– У вас должна быть база данных, – заметил Анатолий Андреевич. – В отделе кадров хранятся личные дела персонала с фотографиями…
– Ну, это уже не наша забота – расследованиями заниматься, – сказал доктор Краско. – На вашем месте, друг мой, я бы пошел сейчас прямо в полицию и заявил о том, что с вами произошло.
– У меня идея получше, – пробормотал Пушнин, подумав о симпатичной женщине-детективе.
* * *
Пушнин и Макс сидели за столиком в кафе на Малой Конюшенной и молчали. Макс только что выложил Анатолию Андреевичу то, что узнал от бабушки. Умом бизнесмен понимал, что все, сказанное Максом, правда, но сердце отказывалось верить. За короткое время, что Пушнин знал парня, он успел так сильно к нему привязаться, что это известие стало для него ударом. Как раз тогда, когда с его души упал огромный груз: он не находится при смерти и при надлежащем лечении доживет до ста лет!
– Не понимаю, – пробормотал он, – Маргарита Григорьевна докладывала мне о каждом своем шаге при поисках моего ребенка – все сходилось!
– Все, кроме фотографии, – согласился Макс. – Только мои бабушка или мать могли сказать, является ли девушка на снимке той Анастасией, которая вам нужна. Баба Маша и мне не хотела говорить, чтобы не расстраивать… Вы должны найти настоящего ребенка.
Пушнин внимательно посмотрел на Макса. В самом деле, он ведь мог и не рассказывать! Кто узнал бы правду? Бабка не выдала бы внука, желая ему счастья, а других свидетелей нет, не считая матери. Синявская пыталась его остановить, говорила, что необходимо окончательно убедиться во всем, встретившись с Анастасией, однако Пушнин сам запретил ей это делать, боясь, что она как-то повлияет на сына, очернив Анатолия Андреевича в его глазах… Заполучить богатенького папашу мечтает каждый, но Макс повел себя неожиданно, предпочитая не вводить его в заблуждение.
– И я знаю, где искать! – прервал Макс размышления Пушнина.
– Кого искать? – не понял тот.
– Да ребенка вашего! Я знал, что уже видел где-то раньше девушку с вашей фотографии, только никак не мог вспомнить, где. А сегодня вспомнил!
* * *
Когда они подошли к Таниной двери, Пушнин на минуту остановился, прислонившись к перилам лестницы. Анатолий Андреевич понимал, что поступает правильно, но как же не хотелось отказываться от мысли, что Макс – его сын! Правда значения не имела. Он хотел ребенка, и если бы мог выбирать, то без всякого сомнения выбрал бы Макса! К сожалению, это не вопрос выбора. Поэтому Пушнин оторвался от перил и нажал на кнопку звонка.
– Это вы? – удивленно спросил Макс, узнав в человеке, открывшем дверь, следователя, с которым он разговаривал в больнице. – А где Таня?
– Заходите, – пригласил следователь и отступил, пропуская Макса с Пушниным в квартиру.
Войдя в гостиную, они увидели еще двоих мужчин – одного в гражданском, а другого – в полицейской форме. На стуле, сжавшись в комочек, сидела Таня. Ее лицо опухло от слез, и она мелко дрожала. Оглядевшись, Анатолий Андреевич заметил на стене портрет красивой светловолосой женщины. Это была Анастасия – такая, какой он ее запомнил. Пушнин перевел взгляд на девушку, которая сидела на стуле, обхватив колени руками. Внешностью она ничуть не походила на красавицу с портрета.
– Что все это значит? – спросил Анатолий Андреевич.
– Я – капитан Фисуненко, следственный комитет, – представился человек, открывший им дверь. – А вы, простите, кто будете?
– Анатолий Пушнин… Танин отец, – закончил он после секундной паузы.
Таня вздрогнула.
– Полагаю, я имею право знать, что здесь происходит? – продолжал Анатолий Андреевич.
– Имеете, – согласился капитан. – Ваша дочь обвиняется в убийстве Ивана Костомарова и покушении на убийство Андрея Кожухова.
* * *
– Невероятно! – пробормотала Рита. – Как ты на нее вышел?
Они с Женей сидели в кафе торгового комплекса на Академической. Только что Фисуненко рассказал ей историю задержания Татьяны Кислициной, оказавшейся дочерью Пушнина.
