Оба переглянулись – и Сидор, и Истома огненного боя боялись и никогда не стреляли, однако признаваться в этом не хотели.
Ладно, решил я, займусь этим сам. Проехал по кузнецам – пушек, даже небольших, не было, купил несколько мушкетов, все лучше чем ничего, на торгу приобрел несколько мешочков пороха и свинца для пуль.
Решив, что за спрос в нос не бьют, заехал к воеводе, объяснил ситуацию. Он долго пыхтел, жевал губами.
– Ладно, пошли в цейхгауз, были у нас несколько бронзовых тюфяков. Для обороны крепости они маловаты, думали, перелить, да все руки не доходили.
Мы зашли в цейхгауз – длинное здание, в котором хранилось оружие для дружины: мечи, сабли, копья, щиты, кольчуги, байданы, бердыши, шлемы. Вдоль стен стояли длинные стеллажи с различным оружием, все было в ухоженном состоянии, смазано. В дальнем углу сиротливо стояли три небольших бронзовых тюфяка на колодах. Были они в пыли и паутине, похоже, к ним давно никто не притрагивался. Я наклонился, сунул руку в один ствол, другой, третий. Два ствола были сильно поцарапаны внутри, запальные отверстия порядком выгорели, третий производил более благоприятное впечатление.
– Сколько просишь за него, воевода?
Тот махнул рукой:
– Так забирай, они, почитай, годков десять так стоят, все равно в переплавку в Тулу собирались отправлять.
Я решил ковать железо, пока горячо, подмигнул Сидору, и тот исчез. Пока я благодарил воеводу, сунул ему в карман серебришка. Сидор вернулся с двумя здоровенными бугаями, тюфяк благополучно погрузили на возок, который просел на все четыре рессоры, и мы отправились к кораблю. Уж я-то прекрасно знал, что за огнестрельным оружием будущее.
Около него наблюдалась суета, по наклонному трапу бегала команда с узлами, тюками и бочками на спинах. На причале у судна стояли три еще не разгруженные телеги. Моментом собрались у моего возка, и под дружное «эй, ухнем» тюфяк перегрузили на судно, взгромоздив на носу. Я попросил кормчего прикрыть пушечку холстиной, дабы людей не смешить – торговое же судно. Теперь путешествие было обеспечено со всех сторон.
Наконец настал день отплытия. Мы заранее перевезли несколько узлов с одеждой в каюту, которая напоминала теперь городской шифоньер. Место оставалось только на койке. Ладно, самое ценное и Настя будут в каюте, а я с экипажем на палубе побуду, не впервой. Мы попрощались с Мишей и домочадцами, сели в возок и поехали на пристань. Ушкуй стоял готовый к отплытию. По сходням перебрались на корабль, помахав на прощание остающимся. Долго стояли у борта, наблюдая, как медленно скрывается вдали Рязань. Вот уже и не видно золотых верхушек церквей. Слева и справа открывались прекрасные виды, воздух был чист, от воды веяло прохладой, погода была просто чудесной. Я проводил Настю в каюту переодеться, судно шло под парусом, и, пока команда была свободной, решил поучить людей обращению с мушкетами. Поскольку мушкетов было только семь, я отобрал желающих, коих нашлось достаточно. Медленно показал, как засыпать порох, загонять пыж, опускать в ствол пулю и плотно забивать пыж, не забыть подсыпать на полку к затравочному отверстию немного пороха, как прицеливаться и, задержав дыхание, нажимать на спуск. Хитрого ничего не было, освоили все премудрости быстро, теперь я решил перейти к стрельбе холостыми зарядами. Первый матрос взял мушкет, неловко прицелился в воображаемого противника, выстрел!
