– И что же ты сделала?

Шила рассказала ей остальное.

– Шила, ты решительно и окончательно сумасшедшая.

– Напротив, я решительно и окончательно реалистка. Мне нужно думать о девочках.

– Но в твоем собственном доме, Шила! К чему это может привести?

– Мы заключили сделку. Всего один месяц, и мальчик возвращается во Францию. Сейчас там некоторые люди пытаются найти что-нибудь для него. Лучше тридцать дней страданий, чем целая жизнь неуверенности.

– Но как ты можешь это выносить?

Шила пожала плечами.

– Я не знаю. Иногда не могу. Иногда, когда мы сидим вечером и притворяемся, что слушаем Баха или читаем, и все это как будто так, как было раньше, я испытываю такую ярость, что могла бы убить его…

– Может быть, так и следовало бы поступить? – саркастически перебила Марго.

– И бывает другое время, когда он нужен мне больше, чем когда-либо. Странно, правда? Даже после всего, что он сделал, он по-прежнему единственный, с кем мне хорошо, кто может меня успокоить.

Марго покачала головой.

– Я тебя не понимаю, Шила.

– Я сама себя не понимаю, – отвечала Шила. – Но любовь и ненависть не исключают друг друга. Они могут сосуществовать и сводят меня с ума..

Марго снова покачала головой и вздохнула.

– И ты действительно думаешь, что в конце месяца все уладится?

– Да. Мы пришли к такому соглашению, – сказала Шила. Но в глубине души она опасалась, что Марго могла быть права. Женщина уже больше ни в чем не была уверена.

– А что думают девочки?

– Мы не сказали им, кто он такой. Они находят его интересным.

– Он и на самом деле такой?

– Я не знаю.

– Разве ты на него не смотришь?

– Откровенно говоря, насколько это возможно, редко. А когда я на него смотрю, у меня всегда одна мысль: «Как она выглядела?» Я сумасшедшая, да, Марго?

– Нет, дорогая, – отвечала Марго, потянувшись через стол и ласково касаясь руки Шилы. – Ты самая мудрая женщина, какую я знаю. Если бы Хэл сотворил такое со мной, я бы могла только уйти и завести роман или ходить по магазинам. Или и то, и другое. У меня никогда не хватило бы сил выносить все, подобно тебе. Это, конечно, непредсказуемо, но, зная тебя, я уверена, ты пристыдишь его своим великодушием. А как я могу тебе помочь?

– Каким образом?

– Как ты захочешь. Видит бог, ты помогала мне в стольких тяжелых ситуациях. Я приеду…

– Нет, я должна вернуться.

– Должна? А не могла бы ты побыть несколько дней у нас с Хэлом?

Шила покачала головой.

– Марго, ты мой друг. Но я должна это вынести.

– Господи, как я тебе завидую.

Это было не то заключение, какого ожидала Шила.

– Ради бога, чему тут завидовать? – спросила она.

– Я хотела бы любить человека так, как ты любишь Боба.

– Спасибо, Марго. Спасибо тебе за понимание.

12

Солнечные лучи были теплые и мягкие. Волны нежно ласкали берег. Мальчик сидел один в бейсболке Боба на голове и с книгой в руках.

– Привет, Жан-Клод.

Он поднял глаза. Это была Пола Беквит.

– Что ты читаешь? – спросила девочка, прищурившись на книгу.

– Всемирную историю, – отвечал он.

– Да? Ты, должно быть, очень умный.

– Да нет, – улыбнулся мальчик. – Хочешь посидеть?

– Конечно. – Пола плюхнулась на песок и приготовилась к дружеской беседе.

– Что нового в истории?

– Я читаю про Версангеторикса.

– А что это такое?

– Это был первый французский герой. Он руководил восстанием против Юлия Цезаря.

– Я слышала про Юлия Цезаря. А что случилось потом?

– Он плохо кончил. Его задушили по приказу Цезаря.

– Ужас. – В знак сочувствия погибшему герою Пола стиснула себе шею. – И вам позволяют читать такие истории во Франции – такие жуткие, я хочу сказать?

Жан-Клод пожал плечами.

– А картинки в этой книжке есть?

– Да.

– И та, на которой его душат?

– Нет, к сожалению.

Пола немного подумала.

– А у нас на следующий год будет гигиена.

– Что это такое?

– Ты знаешь, что такое «половое воспитание»?

– Я думаю, да.

Жан-Клод не вполне был уверен, но не хотел в этом признаться.

– У вас во Франции есть такой предмет?

– Я не уверен.

– Ты знаешь, откуда берутся дети? – спросила девочка, наслаждаясь «взрослым» разговором.

– Мм-м, да.

– Кто тебе сказал, мама или папа?

– Мама. Она была доктор.

– Да, я знаю. Но все-таки, почему отец тебе не рассказал?

Пола, по неведению, проникла в его самую глубокую личную проблему.

– Моего отца там не было.

– Ты хочешь сказать, он тогда уже умер?

– Что?

– Мой отец говорит, что твой отец умер.

– О, – сказал Жан-Клод, недоумевая, почему версия Боба противоречила тому, что всегда говорила его мать.

– Нн-у… – начал он, но голос его замер.

Тем временем Пола готовилась копать глубже.

– Какой твой любимый цвет? – спросила она.

– Цвет морской воды, – отвечал мальчик.

– Но это же не один цвет. Иногда она зеленая, иногда голубая.

– Вот это мне и нравится.

– Здорово, – сказала Пола. – Ты очень интересная личность, Жан-Клод.

– Спасибо. И ты тоже.

– Правда? Ты, в самом деле, так думаешь? Это ты по-французски говорил сейчас по телефону?

– Да, – отвечал мальчик с некоторой неловкостью.

– Звучит потрясающе. У нас будет французский в шестом классе. Тогда я смогу к тебе как-нибудь приехать.

– Это было бы очень приятно.

– Да, – сказала Пола, довольная приглашением. – Ты говорил с другом?

– Да.

– С мальчиком или с девочкой?

– И ни с мальчиком, и ни с девочкой.

– Со своей собакой? – Вопрос был задан вполне серьезно. Жан-Клод рассмеялся.

– Нет, со старым другом моей матери Луи Венарге. Он много лет был мэром нашей деревни.