– Молодец, лекарь! Утерли послу и французам нос, будет знать, что и у нас в России есть светлые головы и умелые руки. Перед царем Михаилом Федоровичем не срамно. Садись со мной за стол, отпей вина доброго.
После нескольких осушенных кубков князь спросил, что желаю. Просьб у меня не было.
– Слышал я, госпиталь ты организовал, учеников себе взял, это хорошо, по-государственному мыслишь, не все так могут, даже потомственные дворяне только о кармане своем пекутся. Ежели нужно чего, скажи – своей властью решу.
Я вежливо поблагодарил и откланялся. Как говорили на службе в армии, длинная дорога вокруг начальства короче прямой.
И снова потянулись будни. Я постепенно начал осваивать более широкий круг операций, да и от помощников стал получать чувствительную помощь. Оперировать – дело важное, но выходить больного – не менее ценно. Кстати, изобретательности зуд у меня не прошел, и многие купцы или ремесленники пользовались моими придумками – по усовершенствованию колясок, лесопилки, мне даже пришлось дать совет по улучшению работы водяной мельницы, производительность которой и тонкость помола возросли. Я потихоньку становился обеспеченным человеком, но не богатым. Но мог не думать о хлебе насущном, да и на челядь и помощников тоже приходилось тратить изрядные суммы. Так, в трудах и заботах, прошел год моего пребывания в новом для меня мире.
Утром я направился в кремль, к Афанасию. Обстановка была необычной – стояла суета, охрана у входа удвоилась, к кремлю подъезжали крестьянские подводы с продовольствием, из-под рогожи выглядывали половинки свиных туш, капуста, репа, мешки с зерном. Афанасия удалось поймать в коридоре за рукав.
– Прости, лекарь, недосуг мне, вишь, чего делается?
– А что случилось?
– Утром гонец прискакал – в дневном переходе от Рязани поляки с литовцами, идут воинской колонной, не иначе Рязань воевать хотят. Готовимся мы.
– А мне что делать?
– А что лекари на войне делают – иди, готовься.
Я заехал домой, предупредил своих, чтобы за ворота ни ногой, послал челядь на базар купить соли и съестных припасов, как оно обернется?
Сам поехал в госпиталь предупредить помощников, чтобы заготавливали впрок бинты, пустили на всю мощь самогонный аппарат, заготовили палки и лубок для шинирования. Замочил в самогоне конский волос и льняные нити для швов. Над воротами у госпиталя уже несколько месяцев красовался красный крест, такой же, как и на заборе моего дома. Было беспокойно – будет битва или нет? И чего литвинам на месте не сидится? Вдалеке раздался шум и металлическое побрякивание, топот копыт. Из княжеского кремля выползала колонна конных дружинников в полном вооружении – с копьями, щитами, мечами, в хвосте тянулись телеги с припасами. К центральной улице сбежался народ – почти весь город уже знал о нашествии, прибежали проводить – кто родню, кто знакомых. Колонна вышла из городских ворот и попылила на закат, ворота заперли, на городских стенах и стенах кремля прохаживались часовые. День прошел в томительном ожидании, новостей не было, так же прошел и следующий. К вечеру третьего дня прискакал гонец от князя.
– Всем готовиться к обороне, в городе запереться, всем из посадов и ближних деревень уйти в Рязань, – прохрипел он. Наших побили, на каждого рязанца по несколько литвинов и поляков. Много наших полегло, хоть и бились геройски.
В городе поднялась суета, воины и жители подтаскивали к стенам города дрова, воду, камни. Жители окрестных деревень стягивались в город, к родне, везя на повозках нехитрый скарб и ведя в поводу скотину. К исходу дня окрестности в Рязани опустели. Город замер в ожидании. На следующий день пополудни сначала появилось пыльное облако, затем послышался стук копыт, раздалось бренчание оружия. Пропыленные, усталые, с окровавленными повязками, злые, возвращались рязанцы в город. Повозок с припасами не было, бросили, видно, уходя от врага. Вошедшие в город ратники были сразу окружены горожанами – родные пытались узнать, живы ли их отцы, сыновья, братья. Кое-где раздавался женский плач – не все вернулись из сечи. На стременах привстал князь.
– Не время плакать, не время устраивать тризну, подлый враг идет за нами по пятам, готовьтесь все – и воины, и горожане, к осаде, вместе будем отражать супротивника!
Толпа медленно рассосалась. Я пошел к воеводе:
– Направляй раненых к амбару за торгом, там сейчас госпиталь, на воротах красный крест.
Воевода молча кивнул.
Я направился в госпиталь. Помощники стояли с тревожными лицами, в глазах застыл вопрос. Хорошо, что не оставили службу, стало быть, какую-то дисциплину мне удалось им привить.
– Сейчас будут подходить и подъезжать раненые, готовьтесь.
Через несколько минут на лошади подвезли первого раненого, сидел в седле с трудом, его привязали к передней и задней луке седла, лошадь под уздцы вел воин в годах, с седой бородой.
– Вот, из нашего десятка ратник, копьем задело.
Подбежавшие помощники бережно стащили воина с лошади, перенесли на топчан в комнату. С трудом стащили рассеченную кольчугу, разрезали окровавленную рубашку. Рана была колотой, глубокой – в правое плечо, но, к счастью, для жизни не опасной. Просто ратник потерял много крови, даже повязка в спешке была наложена поверх кольчуги. После обработки раны я ушил края, наложил повязку, раненого отнесли в комнату под пригляд помощников. И пошло – подъезжали, подходили сами, в основном раны были нетяжелые. С тяжелыми остались на поле боя или скончались по дороге от кровопотери. К вечеру удалось закончить прием. Отмывшись от крови и переодевшись, я направился к воеводе. В княжеском кремле собрались в большой комнате воевода и старосты кузнечного, плотницкого, рыбачьего, кожевенного и других. Дождавшись, пока они закончат обсуждать, я попросил выделять с каждой слободы по одному работнику – раненых переносить, воду греть и т. д. Мои помощники сегодня с ног сбились, ведь основная работа у них – перевязки, приготовление мазей, настоек, а носить после операций пришлось многих. Воевода отдал распоряжение старостам – выделить по одному ополченцу, кто силен физически, но плохо владеет оружием али увечен, скажем, косой на один глаз, в мое распоряжение. Князь с видными людьми города занимался решением военных вопросов, и я решил подняться на городскую стену. Вечерело, на закат из густого леса, верстах в пяти от города, выползала темная масса – вражеское воинство. Остановились они вдалеке, зажгли костры, вокруг города засновали вражеские разъезды, постреливая по часовым на стенах из луков. Ратники лениво отвечали тем же – расстояние великовато.
Домочадцы встретили бурно – навстречу к воротам выбежала Анастасия, челядь стояла неподалеку.
– Что там, как? Удержим ли супостата?
Как мог успокоил Настеньку и слуг. После сытного ужина и баньки проспал до утра без сновидений. С утра отправился в госпиталь проведать, как там раненые – их оставалось восемь, тех, кто нуждался в постоянном уходе. Легкораненые разбрелись вчера по своим домам. До полудня время ушло на перевязки, назначения. Освободившись, решил сходить на стены. У городских ворот толпились ратники, ополченцы, просто любопытные. Все были заняты – ополченцы жгли костры с водой и смолой в огромных чанах, ратники чистили и точили оружие, поднимались на стены – поглядеть на врага. Через какое-то время за стенами послышался топот копыт, из-за стен стали падать стрелы.