Дружинники сразу направились ко мне, видно, мое татарское одеяние не внушало доверия.
– Кто таков будешь?
– Русский я, из татарского плена возвращаюсь, вот пришлось татарскую одежду надеть, своя истрепалась.
Дружинники хмыкнули, переглянулись.
– А плывешь куда?
– Домой, в Рязань, семья у меня там.
– А давно ли у басурман в неволе?
– Год минул.
Один из стражников спросил:
– А кто в Рязани воевода?
– Онисим Пафнутьевич.
– Как звать митрополита Рязанского?
– Отец Кирилл.
Решив, что проверку я прошел, от меня отошли. Снова вдоль бортов потянулись берега, почти сплошь заросшие густым лесом. Изредка на берегу появлялись люди, вероятно местные охотники.
День тянулся за днем, движение против течения было небыстрым, хорошо, если дул попутный ветерок, а то команда садилась на весла.
Вечером, недалеко от впадения Суры в Волгу, подул ветер, небо потемнело, начало погромыхивать, и хлынул дождь. Команда спустила парус и на веслах подошла к берегу.
Дождь становился все сильней, переходя в проливной ливень. Быстро стемнело. Часть команды спустилась на берег, устроив из парусины вроде шатра для укрытия от дождя, часть, несшая службу, оставалась на ушкуе. До этого спокойная Волга покрылась барашками волн, ушкуй раскачивался, как ванька-встанька. Видимость упала до нескольких метров. Кормчий с ушкуя позвал несколько человек для откачки воды, трюм заливало. Парусина уже промокла сама и от дождя не защищала, костер потух. Люди промокли и озябли. Корабль направили к берегу. Якорь держал плохо, ушкуй разворачивало по течению. Вдруг кто-то из команды закричал:
– Берегись!
С верховьев Волги по реке неслось что-то темное и громадное. Только вблизи мне удалось рассмотреть, что это был плот. Сделать что-либо никто не успел. Раздался оглушительный треск, крики людей, и вместо нашего судна осталась лишь носовая часть со свисающими от снастей веревками. Средней части и кормы не было. Остававшиеся на берегу несколько человек кинулись помогать тонувшим, да где там. Через несколько минут на поверхности воды никого не осталось, спасся лишь один человек, которому удалось ухватиться за брошенную веревку. Подавленные, мокрые и голодные, смотрели мы на останки корабля. Из оцепенения вывел крик купца:
– Спасайте, что осталось.
Немногие уцелевшие люди кинулись к носовой части корабля, спасая мешки с крупой и товарами. С облегчением я увидел в углу развороченного трюма свою сумку с инструментами. Дружно вытащив на берег уцелевшие вещи, без сил упали на мокрый берег, постепенно сбились в кучу, согревая друг друга телами и пытаясь прикрыться протекающей парусиной. К утру дождь стих, ветер улегся, над нами было синее небо. По воде плыли бревна, вырванные с корнем кусты, перевернутая лодка: очевидно, выше по течению ночью тоже бушевала буря. Мы подсчитали запасы – мешок крупы и мешок сушеного мяса, больше из съестного ничего. Было еще несколько тюков из товаров купца. Я подошел к купцу, вид у него был унылый.
– Ты хоть знаешь, где мы находимся?
– Недалеко отсюда Сура в Волгу впадать должна. Эти земли или вотяков, или мордвы. Ежели напасть захотят – туго нам придется. Ханство Казанское недалеко, как бы в полон не попасть.
Видя уныние всегда бодрого купца – да и как не унывать – людей осталось немного, корабль и почти весь товар погиб, – я подошел к команде.
– Есть ли у кого оружие?
Почти у всех на поясах были ножи, и нашелся один топор, которым на берегу рубили дрова для костра. Негусто! С таким оружием против сабель или копий почти безоружны и беззащитны.
Мы уселись в кружок, стали думать, как выбраться. Вариантов было несколько: идти по берегу до ближайшего селения, а там как бог даст, второй – сидеть на берегу, дожидаться попутного судна. Спорили до хрипоты, все-таки решили остаться, дожидаясь оказии. За полдня по реке никто не проплыл, видно, натворила буря бед, кто-то оставался у тихой пристани, кто-то переждал у берега в ожидании, когда проплывут бревна и другой мусор. Стоит не заметить полузатопленное дерево, и в борту мигом появится пробоина. А как я успел заметить, плавали местные плохо.
Солнце начало пригревать, после беспокойной ночи тянуло в сон. Купец выставил караульного, остальные уснули. Пробуждение было бурным – шум, крики.
Едва разлепив глаза, я увидел летящий в лицо кулак и успел отвернуть голову. На меня навалился здоровый мужик в драном армяке на голое тело, заросший волосами, из щербатого рта отвратительно воняло. Мы сцепились в схватке. Вокруг боролись за свою жизнь мои товарищи, помочь было некому. Кое-как извернувшись, ударил коленом в пах, когда звероватого вида мужик слегка ослабил хватку, выхватил его же поясной нож и вонзил между ребрами. Уж где уязвимые места, я знал хорошо. Выбравшись из-под мертвого тела, быстро огляделся. На купца навалились двое, я подскочил и ударил ножом в спину – не до церемоний, своих надо выручать, со вторым справился купец. Шум схватки стих. Я обернулся – на утоптанном берегу лежали тела остатков нашей команды и нападавшие.
Из живых остались только я и купец.
Приди я на помощь чуть попозже, и его не было бы в живых. Видно, разбойники решили поживиться, рассчитывая на легкую добычу. Нам повезло, что организованы и вооружены они были плохо. Все чужие трупы были в дрянном одеянии, с кривыми ножами.
– Похоже, из ближайшей деревни на промысел пришли, посмотри на ножи – вотякские.
– Убегать отсюда надо, купец, может, это не все, искать этих начнут, нам хана будет, вдвоем не отбиться.
Купец кивнул. Мы собрали ножи, я взял свою сумку, купец нагреб в чью-то рубашку гречневой крупы из мешка, и мы пошли вдоль берега, стараясь побыстрей удалиться от побоища. Конечно, не по-христиански – бросать непогребенные тела своих товарищей, но присоединяться к ним не хотелось. Мы отошли на несколько километров вверх и решили передохнуть. Углубились в лес, чтобы нас не было видно с реки, и рухнули в траву.
– Слушай, купец, а далеко ли до ближайшего русского города?
– До Нижнего верст двести будет, по пути селения есть – Макарьево, Мыски, но до них тоже далеко, да еще если лесом, а не по дороге.
– На дорогу выходить опасно – двое нас только, одежда рваная, в крови, как бы за татей не приняли, запросто на ближайшем дереве вздернуть могут.
Посовещавшись, решили идти вдоль реки, но не по берегу, а по лесу, параллельно реке, углубясь в лес так, чтобы было видно воду.
Движение наше замедлилось, тропинок не было, приходилось пробираться через кустарники, поваленные деревья, обходя бочажины с водой.
Часов через шесть такого движения мы без сил упали на траву. Отдохнув немного, решили развести костер и поесть. Ночью разводить костер было бы рискованно – видно далеко.