И сразу звук падения. Когда развеялся дым, я увидел валявшийся на палубе мушкет и стрелка, который стоял, зажмурив глаза и заткнув руками уши. Товарищи с испугом глядели на него. Ничего, лиха беда начало. Мушкет – это ружье с раструбом на конце ствола, из него хорошо стрелять картечью. На близком расстоянии выстрел одного мушкета способен проложить маленькую просеку в рядах нападающих, а уж семь мушкетов – это сила. Конечно, по дальности и точности выстрела эта тяжеленная штуковина уступала луку, но чтобы точно стрелять из него, требовалось учиться сызмальства. На стоянке у берега, когда мы остановились на обед, пока готовилась уха, я распорядился поставить мишень в виде старого камзола, наброшенного на куст. Теперь стреляли пулями. После первых выстрелов страх у стрелков почти прошел и появился некоторый азарт. В конце я предложил приз – серебряный рубль тому, кто точно попадет в заплатку на камзоле. Попал молодой парень, которому я и вручил рубль. Товарищи лишь завистливо хлопали по плечам.
К вечеру мы выбрали красивое место для ночлега недалеко от Белоомута. Развели на берегу костер, сварили каши и пожарили свежей рыбки на прутиках. Аппетит у всех был отменный. Выставив часовых, улеглись спать.
На следующий день я решил набрать и обучить команду канониров стрельбе из пушки. Кто знает, с чем придется столкнуться? Лучше заранее обучить, чем потом кусать локти. Снова я подробно рассказал, как обращаться с тюфяком. После вчерашних мушкетных занятий дело обучения шло быстрее, ведь тюфяк был фактически большим однозарядным ружьем. Зарядив тюфяк, мы присмотрели мишень – одинокий куст на берегу – и произвели выстрел. Недолет! Ядро упало в воду, не долетев до берега. Я объяснил ошибку, снова зарядили, выстрел! Перелет. Классическая вилка! Снова объяснение и заряжание, но куст уже был позади, и выстрелить не пришлось. Довольные канониры остались у пушки, а я пошел в каюту, негоже надолго бросать жену. Настя сидела в углу каюты на рундуке и что-то разглядывала. Я засмеялся:
– Что ты там увидела? Таракана?
Настя поманила меня пальцем:
– Сам посмотри.
Вглядевшись, мне показалось, что между досками что-то блестит. Вытащив из ножен нож, я попытался расширить щель или приподнять доску. После некоторой возни мне удалось зацепить край доски и отогнуть. Ба, на рундук посыпались золотые дирхемы. Сдвинув доску еще сильнее, мне удалось открыть весь тайник. Был он невелик, почти квадратный, размером с большую кастрюлю, но весь забит золотыми монетами, перстнями. Серебра почти не было. Вот это ешкин кот! Подумав немного, я хлопнул себя по лбу!
Тупица, недотепа! Конечно, когда мы истребляли коломенскую шайку, нашли на постоялом дворе шкатулку с ценностями и сочли, что это все. Шкатулку с содержимым реквизировал коломенский наместник, но я и подумать не мог, что главарь прячет еще один тайник, скорее всего свой личный. Мы с Настей наскоро пересчитали деньги – оказалось больше двухсот золотых, да еще и золото в изделиях. Я прикинул, что в этом тайничке больше, чем я заработал со своими предприятиями. Порадовавшись неожиданной удаче, мы решили все сложить назад и поставить доску на место до поры до времени. С собой брать в город рискованно, я еще не знал, цел ли мой новый дом, а на судне все-таки вооруженная охрана. Я предупредил Настю:
– Никому, даже самым близким, – ни слова. За эти деньги у многих возникнет желание перерезать нам глотки. Это наш запас на черный день, страховая касса.
Вдали показались холмы Москвы, городские постройки. Медленно, под веслами мы шли по Москве-реке, ища удобную пристань.
Причаливаться у торговых сходней не хотелось, груза для торговли мы не брали. Наконец нашли удобное место, причалили. К нам подошел мужичок в синем кафтане, вежливо сказал, что пристань купца Еремеева и, если мы хотим, можем стоять здесь, но заплатив. Спорить мы не стали, тем более что цена была необременительная. На берег сошли впятером – я сам, Настя, Сидор с двумя воинами, нанятыми в охрану. У берега стояли пролетки с ямщиками, мы уселись в две из них и, назвав адрес, поехали. Я и Настя с интересом разглядывали московские улицы, и если я больше смотрел на дома, то Настя разглядывала наряды местных барышень, то и дело толкая меня в бок локтем – посмотри, какое миленькое платьице.