Еще Макс заметил в разношерстной толпе ведущего скандального телешоу, которое баба Лена отчаянно ругала, но регулярно смотрела. Он появился на вернисаже в рваных джинсах и футболке. Несмотря на приглушенное освещение, на носу у него солнцезащитные очки, скрывающие пол-лица. Ведущий с равнодушным видом потягивает коньяк, а его спутница, такая молоденькая, что ей впору пришлась бы школьная форма, а не вечернее платье с глубоким вырезом, щебечет без умолку. Кажется, ее абсолютно не смущает тот факт, что ее никто не слушает.
Время шло, и толпа постепенно рассасывалась. Кто-то торопился на другую тусовку, другие жаждали продолжения банкета в баре по соседству, третьи, решив, что достаточно себя показали, покидали сборище в надежде провести время с пользой. Интересно, подумал Макс, наблюдая за тем, как пустеет зал, есть ли здесь те, кому интересны Динины картины?
Чья-то мягкая рука легла на его плечо. Обернувшись, он увидел Дину. Она выглядела измученной, но улыбалась.
– Ну, как? – спросила она.
– Теперь гораздо лучше! Народ рассосался, и стало легче дышать.
– Да я про картины, глупый! Предполагается, что все эти люди приходили сюда на них посмотреть.
– Мне нравится – я уже говорил тебе. Страшноватые образы, но все равно – красиво.
– А куда Андрей подевался?
Макс пожал плечами. В последний раз он видел его удаляющуюся спину, когда Кожухов в сопровождении Светлова шел к выходу. Дина выглядела расстроенной. Если раньше Макс с трудом понимал, какие отношения связывают ее с Андреем, то теперь у него не осталось сомнений: маленькая художница до беспамятства влюблена в Кожухова! Экспозиция называлась «Чудовища моих снов». В каждой третьей картине – был ли то палач, стоявший опершись на свой смертоносный топор в окружении отрубленных голов, то оборотень, превращавшийся в человека при первых лучах солнца, то демон, сжимающий в руках трепещущее тело молодой девушки, – везде угадывались знакомые зеленые глаза и длинные, черные, спадающие на лоб волосы. Здесь присутствовали и другие полотна, изображающие знаменитостей в самых неожиданных одеяниях и позах, но именно картины, на которых Макс узнавал Андрея, казались самыми завораживающими.
Обойдя все здание, Макс и Дина поняли, что Андрея здесь нет.
– Отвезти тебя домой? – предложила девушка. Когда они вышли на улицу, машина Кожухова оказалась припаркованной там, где Макс ее оставил.
Когда он вошел в квартиру, свет не горел. Значит, Кожухов не возвращался. Макс посмотрел телевизор, рассеянно переключая каналы, позвонил бабушке, чтобы справиться, все ли в порядке. Часы показывали половину третьего ночи, когда Макс, устав от ожидания, лег, наконец, спать.
* * *
Пушнин отложил фотографию Макса в сторону.
– Приятный парень, – сказал он. В его голосе Рита уловила нотки гордости. – Не могу поверить, что это – мой сын!
– Осталось выяснить кое-какие детали, но, по-моему, сомневаться не приходится.
– Говорите, он поет в театре?
После того, как выяснилось, что Макс – единственный в списке подходящих кандидатов на роль сына Пушнина, Рита навела о нем подробные справки. Она и подумать не могла, что все это время объект поисков находился так близко! Рита испытывала симпатию к Пушнину. Кроме того, чего уж греха таить, она его жалела. Смертельно больной человек, чьим последним желанием стало обретение единственного сына, – разве этого не достаточно, чтобы вызвать сочувствие в ком угодно? Рита радовалась, что Макс оказался отличным парнем, а не какой-нибудь шантрапой, которую стыдно предъявить приличному человеку. У него были суровые времена, зато теперь молодой человек получит все, о чем можно мечтать, ведь он – единственный наследник весьма состоятельного господина!
– Как жаль, что я не узнал о его существовании раньше! – пробормотал Пушнин. – Я бы столько мог ему дать…
– У вас хватит на это времени, – ободряюще заметила Рита.
– Я хочу немедленно с ним познакомиться! Как это устроить?
– Не стоит торопиться. Мы должны быть полностью уве…
– Не волнуйтесь, – перебил Пушнин, – я беру ответственность на себя. Чем я рискую, ведь Макс – единственный из оставшихся кандидатов, и ошибка вряд ли возможна? Так где я его увижу?
– Сегодня в театре генеральная репетиция, – неуверенно сказала Рита: ей хотелось повременить со встречей, но она понимала нежелание Анатолия Андреевича затягивать с этим делом.
Сидя с Пушниным в полутемном зале и глядя на ярко освещенную сцену без декораций, Рита украдкой наблюдала за выражением лица клиента. Он смотрел не отрываясь, словно не веря, что симпатичный молодой парень, который так классно поет, и в самом деле его сын. На мгновение Рита перехватила другой взгляд, не менее восторженный, чем у Пушнина. Двумя рядами выше, по правую руку от нее, сидела девушка. Миниатюрная, с короткой стрижкой на высветленных волосах, что ее отнюдь не украшало. Черты лица мелкие и слегка размытые, словно на любительской акварели. Она сидела, подавшись вперед и скрестив руки на коленях. Тонкие пальцы сжимали и разжимали край юбки в такт музыке. На сцене в этот момент находились только Макс и Тамара Радзинская, поэтому легко можно было предположить, кто вызывает в этом невзрачном существе такое восхищение – уж никак не красавица-актриса! Бедняжка, подумала Рита, куда ей до этого парня? Мало того, что он красавчик, так еще и отец его богат, как Рокфеллер!
Рита снова посмотрела на сцену. Парень вел себя естественно, а ведь у него нет театрального образования. Тем не менее голос великолепный, и Рита подумала, что даже рядом с Кожуховым он смотрится прилично. Возможно, не хватает класса, но это дело наживное, а Макс молод.
Ее мысли вернулись к Кире. Бедняга уже больше суток в каталажке! Рита дважды посетила районного прокурора, но этот человек не сидит на месте – интересно, где он может пропадать в свои приемные часы? Без ордера на защиту прорваться к Кире непросто, ведь с формальной точки зрения до тех пор, пока не предъявлено обвинение, услуги адвоката как бы и не требуются! Но Рита не могла спокойно думать о том, что Кира находится в компании уголовников и гопников, то есть – в чуждой ему среде! Она несколько раз пыталась связаться с Фисуненко, но он не брал трубку. Возможно, слишком занят, чтобы отвечать на звонки? У него и своих дел по горло, чтобы заниматься незнакомым парнем, который вляпался в мокрое дело по ее вине!
– Устройте нам встречу! – голос Пушнина, прозвучавший у самого ее уха, вывел Риту из состояния задумчивости. – В конце концов, Макс должен узнать, что я – его отец! Только не здесь: театр – не лучшее место для таких откровений.
* * *
Макс стоял неподвижно, пока юркая Галина размещала булавки в различных местах его костюма. Одежда раньше принадлежала Костомарову и шилась на него. Галине и Елене Степановне пришлось спешно переделывать костюмы, ведь Макс шире Ивана в плечах и выше ростом, поэтому рукава и брючины штанов пришлось надставлять. Времени оставалось критически мало, и Семен каждые полчаса влетал в костюмерную с вопросом: