– Что мне с ним делать? Теперь он мне не нужен.
– Я возьму. Спасибо. – Дэлглиш взял пакет и, держа руками в перчатках за уголок, отнес к столу и положил в специальную сумку для улик. Ульрик следил за ним, явно не желая покидать помещение.
– Пока вы еще здесь, может, проясните вопрос с париком. Он не ваш? – спросил Дэлглиш.
– Нет. Я не стремлюсь стать судьей.
– Так он принадлежит мисс Олдридж?
– Не думаю. Мало кто из барристеров имеет алонжевый[16] парик. Но когда ей присваивали звание королевского адвоката, она должна была надеть такой. Возможно, это парик Хьюберта Лэнгтона. Он принадлежал его деду. Лэнгтон хранит его в «Чемберс» и одалживает всякому, кто получает шелк. Парик лежит в сейфе у Гарри Нотона. Гарри – наш старший клерк. Он может внести ясность.
Стягивая перчатки, Кинастон обратился к Дэлглишу, не обращая внимания на Ульрика:
– Здесь мне больше делать нечего. Сегодня в восемь у меня парочка вскрытий, постараюсь успеть поработать и с ней.
Он повернулся, чтобы уйти, но в дверях столкнулся с Кейт Мискин.
– Со мной группа криминалистов и фотографов, сэр, – сказала она Дэлглишу.
– Отлично, Кейт. Приступай. Пирс здесь?
– Да, сэр. Он вместе с сержантом Робинсом отгораживает часть двора.
– Нам придется осмотреть вашу комнату первой, – обратился Дэлглиш к Ульрику. – Будьте любезны, присоединитесь к вашим коллегам в библиотеке.
Неожиданно для Дэлглиша Ульрик почти смиренно покинул комнату, едва не столкнувшись в дверях с Чарли Феррисом. Чарли Феррис, который не мог не получить прозвище Феррит[17], был одним из лучших офицеров-криминалистов; о нем говорили, что он может найти волосок, который остальные разглядят только под микроскопом, и унюхать запах разложившегося трупа за сотню ярдов. На нем была специальная рабочая одежда, сменившая в последние месяцы его прежнее, несколько эксцентричное одеяние, которое состояло из белых шортов со штанинами, разрезанными до промежности, и спортивной фуфайки. Теперь Феррит был одет в плотно пригнанную куртку, брюки и белые парусиновые туфли; на голове у него была обычная пластиковая шапочка для купания, туго обтягивающая голову, чтобы собственные волосы не могли внести погрешность в описание места преступления. Он ненадолго задержался в дверях, как бы оценивая комнату и потенциальные возможности пространства, прежде чем приступить к ее тщательному, на коленях, обследованию.
– Справа от двери на ковре след. Возможно, ее убили там, а потом подтащили к стулу. Сфотографируйте этот участок и сохраните его в неприкосновенности, – предупредил Дэлглиш.
– Есть, сэр, – пробормотал Феррис, не спуская глаз с обследуемого в настоящий момент места. Он не забудет о следе на ковре и в свое время обязательно его изучит. У Феррита свой подход к работе.
Прибыли фотографы и дактилоскописты и бесшумно включились в работу. Два фотографа знали свое дело, они привыкли работать в паре, не тратили время на разговоры, просто делали свою работу и уходили. Когда Дэлглиш был молодым сержантом полиции, он задавался вопросом, как фотографы справляются с такой работой – почти ежедневной фиксацией жестокости человека к себе подобным, и не накладываются ли на фотографии, которые они делают в обычной жизни – на праздниках, семейных встречах, образы насильственных смертей. Стараясь им не мешать, Дэлглиш вместе с Кейт приступил к осмотру комнаты.
Письменный стол Венис Олдридж был не современный, а старинный, добротный, из красного дерева, обитый сверху кожей; дерево выдавало следы многоразовой полировки. Медные ручки на ящиках – по три в каждом из двух рядов – явно не менялись с момента изготовления. В верхнем левом ящике лежала женская сумочка из мягкой черной кожи с позолоченным замочком и тонким ремешком. Открыв сумку, Дэлглиш увидел в ней чековую книжку, кредитные карточки, кошелек с двадцатью пятью фунтами, несколько монет, чистый, аккуратно сложенный носовой платок и связку ключей. Рассмотрев их, Дэлглиш сказал:
– Похоже, ключи от дома и машины она держала на одном брелоке, а ключи от входной двери «Чемберс» и своего кабинета – на другом. Странно, что убийца запер обе двери и унес ключи. Если он хотел представить дело так, что ее убил кто-то со стороны, было бы естественнее оставить двери открытыми. Он мог легко избавиться от ключей. Возможно, сейчас они на дне Темзы или брошены в решетку люка.
В двух нижних ящиках Дэлглиш не нашел ничего интересного – только стопки бумаги, конверты, блокноты, деревянный пенал с шариковыми ручками, а в самом нижнем – два полотенца для рук, несессер с мылом, зубной щеткой и пастой. Маленькая косметичка на молнии вмещала средства ухода за лицом – лосьон для сухой кожи, компактную пудру, всего одну помаду.
– Минимум косметики, хотя та, что есть, дорогая, – заметила Кейт.
Дэлглиш услышал в ее голосе то, что сам часто чувствовал. Эти мелкие вещицы из обычного человеческого существования сжимали душу пронзительным memento mori[18] .
Единственно интересной вещью в верхнем правом ящике была кустарно напечатанная тонкая брошюра, озаглавленная «Изменение ситуации». Она была послана одной из организаций, интересующихся возможностями женщин, занимающих видное положение в разных сферах гуманитарной деятельности и промышленности, и состояла главным образом из сравнительных цифр для некоторых известных корпораций и компаний, показывающих общее количество работающих там женщин и тех, которые занимают ведущие посты в руководстве. Четыре фамилии на обложке, сразу после названия брошюры, ничего не говорили Дэлглишу. Руководителем организации была некая Труди Мэннинг, указанный адрес находился в северо-восточной части Лондона. Брошюра состояла только из четырех страниц, на последней была краткая запись: «Удивительно, что в коллегии адвокатов, возглавляемой мис-тером Хьюбертом Лэнгтоном, расположенной на По-лет-Корт, восемь, Мидл-Темпл, из двадцати одного члена только три – женщины. Одна из них – выдающийся адвокат по уголовным делам мисс Венис Олдридж. Наш совет мисс Олдридж – проявить больший энтузиазм по утверждению справедливости в отношении к ее полу».
Дэлглиш протянул брошюру Феррису со словами:
– Присоедини к вещественным доказательствам, Чарли.
В момент убийства Венис Олдридж работала, это было ясно. На стопке бумаг лежало резюме. Беглый взгляд показал Дэлглишу, что речь шла о нанесении тяжких телесных повреждений, дело должно было рассматриваться в Олд-Бейли через две недели. Кроме него на столе находился номер «Темпл-Ньюз-Леттер» и вчерашняя «Ивнинг стандарт». Газету, похоже, не трогали, но Дэлглиш обратил внимание, что в ней отсутствует розовая страница «Деловой день». Справа от стола в корзине для бумаг валялся светло-коричневый, аккуратно вскрытый конверт на имя мисс Венис Олдридж. Дэлглиш подумал, что в нем скорее всего прислали «Темпл-Ньюз-Леттер».
Комната, площадью около пятнадцати квадратных футов, была меблирована, как и положено кабинету адвоката. Вдоль левой стены почти во всю длину тянулся элегантный книжный шкаф, тоже из красного дерева – как раз напротив двух георгианских окон, каждое – из двенадцати стеклянных панелей. В шкафу хранились своды законов и законодательные акты, под ними – голубые тетради барристеров. Дэлглиш наугад вытащил пару тетрадей и с интересом обнаружил, что в них записаны и аккуратно сохраняются сведения обо всей профессиональной деятельности адвоката. На той же полке находился том из «Знаменитых английских судебных процессов», в котором подробно описывался суд над Фредериком Седдоном. Книга стояла особняком в библиотеке, состоявшей целиком из законодательных актов и криминальной статистики. Раскрыв ее, Дэлглиш увидел короткую дарственную надпись, написанную мелким, убористым почерком: «В.О. от ее друга и учителя Э.А.Ф.».