Мужчина пристально меня разглядывал, видимо размышляя, что меня так взволновало. И сделал ошибочные выводы.
– Я смотрю, Андрей вызвал у тебя живейший интерес. – В голосе Александра Константиновича на этот раз появились едкие нотки. Он явно был чем-то недоволен. – Наверное, трудно было удержаться и не пригласить его к себе в номер?
Вот ведь сволочь, еще издевается.
– Да уж, нелегко, но я смогла совладать со своими эмоциями.
Селиверстов хмыкнул.
– Что ж, Андрюша умеет расположить к себе барышню.
Я пожала плечами.
– О чем разговаривали? – продолжил допрос мужчина.
– Ни о чем таком. Коммерческие тайны он мне не раскрывал, бизнес-планами не делился.
– Не заподозрил в заинтересованности? Мне показалось, ты ее демонстрировала слишком явно. И вообще, что это за самодеятельность с водой на платье, глубоким декольте? Вся операция выверена до мелочей, и не тебе менять ее ход. – Селиверстов чеканил слова с металлом в голосе.
– Победителей не судят. – Меня начал утомлять разговор, и я даже не пыталась этого скрыть. – Вы же видели – в какой-то момент Андрей утратил ко мне интерес, времени на согласование нового плана не было. Пришлось действовать наверняка. Вам следует больше мне доверять. В конце концов, кое на что я способна.
Селиверстов зло оскалился. Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Он скрипнул зубами, но, к моему удивлению, дальнейшую полемику на этот счет продолжать не стал, а задал совсем не тактичный, на мой взгляд, вопрос:
– Целовались?
Я опешила. Не удивлюсь, если по итогам «операции» я должна буду представить отчет о ночи любви, со всеми подробностями. Хотя нет! Придумала. На меня можно установить камеру, которая в режиме реального времени будет транслировать все происходящее. Представляю, как толпа мужиков наблюдает за нашим с Карасиком актом прелюбодеяния. Интересно, можно на голого человека нацепить записывающее устройство, чтобы никто не заметил? Уверена, Селиверстов со товарищи непременно что-нибудь придумают. Я вообще удивляюсь, как это они не сделали этого до сих пор.
Хорошо еще, что шеф даже не подозревал, куда меня завело мое воображение. Он по-прежнему ждал ответа на свой вопрос. Мне почему-то хотелось соврать, что мы не только целовались с Андреем, но и предавались страстной любви прямо посреди дискотеки, на глазах у удивленной публики. Вместо этого я выдавила только сухое «нет». Но такой ответ Селиверстова не удовлетворил. Он жаждал подробностей.
– Но ведь хотелось же? – продолжил он допрос с пристрастием.
– Кому? – Я решила на всякий случай уточнить.
– Тебе? Ему? – Босс заводился все больше. Решив его не злить, я предпочла отвечать на вопросы четко и не вдаваясь в подробности.
– Ему да.
– А тебе? – Селиверстов не отставал, и мое первоначальное намерение держать себя в руках неожиданно улетучилось.
– Господи, а это-то какое имеет значение? Вы так заботитесь о своих подчиненных? Вам так важно, чтобы они получали удовольствие от своей работы? Или боитесь наезда со стороны профсоюза? Торжественно клянусь – если меня вырвет от отвращения в нашу первую с Карасиком ночь любви, в комиссию по трудовым спорам обращаться не буду. И даже молоко за вредность не потребую!
Кажется, я перегнула палку. Забыла, что за человек находится передо мной. Селиверстов явно не привык, чтобы его рабы позволяли себе подобные речи. Теперь он не злился. Он был в ярости! Однако в чем в чем, а в выдержке этому человеку не откажешь. Он сумел сдержаться и не ударить меня. Даже на крик не перешел.
– Мне важно, чтобы ты не потеряла голову, – печатая каждое слово, произнес он. – Андрей может быть обворожительным, но бывает и крайне жестким. Не хотелось бы, чтобы ты испытала горькое разочарование.
– Ну да, куда лучше, если я буду преодолевать отвращение, ложась с ним в постель, – меня уже было не остановить. Когда я завожусь, я способна на отчаянные поступки самоубийцы.
– Никто про постель и не говорил. Я же сказал – это вовсе не обязательно.
– Очень интересно. Пылающий страстью мужчина везет меня в свое уединенное гнездышко. Я, заметьте на минуточку, не возражаю. И что потом? Неожиданно выясняется, что я мужчина? Или страдаю от редкого умственного заболевания, при котором человек не понимает очевидных вещей? «Извините, Андрей, – пропищала я тонким голосом, репетируя свой будущий разговор с Карасиком, – я неправильно вас поняла и вообще отправлялась сюда с намерением полюбоваться чудными цветочками в вашем саду. Не могли бы вы выкопать пару луковиц для моей мамы? Она будет так рада посадить их на своей даче под Воронежем».
– Перестань, – Селиверстов уже взял себя в руки и теперь говорил довольно спокойно, – ты же взрослая девочка! И не мне тебя учить, как можно избежать близости с мужчиной. Ты можешь сослаться на недомогание, критические дни. В конце концов, просто подсыпать снотворное.
Интересно, как часто с ним самим проделывали подобные трюки? Озвучить этот свой вопрос я не решилась. Лишь уточнила:
– Ага, а потом что?
– Ничего. Как только ты вернешься с виллы, сразу исчезнешь.
О как! Оказывается, все так просто. Вот только как быть с нюансами?
– И куда же интересно мне деваться? На дно морское или в землю сырую? Надеюсь, моя кончина будет быстрой и безболезненной? – Алкоголь не только развязал мне язык, но и наградил храбростью.
– Прекрати, – прервал мою эскападу Селиверстов. – Ты отлично поняла, о чем я. Отправишься в Москву, получишь все, что там тебе обещал Степанов. И даже больше.
Да мне повезло! У меня не шеф, а рыбка золотая, исполняющая желания. Вот только я хорошо знаю, что подобные сказки заканчиваются обычно разбитым корытом. Поэтому вовсе не планировала сдаваться так просто.
– И что? – решила я уточнить. – С Андрюшиными возможностями будет трудно меня отыскать в столице?
Селиверстов на это лишь неопределенно пожал плечами.
– Тебе что же, не доводилось отказывать мужчинам? Ты не сможешь популярно объяснить, что ошибалась в своих чувствах и человек тебя не интересует? – На этих словах он пристально вгляделся в мое лицо. – Или все же интересует? – продолжил допытываться он.
– Какая разница? Боитесь, что сами себя переиграете? Что я влюблюсь в Карасика и поведаю ему о ваших коварных планах? Напрасно! Если что-то и срастется у нас с ним, я первая буду заинтересована в том, чтобы обстоятельства… э… нашей любви оставались в тайне.
– Ничего я не боюсь. Это рядовая операция. Не получится так, выйдет иначе. Если мне нужна информация, я всегда смогу ее заполучить.
– Тогда что же? Чего это вас так интересуют мои чувства?
– Хотел бы я сам это знать, – пробормотал Селиверстов со злостью. Он резко подошел ко мне, обнял за плечи, притянул к себе и поцеловал.