Ангел с Луисом в своем углу теперь остались одни. Детектив ушел. По жизни он почти не пил, к тому же завтра спозаранку ему предстояло возвращаться к себе в Мэн. Перед уходом Детектива Уилли распаковал его подарок: подписанную самим Генри Фордом квитанцию на доставку упаковочных ящиков, в рамке и с фотографией этого бога автомобилестроения наверху.
– Мне тут подумалось, ты бы мог повесить ее у себя в мастерской, – сказал Детектив, в то время как Уилли нежно-влюбленным взглядом глазел на фотоснимок, пальцами водя по подписи под стеклом.
Он был очень растроган и чувствовал себя слегка виноватым. Недавние мысли о Детективе сейчас казались несколько плебейскими. Даже если они и имели под собой почву, то все равно демоническая составляющая этого человека – лишь малая его часть.
– Спасибо, – поблагодарил Уилли, с чувством пожимая Детективу руку. – И за это, и вообще что пришли.
– Я таких мероприятий не пропускаю. Ну что, Уилли, до новых встреч?
– Обязательно.
Распрощавшись с Чарли, Уилли возвратился к Арно и Счастливчику Солу.
– Ух ты, – оценивающе протянул Арно, принимая рамку с артефактом и с прищуром оглядывая ее на вытянутых руках. – Вот это вещь.
– Да, – отозвался Брю, глядя, как Детектив, напоследок перекинувшись словом с Нейтом, отправляется наружу, в ночь.
Арно хоть и был под хмельком, но от него не укрылось нетипичное выражение лица босса, и это его несколько напрягало.
– Да, точно, – видя на себе вопрошающий взгляд напарника, сбивчиво сказал Уилли.
* * *
Двое в углу сидели близко, но не вплотную. Кисть руки Луиса непринужденно свисала со спинки стула за спиной у Ангела. Нейт отношения этой пары воспринимал вполне благодушно. То же самое Арно и Уилли, и даже Счастливчик Сол (хотя по его лицу об этом судить сложно, при необходимости пришлось бы спрашивать – иначе ничего не узнаешь). Вероятно, не все в «Нейте» были настроены столь же либерально, глядя, как Луис с Ангелом то беззлобно цапаются, то втихаря дают друг дружке тычки. Но если у кого-то и возникал рисковый соблазн задать вопрос об их сексуальной ориентации или взаимной приязни, которая подчас становилась видна невооруженным глазом, то ему хватало ума подавить свое безрассудство и избежать подобной выходки – отчасти из опасения впасть в немилость к Нейту, а отчасти из-за того, что некоторые аспекты собственной жизни требовали от такого ревнителя нравственности держаться по возможности в тени. И он сидел и не высовывался. Не то что эти двое – безупречно, с иголочки одетый темнокожий, от одного вида которого бросило бы в пот айсберг холодным днем, и мелковатый растрепа: заметив такого на улице, невольно задашься мыслью, не ссадили ли его со своей машины мусорщики. Стороннее внимание было им, похоже, абсолютно безразлично.
Сейчас напарники перешли на бренди, для чего Нейт выставил свои лучшие коньячные бокалы с сужающимся горлышком – такие объемные, что в них запросто можно держать золотых рыбок. Негромко играла фоновая музыка: Синатра и Каунт Бейси 1962 года. Голос Фрэнка задушевно вещал о том, что любовь, оказывается, нежная ловушка. Нейт у себя за стойкой натирал фужеры, безмятежно подмурлыкивая песне. Обычно к этой поре он уже закруглялся, но сейчас не выказывал никакой торопливости. По всей видимости, это одна из тех ночей, когда часы словно останавливаются, а те, кто находится в этом волшебном царстве, уютно изолируются от бед и забот внешнего мира. Уютно чувствовал себя и Нейт, давая всем на какое-то время здесь задержаться, – своего рода подарок гостям от хозяина заведения.
– Для Уилли вечерок, похоже, удался, – высказал предположение Луис.
Уилли сейчас сидел, легонько покачиваясь на стуле с остекленелым видом человека, только что огретого по макушке сковородой.
– Ну да, – согласился Ангел. – Кое-кто из женщин, похоже, одарил его собой не на шутку. Видишь, как притягивает стильность: он же нынче приоделся.
– Нам всем не мешает брать с него пример.
– Это точно. А еще мне кажется, Уилли сегодня немного не в себе. Ты не находишь?
– Ну так повод-то какой. Настраивает человека на философский лад. Заставляет размышлять о своей бренности.
– Мысль какая жизнерадостная. Наверное, не мешало бы открыть линию праздничных открыток: «Поздравляем с днем бренности». Или еще лучше – «будущей летальности».
– Ты тоже сегодня живизной не отличался.
– Ты же сам ворчишь, когда меня несет.
– Только когда ты лопочешь не в тему.
– Темы есть всегда.
– В этом суть твоей проблемы: в балансе. Может, Уилли на тебя как-то повлиял в сторону фильтрации базара. – Пальцы Луиса легонько щекотнули Ангелу шею. – Ты скажешь мне, что случилось?
Вблизи никого не было, но Ангел, прежде чем заговорить, все равно огляделся, как бы невзначай. Осмотрительность не мешает никому и никогда.
– Да вот слышал кое-что. Помнишь Уильяма Уилсона, больше известного как Детка Билли?
– Знаю про такого, – кивнул Луис.
– Можешь говорить в прошедшем времени.
– Что с ним стряслось? – спросил Луис после некоторой паузы.
– Почил в мужском туалете Свитуотера, штат Техас.
– От естественных причин?
– Ну да. Сердечная недостаточность. От удара ножом прямо в пламенный мотор.
– Хм. Как-то не вяжется. Он ведь был хорош. Зверина, двинутый, но в своем деле мастер. Такого на нож так просто не возьмешь: не допустит.
– Я слышал, он начал переступать через черту, к простой работе добавлять художества.
– Я тоже о том наслышан. – У Детки Билли все извечно обстояло с каким-то подвохом. Луис разглядел это с самого начала, а потому, как только стала появляться возможность выбирать, решил обходиться без него. – У него всегда была склонность причинять боль.
– Кто-то, видимо, решил, что он чересчур увлекся.
– А может, вышло вот как: бар, пьянка, кто-то в запале хватается за нож, ему на помощь приходят дружки, – пошел раскручивать версию Луис, хотя сам себе не верил ни на миг.
Так, мысли вслух, за счет выхода в эфир отшелушивающие другие варианты, – эдакие канарейки в шахте Луисова ума.
– Может быть, только в баре на тот момент почти никого уже не было – это первое. А второе, что речь идет не о ком-то, а о Детке Билли. Кто бы его ни тяпнул, он должен быть не просто хорошим, а просто-таки филигранным мастером.
– Билли-то уже старел.
– Между прочим, он был младше тебя.
– Ненамного. Для меня не секрет, что я тоже старею.
– Для меня тоже.
– Что ты стареешь?
– Нет, ты.
На секунду глаза Луиса мстительно сузились.
– Я тебе ни разу не говорил, насколько ты мне кажешься забавным? – спросил он.