– Это было не так уж и трудно, – пожал плечами Женька, отхлебывая чай. – Я сразу решил сузить круг подозреваемых до тех, кто работал в труппе, а иначе выходило, что в деле слишком много совпадений. Я предположил, что девица из бара вполне могла оказаться убийцей: для выстрела из пистолета силы не требуется. Убийца не стал прятать труп далеко от машины. Это говорило о том, что, во-первых, он, возможно, не сумел оттащить его на достаточное расстояние в силу физической слабости, а во-вторых, находился в состоянии слишком сильного стресса, чтобы думать о последствиях. Кроме того, я говорил тебе, что в машине обнаружили длинные женские волосы. Экспертам не составило труда определить, что хотя они и натуральные, но тем не менее не содержат веществ, присутствующих в живых человеческих волосах. Это значило, что женщина была в парике из натуральных волос. Кто у нас носит парики из натуральных волос? Либо состоятельные дамы, которые вряд ли шляются по заведениям типа бара «Клеопатра», либо те, кто имеет доступ к театральному или киношному реквизиту. Это означало, что убийца вполне мог оказаться женщиной, работающей в труппе «Призрака». В любом случае бегать по злачным заведениям, имея лишь расплывчатый словесный портрет посетителей бара в вечер убийства Костомарова, не имело смысла. Поэтому я решил просеять членов труппы. Надо сказать, что Кислицину я подозревал менее других. Во-первых, она слишком незаметна, чтобы казаться способной на решительные действия. Во-вторых, и это самое главное, у нее отсутствовал мотив. Мотив, как известно, – двигатель преступлений.
– Но мотив был?
– А то! Сейчас я расскажу тебе про Татьяну, которую не знал никто. Даже она сама недостаточно хорошо знакома с этой своей второй натурой, она только начала исследовать ее. Таня не из тех, кого запоминаешь, раз увидев… Да хоть двадцать раз посмотри – все равно не запомнить! Бывают такие люди: вроде бы и нет никаких уродств во внешности, а глазу зацепиться не за что. Зато мать Татьяны, Анастасия, была настоящей красавицей. Я видел портрет, сделанный каким-то питерским художником во времена ее юности, – это что-то! Закончила консерваторию, прекрасно играла на пианино, пела. Мечтала прославиться как классическая пианистка. Не получилось. После рождения дочери Анастасия почувствовала себя ущербной: подруги повыскакивали замуж, а она, самая красивая и, как ей казалось, более других заслуживающая счастья, оказалась матерью-одиночкой. У нее были мать и незамужняя старшая сестра, так что проблем с воспитанием дочери возникнуть не могло. Настя стала часто исчезать из дома, бегать по дискотекам. Иногда оставалась ночевать у подруг, а может, и не у подруг вовсе. Но мужика подходящего не встречалось. Она забросила музыку, ее все реже приглашали принимать участие в концертах. Мать хотела, чтобы Настя устроилась преподавать в консерваторию или, на худой конец, в музыкальную школу, но та отказывалась. Ей казалось, ее ждет большое будущее, просто счастье где-то задержалось и вот-вот ее найдет. А нашелся некий Глеб, к которому Анастасия вскорости переехала жить. Он имел отношение то ли к театру, то ли к кино. Родители его, люди состоятельные, души не чаяли в единственном отпрыске. Парень не работал и был у них захребетником. Он имел собственную квартиру на Васильевском, где они с Настей и поселились. Глеб оказался наркоманом со стажем. Он и Настю подсадил сначала на марихуану, потом пошла дурь потяжелее. К счастью для матери Насти, Глеб помер от передозировки. Вот тогда-то Анастасия и перепугалась по-настоящему. Она поняла, что, если продолжит в том же духе, кончит так же. В то время не слишком заботились о лечении наркоманов, да и денег в семье не водилось, поэтому Настина мать увезла дочь и внучку в деревню, в дом, доставшийся по наследству от деда. Там они прожили несколько лет. Таня росла, пришла пора отправляться в школу. Она находилась за четыре километра от дома, в соседнем поселке. Семья приняла решение возвращаться в город. Мать надеялась, что Настя излечилась от наркозависимости. Жизнь в деревне тяготила ее, и она радовалась возвращению и строила планы на будущее. Анастасия собиралась устроиться на работу в музыкальную школу и даже начала наводить справки, но тут ее разыскали бывшие