Во второй раз на поверхность совершенно седой старик выбрался ближе к вечеру. Но теперь все его тело покрывали грязно-серые куски ткани, пряча под развевающимися краями ноги в отличных гвардейских сапогах и верхним пологом защищая голову от пекущего солнца и назойливых насекомых. На боку под одеждой висела холщовая сумка с самыми необходимыми лекарствами. Больше никаких вещей, оружия или продуктов старик не взял, хотя выбор у него был преотличный. Но благодаря огромному жизненному опыту в голове его укрепилось убеждение, что оружие при встрече с озлобленными людьми его не защитит. Вещи моментально отберут, а за продукты в данной ситуации вообще могут убить. Вокруг царили смерть и разрушение, даже отыскать питьевую воду вряд ли было возможно. Да и не для того облаченный в неброские ткани человек вышел на поверхность из подземелий, где ему хватило бы всего на долгие годы.
Бывшему невропатологу императорского госпиталя Бензику Яруги теперь больше собственной жизни необходимы были союзники. Причем не те люди, которые пойдут за ним после новости о хорошо спрятанных запасах продуктов, а те, которые согласятся на создание исключительно дисциплинированного, основанного на взаимном уважении коллектива. При первом беглом осмотре вокруг останков императорской часовни Бензику не удалось увидеть ни одного живого человеческого силуэта, но он твердо верил, что хоть кто-то в огромной столице Хардийской империи выжил. Опять-таки, тот же опыт подсказывал, что в настоящее время сильные и наглые возжелают отобрать последнюю пищу у слабых – и тем самым сделают первые шаги к собственному одичанию. А там недалек час, когда и сами сильные вцепятся друг другу в глотку, забыв о том, что для выживания в экстремальных условиях необходима полная кооперация в действиях и осознанное сотрудничество. С такими «сильными» он общаться не хотел.
Теперь оставалось только найти тех людей, в которых сохранились все наилучшие человеческие качества, и не наткнуться на тех, кто уже стал на путь превращения в зверя.
По логике вещей, находиться в разрушенной столице никто бы не захотел – из-за непереносимого запаха разлагающихся останков и гниющих растений. С другой стороны, за городскими окраинами могло быть еще хуже. Тут все-таки любой имел больше шансов отыскать в развалинах и оружие, и пропитание. Да и определенная привязанность любого живого существа к постоянному ареалу своего обитания обязательно скажется.
Поэтому недавно знаменитый на всю Хардийскую империю врач стал осторожно накручивать круги, расходящиеся от вновь замаскированного валуном выхода. Вначале он не встретил ни одной живой души. И только через час до его слуха донесся протяжный стон из-под нескольких десятков деревянных балок, настеленных между двумя каменными обломками. При ближайшем рассмотрении стало заметно, что там создано некоторое подобие временного жилища. Посторонние предметы, растения и трупы были убраны с небольшой площадки, а перед темным входом тлели вполне горячие угли. Наверняка дымом здесь пытались отпугнуть как смрадный запах, так и витающую в атмосфере инфекцию. Встав прямо за кострищем, Бензик вытянул руки вперед, показывая, что он совершенно безоружен, и крикнул в глухую тьму:
– Эй! Есть там кто?
Стон тут же стих, и повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь гулом многочисленных мух. Видимо, старика долго и внимательно разглядывали. Но вот наконец раздался женский голос:
– А ты кто такой?
Пришелец полностью приоткрыл на короткое время лицо и представился:
– Я один из главных врачей императорского госпиталя.
– Врач?
Кажется, ему не поверили, но столько надежды вдруг послышалось в этом вопросе, что Бензик непроизвольно и открыто улыбнулся:
– Конечно врач. Я слышал стоны, может, нужна моя помощь?
– Нужна!
После короткого бормотания невидимых спорщиков из подобия жилища вышла пожилая женщина с импровизированным копьем в руках. Острый кинжал на конце упругого прута смотрелся слишком серьезно, чтобы отнестись к нему пренебрежительно, к тому же он был окровавлен. Женщина внимательно осмотрела окрестности, а потом потребовала:
– Подними свои накидки!
И только после того, как с некоторым облегчением заглянула в широко раскрытую сумку, пригласила:
– Заходи, там у меня сын очень плох.
Внутри сооружения было собрано несколько обломков кровати, пара матрасов и несколько чудом сохранившихся предметов кухонной утвари. Грязный оборванный мальчик лет десяти остался сидеть у входа с другим копьем, а женщина подвела невропатолога к лежащему мужчине:
– Это мой сын.
– А ребенок?
– Соседский… Нас трое только со всей улицы в живых осталось… – Судорожный всхлип пронесся по всему телу женщины, но она быстро взяла себя в руки и, покусывая губы, стала рассказывать: – Сын в первые дни практически не спал, разыскивая наших родственников и сооружая это убежище. И вчера до того обессилел, что упал и сильно подвернул ногу. Еле дополз сюда. Потом свалился от недосыпания, и мы думали, что ему станет легче. Но сегодня с самого утра боль усилилась до невозможности, нога распухла, он не может встать. Что с ним?
Бензик с профессиональной ловкостью осмотрел ногу и почти сразу же вынес диагноз:
– Сильный вывих лодыжки. Если немедленно не вправить, будут нежелательные осложнения.
Голос женщины опять чуть не перешел в плач:
– Доктор! Помогите! Мы для вас что угодно!..
Тот просто от нее отмахнулся и повернулся к кусающему губы мужчине:
– Ну что, дорогой, потерпишь? Учти, обезболивающего укола у меня нет.
– Потерплю, – прорычал мужчина.
– Тогда вначале прими вот эти таблетки: после того, как боль начнет утихать, ты сразу уснешь на несколько часов.
Как ни странно, нашлось немного вполне чистой на вид воды, которая помогла запить противовоспалительные таблетки. А потом от врача поступила команда для обеспокоенной матери:
– Садитесь прямо на него и как можно сильней держите. Мне не хочется остаться с проломленным черепом.
Затем он долго и осторожно ласкал опухшую ногу, приноравливаясь к удобному захвату. Во время рывка мужчина взвыл раненым волком и почти сразу потерял сознание.
– Что с ним? – подал голос обеспокоенный мальчик от входа.
– Теперь все будет хорошо, – уверенным голосом пообещал Бензик. – Подайте мне вон те палки и несколько тряпок. Вот так, отлично. Теперь сделаем шину, а через несколько дней можете ее снять. Но еще неделю пусть старается ногу беречь и наступать на нее со всей осторожностью. Договорились?
Женщина тяжело вздохнула и напомнила:
– Какая тут может быть осторожность? Ведь видите, что творится!
– Разве в столице не осталось никаких структур управления?