– Знаем мы вашу игры, – усмехается Олег. – Бежать по полю наперегонки?
– Сначала мы бросим монетку, – сообщает второй клоун. – Кто из вас умрёт первым.
– У вас всего два варианта, – лениво информирует Олег. – Жанна девственница, а по закону жанра фильмов ужасов она не может умереть. Девушка выживет и убьёт вас.
Клоуны заметно тушуются.
– А что ж нам тогда делать? – писклявым голосом интересуется третий.
– Это зависит от того, кто вы сами, – спокойно объясняет Олег. – Просто друзья-психи, как в «Крике», братья-близнецы, родившиеся от изнасилования медицинской сестры в сумасшедшем доме для ненормальных преступников, или больная на всю голову семья людоедов, пострадавшая от ядерной мутации в стиле «У холмов есть глаза».
Клоуны молчат. Первый чешет в затылке.
– Я не знаю, – неуверенно замечает один. – А группа психопатов из цирка не подойдёт?
– Похоже на артхаус, – фыркает Олег. – Или низкобюджетный фильм восьмидесятых годов, их раньше снимали пачками, типа, «Мой кровавый Валентин». Судя по мачете, перед нами характерный слэшер с бюджетом в пятьдесят тысяч долларов, я такие смотрел по видаку, пока в школе учился. У вас даже одежда, похоже, своя, а не киношный реквизит, что говорит о крайней экономичности ленты. Что ж, тем хуже для нашей троицы: бюджетные слэшеры славятся своей капитальной кровавостью. Ребята, а вы пока не можете сказать, что именно планируете с нами сделать? По-человечески интересно.
Алехандро и Жанна следят за беседой, застыв в полном изумлении.
– Если уж честно, – вздыхает пискля, – к этому моменту вы уже обязаны были разделиться. Теперь, к сожалению, нам придётся импровизировать.
Олег выразительно смотрит на Жанну.
– А дальше, – продолжает клоун, – мы кокнем блондинчика. Затем погонимся за тобой. Ты упадёшь, сломаешь ногу, поползёшь, превозмогая боль, и последнее, что увидишь в жизни, – опускающийся над тобой мачете. После мы побежим за девушкой и отрежем ей голову. Возьмём за волосы, поднимем вверх и начнём сатанински хохотать на всё поле.
– Может, не надо? – осторожно спрашивает Жанна.
Клоун тяжело вздыхает. Даже сквозь маску на его лице читается жалость.
– Голубушка, – извиняющимся тоном увещевает он. – Я бы, честное слово, и рад вам голову не резать. Но никак не могу. У меня мама психическая была, и папа тоже маньяк. Жил с детства вместе с трупами, гости если и были в доме, то всегда только мёртвые. Поэтому, если не возражаете, я вас сейчас убью, а потом буду с вами культурно беседовать. Точнее, с вашей головой. Вставлю в пустые глазницы черепа засушенные тюльпаны, а после…
– М-да, это уже закос под Нормана Бейтса, – встревает в монолог Олег. – Чистый «Психоз» по Хичкоку. В общем, я не знаю, что у вас за фильм, но слышал достаточно. Пристрели их.
Грохот трёх выстрелов из «вальтера» Алехандро разрывает тишину.
…Камера парит над кукурузным полем, транслируя вытоптанную поляну ближе к северу. На примятых стеблях распростёрлись три трупа (картинка приближается) – красные пятна на белых клоунских балахонах, в мёртвых руках зажаты рукояти мачете. Двое мужчин и девушка выходят из пределов кукурузного поля. Светловолосый показывает на холм неподалёку, что-то оживлённо кричит. Камера перемещается по направлению пальца блондина, и зрители видят потрёпанный жизнью автомобиль, стоящий на вершине холма. Стоп-кадр: ключи в замке…
(предместье Лимы, 1 ноября 1931 года)
…– Прикажете принести стакан воды, сеньор Мартинес? Тут очень жарко.
