Грохот от обстрела стоял недолгий. Потом начали бить пулеметы, и пули щелкали по стволам деревьев. Пушкари лежали, прижавшись к земле.
Стрельба как по команде стихла, и бойцы услышали медленный перестук колес. Не должно быть! Ведь паровоз имеет повреждения!
Виктор снова бросился к опушке – бронепоезд медленно уходил влево. Виктор глазам своим не поверил. Но откуда ему было знать, что в состав немецкого бронепоезда входила бронедрезина? Она была прицеплена в хвосте поезда и под обстрел не попала. Дрезина имела автомобильный мотор и служила для разведки, для патрулирования. И сейчас именно она изо всех сил старалась увести поезд.
Ситуация для артиллеристов выгодная. Пушки бронепоезда, которые были расположены в его бортах, имеют небольшой сектор обстрела, а те, что в башнях, повреждены. Такой удобный случай упускать нельзя.
Виктор кинулся к комбату и сбивчиво объяснил ситуацию. Старлей сразу понял, что вытащил из рукава козырную карту.
– Заводи! Всем выезжать на огневую позицию – самостоятельно вести огонь!
Самоходки выбрались из леса, развернулись влево и встали в цепь.
На батарее уже имелись раненые и убитые от обстрела, и обозленные бойцы выпустили в бронепоезд весь боезапас, бывший на тот момент на тягачах. У кого оставалось пятнадцать, у кого – десять снарядов, но все они попали в цель.
Бронепоезд значительно больше танка по размерам, медлительнее и идет по рельсам, не имея возможности маневрировать.
Один из снарядов батареи угодил в боезапас. Ахнул мощный взрыв, и бронелисты вывернуло изнутри, как лепестки цветка. Повалил дым, возник пожар, но бронепоезд медленно скрылся за поворотом.
За стрельбой пушкари не услышали гула приближающегося самолета. И откуда он только взялся, одинокий «мессер»? Обычно они летали парами.
Он с ходу ударил по самоходкам из пушек и пулеметов, а подлетая, сбросил бомбу – никто не успел отбежать или спрятаться.
Обстрел бронепоезда дался дорогой ценой – одна самоходка была разбита вдребезги, другая сильно повреждена. Оба расчета погибли.
Радость победы померкла, а самолет исчез так же внезапно, как и появился.
По приказу комбата две уцелевшие самоходки загнали в лес и принялись рыть братскую могилу – негоже бросать своих убитых. Рыли по очереди, и могилу выкопали быстро. А едва схоронив погибших, продолжили марш.
Батарея сильно поредела – две самоходки и два грузовика. Один со снарядами, другой вез взвод управления. Переползли переезд, двинулись на восток. Впереди, за лесом – поле. Но только выбрались на него, как вдалеке прозвучал выстрел пушки и рядом взорвался снаряд.
Самоходки дали задний ход и укрылись за деревьями. Гадали – немцы впереди или наши по ошибке выстрелили. В наших войсках самоходок не было, силуэт ее не примелькался, и запросто можно было принять за немецкую.
Комбат решил послать вперед артиллерийского разведчика-корректировщика. Отдал ему единственный имевшийся на батарее автомат ППД довоенного выпуска. За разведчиком следили в бинокль, но вскоре он исчез из поля зрения. Однако через полчаса он встал во весь рост. Было далеко, но разведчик понимал – за ним следят в оптику. Он размахивал руками, показывая – опасности нет.
Самоходки снова выбрались на поле. Когда-то здесь сажали картошку и даже успели убрать ее, но земля была рыхлая, и тягачи ползли с трудом. Грузовики шли по колее, утрамбованной их гусеницами.
Оказалось, на другом конце поля стояла рота пехоты и единственная 76-миллиметровая «трехдюймовка» – с началом войны со складов в войска выдали морально и технически устаревшее вооружение. Эти артиллеристы и приняли самоходки за немецкие, ведь красных звезд на них не было. Не на щите же их рисовать? А других мест не было.
Пушкари извинились, осмотрели самоходки и поинтересовались, не видели ли батарейцы немцев. А услышав о бронепоезде, сильно удивились. Никто и предположить не мог, что он появится так близко. Ни пехоты, ни танков немецких поблизости не было, а бронепоезд объявился. Хотя… И вооружение на этой подвижной крепости мощное, и пехотный десант имеется… Наша батарея наткнулась на них случайно и увидела первой, в противном случае немцы могли нанести нашим частям значительный урон.
Виктор с интересом обошел «трехдюймовку». Перед ним была пушка Первой мировой войны, принятая на вооружение еще в 1902 году – на ней даже щит не был установлен. Выглядело орудие архаично. Много их участвовало на первом периоде войны, пока не погибли при бомбежках или под гусеницами танков.
Долго не задерживались – комбат старался выполнить приказ и занять отведенные позиции, тем более что и ехать было уже недалеко.
Через четверть часа они въехали в покинутую жителями небольшую деревню – здесь и должна была расположиться батарея. Но вот где и как расположить орудия? Стволами на запад или на юг, откуда развивалось немецкое наступление?
И комбат принял Соломоново решение: одну пушку расположить стволом на запад, другую на юг – так меньше риска. Он сам выбрал позиции.
Пушкари принялись рыть капониры, а бойцы взвода управления, которых комбат решил использовать как пехоту – траншею. К этой деревне должен был подойти батальон ополченцев, но пока их не было.
Бойцы с тревогой прислушивались. Громыхало со всех сторон: и с севера, и с юга, и с запада, и с востока – это вели стрельбу пушки. Их звук слышен за 5—10 километров, пулеметная же стрельба – за 2 километра. Все боялись попасть в окружение, зачастую это плен, смерть. И уж лучше смерть в бою, на глазах у товарищей, чем позорный плен. Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин, а за ним и карательные органы считали плен изменой Родине. Родственники без вести пропавших, коих много было в первый год войны, и пленных подвергались репрессиям. Их увольняли с работы как неблагонадежных, а то и ссылали в ссылку – в Сибирь или Казахстан.
Орудие Виктора расположилось за избой – там бойцы выкопали неглубокий капонир. Пушку хорошо прикрывали кусты смородины, растущие на огороде. Осень стояла теплая, листья были еще зелеными, не опали и хорошо маскировали пушку.
Наступил вечер. Поев всухомятку, уставшие бойцы улеглись спать, предварительно выставив караул.
Первым выпало дежурить Виктору.
Около одиннадцати часов вечера послышался неясный шум с востока. Не звук моторов, а именно шум, напоминающий звук морского прибоя.
Виктор сразу разбудил командира орудия:
– Слышу подозрительные звуки.
Сон с сержанта сразу слетел.
– Идем.
Но оказалось, что это подходил к деревне батальон ополчения. В ночной тишине шум множества ног и легкое бряцание оружия производили эти странные звуки.
Батальон был не укомплектован полностью и имел две полноценные роты.
Комбаты определились с позициями, и ополченцы сразу стали рыть окопы. После длительного перехода они очень устали, но понимали, что единственная возможность уцелеть при обстреле – это зарыться в землю. Только она, землица родимая, укроет и защитит от пуль и осколков.