пача – обиталище мёртвых, нерождённых и богов зла. Там никогда нет света, но все создания подземного мира прекрасно ориентируются в темноте. С самой древности инки приносили царству демонов жертвы: они оставляли в расщелинах и шахтах картофель, кукурузный самогон, куски мяса гуанако, чтобы получить хорошие урожаи или вызвать дождь. Видавших виды конкистадоров до крайности перепугали мрачные ритуалы, проводимые инками ради подземных созданий. Каждый человек мог обратиться в Уку Пача с самыми отвратительными, жуткими и мерзкими желаниями, например, с мечтой об овладении своей родной сестрой, убийстве отца или захвате власти через горы трупов… И «подземные» никогда не подводили. Требовалось лишь одно – многочисленные человеческие жертвы. Чаще всего, согласно инкской мифологии, обращались к нерождённым – детям, появившимся на свет мёртвыми. Эти существа представляли собой отряды самых отвратительных демонов Уку Пача. У них не было глаз, на сморщенном младенческом личике присутствовал один лишь огромный рот с острыми зубами. Монстры постоянно испытывали невероятную жажду крови и ради неё были готовы на всё. По свидетельству очевидцев, для победы императора Атауальпы, сражавшегося со своим братом, жрецы еженедельно сбрасывали в ущелья тела сотен девушек. Если верить преданиям, демоны ненавидели всех живых и иногда нападали на старателей, добывающих серебро в глубоких шахтах. Не сказать, чтобы часто, но временами нерождённые появлялись на поверхности Земли в образе безжалостных монстров-убийц… Завершив свою миссию, они возвращались обратно, в подземелья Уку Пача. Испанские исследователи и священники уверяли: царство демонов обладало всеми приметами ада, однако в действительности это далеко не так. Мёртвые души в Уку Пача никто не мучил: в подземельях расположилось своеобразное государство существ, упивавшихся злом. Туда после смерти попадали все люди (рая в христианском понимании у инков не существовало): нерождённые являлись влиятельной кастой, повелевая прочими мертвецами, и даже боги зла в Уку Пача обращались с ними уважительно.
И индейцы, и конкистадоры верили в реальность мира мёртвых.
Испанцы боялись козней дьявола и чертей, им оказалось легко перенести свои страхи на Уку Пача. В конце концов, и в христианской религии черти по разным причинам выбираются наружу из преисподней, чтобы сеять соблазн и смущение среди мирян. Испанцы в итоге уяснили: здешнее зло нельзя убить, но можно лишить его крови. Таким образом, получается, если конкистадоры закрыли ходы в Уку Пача, нерождённые голодают уже сотни лет. Поздние общества поклонения Уку Пача приносили редкие жертвы царству демонов, но без пользы, – закрытая со всех концов подземная страна была способна лишь на исполнение мелких желаний: с помощью бесплотных духов, доставляющих мешочки с золотом. Посему индейские жрецы до сих пор считают: обезумев от отсутствия крови, нерождённые готовы на что угодно ради угощения».
Мигель вздохнул, порылся среди кладбища грязных чашек, выбрал оттуда одну и жадно сглотнул с донышка остатки настоя. Понятно. Художник и его соратник специально разливают на земле кровь и оставляют кукол в местах бывших жертвоприношений. Раньше инки и конкистадоры спускались в Уку Пача, а теперь убийцы желают, чтобы нерождённые сами прорвались к ним – на запах крови и цветов. Что хочет обрести взамен Художник? Власть, золото, вечную жизнь? А вообще не важно. Нечто грандиозное, иначе он в принципе не стал бы связываться. Его приз – то, что невозможно получить иначе, другим путём. Деньги следует исключить, он и без того богат, это очевидно.
Мигель обвёл взглядом серую комнату.
Страдающий, потный чиновник-кечуа, битый час жалующийся по телефону. Канцелярист, сортирующий бумаги. Фотограф. Патрульные полицейские. Скучающий в ожидании приказа водитель. Запах варёной кукурузы, размякших листьев коки и овечьего молока. Да, вот с таким составом и ловим маньяков… Михаил вновь открыл книгу. Перелистнул страницу:
«Первого ноября в государстве Тивантинсуйю всегда широко праздновался «день открытых дверей». Это разновидность европейского и американского Хэллоуина, но несколько в ином ключе. Только один день в году существам Уку Пача дозволялось выйти на поверхность, погостить на Земле – и оставаться в городах Тивантинсуйю до двух недель… Согласно указу императора инков, дабы люди не пугались мертвецов, во избежание атмосферы всеобщего страха, любой гражданин, показавшийся на улице между первым и пятнадцатым ноября, был обязан надеть маску чудовища. И никто не мог отличить, где люди, а где демоны. Впоследствии этот праздник, пусть и в сильном искажении, сохранился у перуанских и боливийских индейцев: так называемая diablada, или «Танец Дьяволов». Как правило, торжество начинается демонстрацией десятков тысяч танцоров в гриме Сатаны – розовые панталоны, маски с рогами и клыками, а также короны Великого Дракона и библейского Зверя числом Шестьсот Шестьдесят Шесть. Танцующие сквернословят на каждом шагу, пристают к девушкам, без меры пьют самогон, стараясь показать окружающим, что они являют собой сплошное воплощение греха. Праздник продолжается три дня, заканчиваясь театрализованной битвой сил зла с архангелом Михаилом и обливанием дьяволов святой водой, после чего те с криками разбегаются. Подобные шествия копируют древние церемонии, когда-то проводимые индейцами-кечуа в честь богов Тиву, защитника источников и озёр, и Анчанчу, уродливого демона пещер».
Михаил рывком встал. Сел. Снова встал. Опять сел.
Боже мой! Точно! Теперь всё ясно. Художник готовит своё последнее жертвоприношение в ближайшие три дня, прямо перед diablada, чтобы вызвать на поверхность не только нерождённых, а существ значительно более сильных с точки зрения магии. Нерождённые злобны и безжалостны, но являются разновидностью домашнего скота. По сути, их интересует только одно – еда, ради неё они готовы выполнить любое требование. Эти демоны, обернувшиеся из мёртвых детей, не слишком-то эстетичны. Им просто сбрасывают человеческое мясо и сливают кровь – элементарно кормят, как свиней в хлеву. Имеется и другая подсказка. Если на лице есть только рот, отсутствует нос и, соответственно, обоняние, то как нерождённые способны учуять тончайший аромат амазонской магнолии? Если и унюхают, для них это не более чем лёгкое дополнение к мясу. А вот прекрасно сделанные, потрясающего уровня куклы, возбуждающие не только аппетит, но также и обоняние гурманов, – совсем другой уровень. Воистину, это словно редкий деликатес на легендарных пирах Валтасара: жертва царя царей, кушанье, подающееся на золотом блюде. Художник не хочет вызвать из Уку Пача кровожадных демонов.