Капитан встал за пулемет и дал длинную очередь веером. Потом приподнял ствол и сделал это еще раз – в пол-ленты по нейтралке.
Оба прислушались. Показалось или на самом деле крик послышался?
Справа от них, в траншее, раздалась стрельба, и все стихло.
– Вторая группа была? – спросил Виктор.
– Хочешь узнать – сходи.
Бродить ночью по траншее Виктору не хотелось – с перепугу какой-нибудь штрафник мог всадить очередь из автомата. Свои винтовки штрафники в угол окопа поставили и пользовались трофейным оружием: и удобнее, и патронов к нему полно.
Уже под утро, когда их стало клонить в сон, сзади послышался шум, и капитан сразу перебросил пулемет на другую стенку траншеи.
– Стой! Кто идет? Стрелять буду!
– Свои! – И густой матерок.
Немцы так ругаться не могли, стало быть, на самом деле свои – это привели на смену штрафникам пехотный батальон.
Вновь прибывшие бойцы сразу рассыпались по траншее.
Капитан взял свою винтовку:
– Ты автомат положи. Все равно отберут – не положено штрафнику с оружием. Винтовку выдали – вот ее и сдай, чтобы утрату оружия не приписали.
– Консервы остались. Забрать?
– Надо съесть, пока нас не вывели, иначе отберут.
Ножом они вскрыли банки и съели их содержимое.
Пехотинцы смотрели с завистью, и капитан, облизав пальцы, сказал бойцу:
– По блиндажам пройдись. Штрафников много полегло, не все обшарили. И вам чего-нибудь перепадет.
За штрафниками явился ротный, прошел по траншее.
– Всем идти назад со своими винтовками.
Когда они возвращались назад, Виктор поразился, сколько лежало убитых штрафников на поле перед траншеями.
Всех вернувшихся построили, пересчитали. Раненых не оказалось. Раненые всерьез, не дождавшись помощи, умерли или замерзли в поле. Из батальона в живых осталось сорок два человека.
Винтовки погрузили в грузовик, штрафников вернули в барак. После траншей здесь было тепло и безопасно, можно было выспаться на нарах. Бросать в бой оставшийся от батальона взвод было бесполезно и бессмысленно – сил мало, но почти каждый день с маршевыми ротами и просто группами прибывали осужденные. Батальон быстро пополнялся.
Первоначально новички пребывали в шоке – слишком быстр и разителен был переход от командира роты, полка, дивизиона или батареи к бесправному осужденному, а ныне – штрафнику, если откровенно – смертнику. И провинность многих была невелика. За серьезные проступки, вроде трусости в бою или дезертирства, просто расстреливали, зачастую – перед строем своих сослуживцев. Целью трибуналов и штрафных рот было запугать людей, запрессовать жесткой рукой государственной машины. Зачастую с пленными немцами обращались лучше – хотя бы в плане питания.
Как только батальон пополнился до штатной численности, штрафников снова погрузили в грузовики. Фронт, как Молох, требовал новых жертв, и штрафники были самыми бесправными. Их посылали на самые опасные, порой неприступные позиции немцев, до того безуспешно атакованные обычной пехотой. У штрафника же путь один – только вперед. Залег под огнем или, хуже того, назад попятился – пулю от своих в затылок получишь.
На место приехали в сумерках. Комбат выстроил штрафников.
– Буду краток. В километре отсюда – село Сергеевка. Его штурмовали несколько дней, но безуспешно. Вам предстоит ночной бой. Раздать оружие!
Штрафники подходили к замыкающему колонну грузовику с оружием и патронами, получали винтовки.
Виктор держался рядом с капитаном Котельниковым. Командир опытный, у него есть чему поучиться. Кто такой Виктор? Наводчик пушки, окончивший краткосрочные курсы. А капитан – кадровый офицер, училище полноправное окончил, академию. Виктор чувствовал себя рядом с ним учеником и хотел стать похожим на него. Котельников замечал мелочи, на которые другие не обращали внимания, и умел делать выводы на основе этих мелочей – качество, нечасто встречающееся у людей.
Между собой штрафники решили, что в атаку пойдут молча, без стрельбы и криков «ура» – так больше шансов, что немцы их не сразу обнаружат в темноте и огонь откроют с опозданием. Тогда штрафники смогут подобраться к траншеям врага ближе и с меньшими потерями.
Отдали приказ, и штрафники побежали.
Немцы, как всегда, периодически пускали осветительные ракеты, но пока их мертвенный свет не дотягивал до штрафников. Однако когда атакующие пробежали половину нейтралки, немцы их обнаружили, и дежурные пулеметные расчеты открыли огонь. Появились первые убитые и раненые. Но штрафники упорно бежали вперед.
Виктор бежал рядом с капитаном.
– Давай правее! – закричал Котельников. Прямо перед ними бил немецкий пулемет – в темноте были хорошо видны вспышки его выстрелов.
Огонь с немецкой стороны усиливался. На ночь в траншеях оставались дежурные расчеты пулеметов и ракетчики.
С началом стрельбы из блиндажей прибежала пехота, и вот уже весь передний край немцев обозначил себя вспышками выстрелов.
Но был один участок траншеи, метров пятьдесят шириной, где вспышек выстрелов не было видно.
– Туда! – показал Виктор.
– Нельзя! Там какая-то ловушка! – крикнул на бегу капитан. – Наверное, минное поле!
Но капитан ошибся. Некоторые штрафники тоже увидели этот участок и побежали туда. Когда дистанция сократилась до броска гранаты, из траншеи на атакующих сразу из нескольких точек рванулись струи огня. Огнеметчики!
Виктор уже видел огнеметный танк, но с применением ручных огнеметов столкнулся впервые. Огнеметная смесь попадала на одежду штрафников, на открытые участки тела и горела. Люди катались по снегу, пытаясь сбить пламя, но не могли. Кто сообразил, сбросили горящие шинели, ватники, шапки, оставшись на морозе раздетыми, а из траншеи с противным ревущим звуком рвались новые струи огня.
Уцелевшие штрафники в панике побежали назад.
Откуда-то из центра села стали бить минометы. Мины упали с перелетом. Потом еще залп – разрывы уже ближе.
Батарея прекратила стрельбу, боясь угодить по своим – русские были слишком близко к траншее.
Немногим из батальона удалось добежать, и сразу завязалась рукопашная.
Темно, и в этой темноте кололи штыками и били прикладами. Слышались крики на русском и немецком языках, стоны, раздавались выстрелы.
И немцы не выдержали. Те, кто уцелел, побежали к селу – избы-то были совсем рядом, в сотне метров.
Со стороны села Сергеевка, которое занимали немцы, не прозвучало ни одного выстрела – попробуй разбери в темноте, где свои, а где чужие.
Штрафники сразу стали обыскивать блиндажи и окопы. Кто искал оружие – автоматы, пулеметы, а кто – харчи и выпивку. Взводного при них не было: либо убит, либо залег на нейтралке, выжидая, чем закончится бой.