Михаил взглянул вверх. Над ним, учтиво улыбаясь, склонился полицейский.
– Нет, спасибо, Аугусто, – со вздохом ответил он. – Я пока обойдусь.
Сидя на земле и опираясь спиной о сложенные вместе прутья индейской хижины, эль капитано чиркнул спичкой, прикуривая очередную сигарету. Да, он упустил их снова – оба ушли из-под носа. Только трупы девушек, плавающая в крови земля, кинопроектор и испачканные чёрно-красными разводами простыни. Он больше не увидит их никогда. Художник и Подмастерье получили от демона Уку Пача свою мечту, – в данный момент, возможно, едут в сторону бразильской либо боливийской границы. Убийцы проскользнули сквозь пальцы рук, словно песок. О карьере отныне можно забыть.
Амазонская магнолия силуэтом отпечаталась в чёрном небе.
Ему следовало понять сразу: и Алехандро, и Родриго были откровенно помешаны на кино. Не пропускали ни одной премьеры. Всегда шли в центральный кинотеатр, как на праздник, торжественно вырядившись в лучшие костюмы, покупали самые дорогие билеты и пышные букеты цветов, возлагая затем их к экрану. У обоих юношей была одна и та же любимая актриса – буквально с детского возраста. «Хорошенький дьяволёнок», «Гордость клана», «Бедная маленькая богатая девочка», «Тэсс из страны бурь», «Длинноногий папочка», «Хулиганка». На каждый её фильм они ходили бессчётное количество раз. В автомобиле Родриго всегда висела потрёпанная фотография их общего с другом кумира, пришпиленная булавкой, – с обложки журнала Theatre пятнадцатилетней давности. Румяная златовласка в розовом платье с белыми цветами. Женщина – вечный ребёнок, сыгравшая в десятках лент, в прошлом году получившая престижную американскую награду за съёмки в кино. Кажется, она называется «Оскар».
Мэри Пикфорд.
39-летняя американка, годившаяся обоим парням в матери, стала предметом их безумной любви и страсти, поскольку благодаря синематографу оставалась вечно молодой и вечно привлекательной. Они по уши влюбились в образ на экране. Сумасшедшая любовь, не имевшая никаких шансов на взаимность. В реальности Пикфорд, любимица сотен миллионов зрителей, была уже зрелой женщиной, супругой Дугласа Фербенкса – кумира другого уровня, уже для девочек-подростков. Фербенкса Родриго и Алехандро, как и положено, ненавидели – однако не он был основным их соперником. Мэри Пикфорд, чей типаж соответствовал русской поговорке «маленькая собачка до старости щенок», всё же старела, а оба юноши сходили с ума по фильмам четырнадцатого – двадцатого годов, где по экрану порхала чудненькая бедненькая несчастная сиротка, невинный ягнёночек с улыбкой доброго божества. Они страстно желали любви вовсе не актрисы, а именно персонажа из киноленты, – вот в чём проблема. Чтобы овечка вышла к ним из фильма и одарила счастьем одного из них. Они мечтали об этом. Они умирали от любви. Они заплатили бы своей жизнью за один лишь её поцелуй.
Однако в итоге щедро расплатились жизнями других.
Обращение к демонам Уку Пача тоже выглядит более чем логично. Даже если в них не веришь, поневоле придётся проникнуться: ведь только чёрная магия нерождённых способна даровать то, чего хотели друзья. За определённую плату – но, разумеется, такие мелочи никого не смущали. Интересно, почему они не догадались попросить у подземного бога сразу две копии Мэри Пикфорд, упростив задачу? Хм… Нет, пожалуй, что нет. Родриго и Алехандро на подобный ход никогда не согласятся. Мэри может принадлежать только одному – соперник-неудачник либо совершит добровольное самоубийство, либо удалится в изгнание. Кто пришёл к ним из Уку Пача, какой могущественный демон, исполнитель желаний? Энрике мог поведать Мигелю об этом, но он лежит в полицейском морге…