друзья Глеба. Не надо думать, что они были шелупонью подзаборной, вовсе нет! Эти ребята относились к сливкам общества – дети академиков, артистов, высокопоставленных военных. Но их объединяла любовь к героину. И Настина жизнь снова покатилась под откос, и на этот раз мать ничего не смогла сделать. Беда в том, что Анастасия по какой-то причине оказалась более зависимой, чем ее приятели. Ей с каждым разом требовалось все больше и больше дури, а она стоит недешево. Иногда состоятельные друзья ссуживали Настю деньгами, но скоро им это надоело, и они предоставили ей выпутываться самостоятельно. И она выпутывалась как умела: таскала вещи из собственной квартиры. Приходила, когда матери нет дома, и обыскивала шкафы и комоды в поисках денег. Когда та стала прятать наличность у подруги или у старшей дочери, Анастасия принялась продавать вещи. Она вынесла из дома все: хрусталь, золото, единственное кожаное пальто матери, мало-мальски приличную обувь и покусилась на Танины вещи. Этого бабка вытерпеть не могла. Она сменила замки и отказалась впускать дочь. Соседка, которая помнит и Анастасию, и ее мать, говорит, что Настя порой приходила к вечеру, садилась под дверью и начинала выть, как собака, прося впустить ее в квартиру. Но мать оставалась тверда. Соседи несколько раз вызывали полицию. Полицейские приезжали, забирали Анастасию, а через несколько дней она возвращалась, и все повторялось. Кончилось дело плохо: в квартире, где Настя проживала в компании приятелей, случился пожар. Все сгорело дотла, погибли четверо находящихся там людей. В новостях сообщили коротко, что сгорел притон наркоманов. Таня осталась с бабушкой и теткой. Бабка надеялась, что все, о чем она мечтала для дочери, воплотится во внучке. Тем не менее девушке все время чего-то не хватало, чтобы стать хорошей классической пианисткой. Татьяна все равно могла продолжить музыкальную карьеру. Возможно, она не достигла бы высот, но сносно зарабатывала и занималась любимым делом. Но девушка предпочла бросить музыку и подалась на курсы визажистов-гримеров. Потом некоторое время работала в салоне красоты – кстати, слыла прекрасным мастером. А когда подвернулась возможность, Таня устроилась в труппу Семена Ворошило. С тех пор, как она пошла на курсы, у нее проявилась странная черта: ей нравилось искусство перевоплощения. Она обнаружила, что ее неприметная внешность легко поддается изменению. Таня могла стать яркой брюнеткой с вызывающим макияжем или блондинкой-барби. Она рисовала себе лицо и получала от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. По натуре Татьяна – девчонка робкая, зажатая, с кучей комплексов. Однако, изменив внешность, она могла менять и манеру поведения, становиться развязной и доступной. Она выбирала места, где не могла встретить никого из знакомых. В барах типа «Клеопатры» Таня знакомилась с мужчинами и иногда проводила с ними ночь – только одну. Она не давала любовникам своих координат и никогда не появлялась в одном и том же месте дважды. Так она и подцепила Костомарова. Татьяна не собиралась его убивать. Напротив, едва завидев его, она чуть было не сбежала, испугавшись, что он может ее разоблачить. Но потом, поняв, что Костомаров заинтересовался ею и не знает, с кем имеет дело, Таня решила развлечься. В тот день он сильно обидел ее, обозвав «белой мышью». Она решила доказать этому надутому индюку, что «белая мышь» легко сумеет его возбудить. План был таков: переспать с ним, а потом открыться и посмотреть на его лицо, когда Костомаров поймет, кто перед ним! Только вышло иначе. Костомаров оказался извращенцем, любителем жесткого секса. На такое Таня не рассчитывала. До того, как начать игру, Костомаров похвастался ей пистолетом, который потом бросил на заднее сиденье машины. Он попытался пристегнуть Татьяну наручниками к дверце машины, и она поняла, что развлечение доставит удовольствие только ее партнеру. Завязалась борьба. Таня не справилась бы с Иваном: он был крупным мужчиной, да еще и выпил. Ей удалось вывернуться и достать с заднего сиденья пистолет. Она выстрелила, не целясь. Первая пуля застряла в обшивке автомобиля, вторая прошла рядом с сердцем. Костомаров был жив, когда Таня тащила его под мостик, но она об этом не знала. Он умер спустя несколько часов.