– (спокойно) Правду. Я сам вызвал тебя сюда.
(Снова молчание.)
– С твоего позволения, я расскажу метод. Ты наверняка помнишь, как приобрёл на сувенирном развале в Куско прикольную фигурку некоего божества – из тех, что всегда покупают туристы. Да, Олег? Вы так это любите – притащить в багаже аляповатую поделку, не особенно интересуясь, откуда она взялась и почему. Божок из чёрного камня, стоящий у тебя на тумбочке рядом с телевизором, разве не тот самый сувенирчик?
– (крайне подавленно) О господи! «Супай, повелитель подземного царства», – так сказал мне продавец мелочёвки на Плаза де Армас… Я сторговал статуэтку за восемь долларов…
– (холодным тоном) Поздравляю. Так вот, моя фигурка – один из десяти священных идолов Уку Пача, с помощью которых устанавливается связь с подземным миром. На вашем языке – одновременно телефон и портал. Алехандро и Родриго молились именно этой статуэтке, отправляя в Уку Пача свои сообщения. Ты активировал её, случайно смазав своей кровью, когда дважды поранился. Помнишь, резал хамончик, нож соскользнул, а потом разбил пивной бокал и взял с полки, где стоял идол, новую ёмкость? Ага. Вот так ты его и прикормил. Свежая кровь для нас – как для вас электричество. У тебя, на моё счастье, работал телик: я почувствовал издали чужую душу – и перетянул к себе, чтобы ты помог мне выбраться. В этом и есть твоя миссия.
(Взаимное молчание.)
– (глоток вина) Я долго наблюдал за тобой. Мне было нужно, чтобы ты отчаялся, потерял надежду. И я добился своего. Понимаю, ты страшно меня ненавидишь.
– Даже не то слово. Ну, ты и поганая тварь. Сволочь. Ублюдок.
– (устало) Да хоть захлебнись. Я – демон, и этим всё сказано. Мы не предназначены для раздачи детям конфеток и утешения страждущих. Я действую так, как мне предписано с рождения. Обижаешься ты или нет – мне плевать. Я слишком утомился ходить в костюме Алехандро, поэтому и затащил тебя сюда. По сути, нет никакого выбора. Либо мы вырезаем сердце Жанны, либо остаёшься тут навеки. И уж я постараюсь, – ты вновь провалишься в тартарары мира порнофильмов и российского кино. Что, дрожишь?
Демон наклоняется ближе, дышит в лицо Олегу. – Ты, наверное, гордишься собой, мол, такой хороший, правильный? Рыцарь без страха и упрёка. Так вот, задумайся о моих словах. Мы в мире кино. А тут именно плохие парни имеют все шансы на римейк. Глава организации «Спектр» с котиком в сериале про Бонда. Крюгер, Джейсон, кукла Чаки, Майкл Майерс, «Кожаное лицо», смерть из «Пункта назначения». Они классные, харизматичные, умные – и у них толпа поклонников, потому что гады – самые лучшие. Всегда выживают, встают на ноги даже под градом пуль. И когда ты решил, что они окончательно сдохли, открывают глаза. Ну давай, поиграй в героя, компаньеро… Только ты сейчас не в том фильме. Ты не Супермен, не Бэтмен, не Айронмен. Думаешь, сам безгрешен? Вспомни, сколько раз ты бросал своих баб, изменял им, не отдавал долги друзьям, отключая телефон, врал шефу, что мама заболела, лишь бы с похмелья не выходить на работу. Ты такой же, как и все. Жанну жалеешь? Она выдуманный персонаж, её мир не настоящий. Зарезать её – всё равно что прикончить мультяшную фигурку. Я дело говорю, Олег. Обещаю, едва только выберемся, ты получишь столько золота, сколько унесёшь. Или что там у вас теперь в цене? Нефть? Тоже дам, это в моих силах. Помоги мне – и я помогу тебе. Не играй в благородство, чувак.
Включается свет. Камера показывает неподдельные муки Олега – его лицо искажается болью. Он лихорадочно соображает, а его собеседник терпеливо ждёт, глядя в окно. Наконец демон с видимым удовольствием осушает бокал вина и вновь оборачивается к Смолкину:
– Ну?
– Нет.
– Уфф. Заколебался я с тобой дипломатию разводить. Нет, я предполагал, что ты не согласишься. Или, как там в кино, согласишься для виду, а потом внезапно нападёшь на меня со спины. Я был готов к этому. Но ты, видно, решил изобразить героя детского фильма канала «Дисней», эдакое сусально-сахарное добро. Только знаешь что? Я тут оставаться не собираюсь. И уговаривать тебя тоже. Сейчас я притащу сюда Жанну и вырежу сердце из её груди на твоих глазах. А потом забью кусок тебе в глотку рукояткой того же ножа, – и, будь я проклят, ты его проглотишь. Переводя с испанского, мне абсолютно похуй твои душевные страдания! (Удар наотмашь по лицу.) Ты меня достал. Дискуссия окончена. Хотел спасти девку, да? Козёл. Вот теперь сиди и любуйся, как она умирает.
Супай встаёт, заходит сзади – и тщательно, со знанием дела проверяет узлы на запястьях пленника. Улыбнувшись, выбегает из кухни, но очень скоро возвращается назад, подталкивая Жанну – в чёрном нижнем белье, также со связанными за спиной руками: у одной женщины в зале возникает ассоциация с «50 оттенков серого». Внезапно звук отключается. Зрители видят, как демон опять говорит что-то Олегу, тот мотает головой. Затем обращается к Жанне. Девушка плюёт ему в лицо. Демон усмехается. Повергает её на пол, придерживая рукой, достаёт нож. Заносит лезвие.
Обрыв плёнки.
Зал наполняется возмущёнными криками и свистом зрителей. В сторону экрана летят пустые стаканчики, остатки попкорна, а кто-то даже бросает мобильный телефон. Грохот, топот, мат-перемат в адрес администрации кинотеатра. Бесполезно. Окошко, транслирующее фильм, отключается. В зале воцаряется тьма.
(Лима, Республика Перу, 2 ноября 2014 года)
…Мануэля Мартинеса глодало лёгкое чувство досады. Нет, слава святой Деве, сейчас ему просто грех жаловаться – Господь надоумил, спас, уберёг. Как выдастся свободная минутка, обязательно забежит в Кафедральный собор: свечек наставит от души, помолится. И кто бы мог подумать такое про дедулю? Да-да, он ещё старика хорошо помнит. Сгорбленный, седой – до конца дней своих по-испански говорил с акцентом. Из-за него в детстве соседская малышня Мануэля дразнила «русо», и кличка на всю жизнь прилепилась. Хотя какой он «русо»? Отец Мануэля ещё худо-бедно по-русски понимал и изъяснялся, дед дома заставлял говорить, а вот сам Мануэль и двух фраз на языке России не знает, разве что privet и kak dela, – из-под палки выучил по папиному приказу, чтобы дедушке было приятно. Дед Мигель умер 15 лет назад, год не дожив до целого века, – голова у старца варила до последнего, наливал себе ром, как солдат, рука не дрожала, ходил, опираясь на суковатую палку, на здоровье не жаловался. Да и скончался в одночасье: ночью читал «Хронику Перу» монаха Педро Сьеса де Леона [39] , утром старика так и нашли – с открытыми глазами, уже остывшего, над выцветшими страницами книги.
Надо сказать, при жизни дед был очень известным человеком в Лиме.
На праздники он надевал свой генеральский мундир с орденами, среди которых бренчала одна забавная штучечка, крестик на чёрно-оранжевой ленте – определённо, из серебра. Так потом заявил Мануэлю оценщик, купивший дедовы награды: честный человек, такие сейчас редко попадаются. Мундир, кстати, он тоже взял, и за хорошую цену, не поскупился. А вот со статуэткой неловко вышло. Мануэль хотел её даром отдать, но оценщик церемонно отказался и заплатил шесть солей – меньше чем два доллара. Он подобные фигурки оптом скупает, отдаёт на уличные рынки: дураки туристас всё сметут, им только подавай. Мануэлю же и шесть солей подспорье – работы нет (и не очень-то хочется), а друзей по барам поить надо, да и чики в мини-юбках то и дело подсаживаются за стойку: красавчик, угости коктейльчиком. И как не угостить? Девчонки обожают его голубые глаза – прямо как у деда. А Мануэль широкой души человек, даром что в нём четверть крови далёкой северной страны, чьи города он много раз видел по телевизору. Как покажут, так дед кричал: «Мануэль, скорей иди смотреть!» Ну, приходилось оказать уважение. А что там интересного? Вода и та замерзает, эдакий холод, и снегу полно, словно на юге Аргентины, куда он ездил с друзьями тусить в честь окончания школы. Дед по этой стране-холодильнику здорово скучал. Всё собирался съездить… Каждый год говорил: вот обязательно, точно-точно. Перед смертью даже билет купил – но так и не доехал. Хорошо хоть авиакомпания деньги вернула. Дед Мигель о своём прошлом мало распространялся, но папа рассказывал, что тот приехал в Перу без гроша в кармане, начал службу постовым, а в отставку ушёл генералом. Какая бы власть в республике ни менялась (перевороты тут плодятся с дикой скоростью, как пираньи на Амазонке), а все хунты и сеньоры президенты к дедуле с превеликим уважением, сам Фухимори [40] ему очередной орден на юбилее вручал. Карьера старика Мигеля пошла в гору после того, как он словил маньяка, «Хищника из Трухильо», ну а расцвет наступил, стоило деду сжечь в кинотеатре самых известных в Перу (да и, пожалуй, во всём мире – если нацистов не считать) серийных убийц – Художника и Подмастерье. Шофёр и студентик прикончили в Лиме с полсотни гулящих девок, сорок полицейских, пятнадцать жителей одной деревни, а апогеем их действий стала резня в кинотеатре Casa de Cine, где пара чудовищ в человеческом обличье умудрилась замочить пять сотен зрителей. Дед Мигель запер двери и сжёг ублюдков живьём, опознать их не смогли – тогда ж ДНК не было. Короче, стал национальным героем. Эль президенте вручил ему на заседании хунты Большой крест ордена Солнца, а это далеко не у каждого перуанца есть, не то что у русского: перекупщик особо подчеркнул, за Солнце отвалил щедро – три тысячи баксов.