– Вам было хорошо здесь? – спросил он.

– Скорее, удобно. Я надеялась посещать вечерние курсы, но пожилой женщине опасно поздно одной ходить по улице. Муж начинал свое служение в Лондоне, и я вообразить не могла, как все изменилось за прошедшие годы. Но иногда я хожу на дневные спектакли, а еще посещаю галереи и музеи. Недалеко отсюда церковь Св. Иосифа Обручника, там очень добрый священник отец Михаил.

– А мисс Олдридж? Она вам нравилась?

– Я ее уважала. Иногда она могла быть сердитой, немного недовольной; если отдавала распоряжения, не любила повторять два раза. Сама очень работоспособная, она ждала того же от остальных. И вместе с тем была очень справедливая, очень внимательная к нуждам других. Держалась несколько отчужденно, но ведь она искала экономку, а не компаньонку.

– А этот звонок к ней вчера вечером. Простите, но вы точно запомнили время? – спросил Дэлглиш.

– Совершенно точно. Это было в семь сорок пять. Я как раз взглянула на часы.

– Вы могли бы рассказать подробнее – зачем звонили, что именно сказали?

Миссис Бакли немного помолчала, а потом с достоинством заговорила:

– Октавия сказала чистую правду. Я пожаловалась на нее. Мисс Олдридж не любила, когда ей звонили в «Чемберс», если не было чрезвычайной необходимости, и поэтому я колебалась: звонить или нет. Дело в том, что Октавия и этот молодой человек, ее жених, поднялись ко мне и потребовали, чтобы я приготовила им ужин. Она не вегетарианка, но тут заказала вегетарианскую еду. В доме было принято, что Октавия обслуживает себя сама. При других обстоятельствах я не отказалась бы помочь, но Октавия вела себя подчеркнуто высокомерно, и я подумала, что, уступив раз, могу навсегда взвалить на себя эту ношу. Поэтому я поднялась из кухни в кабинет мисс Олдридж, позвонила в коллегию и как можно короче объяснила суть проблемы. Мисс Олдридж ответила: «Хочет овощи – приготовь ей овощи. Дома я поговорю с ней и устраню это недоразумение. Приеду примерно через час. Я поужинаю, как обычно. А сейчас больше говорить не могу – у меня люди».

– Это все?

– Да, все. В голосе мисс Олдридж звучало нетерпение, но ей никогда не нравилось, когда звонят в коллегию, тем более если у нее сидит клиент. Я спустилась на кухню первого этажа и приготовила молодым людям большой луковый пирог. Этот рецепт от Делии Смит, мисс Олдридж тоже его любит. Вначале надо замесить тесто и подержать его полчаса в холодильнике, пока готовишь начинку – так что блюдо не из быстрых. Потом они захотели блинчики с абрикосовым джемом, и я подала их горячими после того, как они расправились с пирогом.

– Значит, нет никаких сомнений, что молодые люди находились в доме все время от вашего звонка до десяти тридцати, когда вы пошли спать? – спросила Кейт.

– Никаких сомнений. Я все время входила и выходила из гостиной, подавала еду и уносила грязную посуду. Оба весь вечер были на моих глазах. Особой радости мне это не доставляло. Похоже, Октавия стремилась показать себя перед женихом в полной красе. Покинув их, я больше не спускалась вниз, а сразу поднялась наверх. Если мисс Олдридж захочет поговорить, подумала я, она зайдет ко мне. До начала двенадцатого я сидела в халате, дожидаясь ее, а потом легла спать. Утром я вошла в комнату мисс Олдридж с чаем и увидела, что постель не разобрана. И тогда я снова позвонила в «Чемберс».

– Нам нужно знать о мисс Олдридж как можно больше. Вы говорили об ужинах в этом доме. Часто приходили к ней друзья? – спросил Дэлглиш.

– Не часто. Она вела довольно уединенный образ жизни. Раз в месяц-полтора ее навещал мистер Лод. Им нравилось вместе посещать выставки или ходить в театр. Перед уходом я готовила им легкий ужин, вечером он привозил мисс Олдридж домой, а если и задерживался, то только на бокал вина. Иногда они обедали в ресторане.

– А был еще кто-то, кто задерживался не только, чтобы выпить вина?

Экономка покраснела – чувствовалось, ей неловко говорить. Потом она все же произнесла:

– Мисс Олдридж нет в живых. Даже обсуждать ее нехорошо, а уж сплетничать и подавно. Нужно защищать покой мертвых.

– При расследовании убийства, защищая покой мертвых, мы часто подвергаем опасности живых, – мягко произнес Дэлглиш. – Я не собираюсь ее осуждать, у меня нет на это права. Но мне нужно как можно больше знать о ней. Нужны факты.

Последовало короткое молчание. Потом миссис Бакли заговорила:

– Был еще один гость. Он приходил не часто, но время от времени оставался на ночь. Это мистер Ролстоун. Мистер Марк Ролстоун. Член парламента.

Дэлглиш спросил, когда миссис Бакли видела его последний раз.

– Два или три месяца назад, может, и больше. Время летит быстро. Точно не помню. Но он, конечно, мог прийти и недавно – когда я уже была у себя. Уходил он всегда рано утром.

– Что вы теперь будете делать, миссис Бакли? – спросил Дэлглиш перед уходом. – Останетесь здесь?

– Мистер Фарнхем, этот любезный юрист, посоветовал мне не торопиться. Его фирма и банк мисс Олдридж являются душеприказчиками, так что, думаю, какое-то время будут платить мне жалованье. Не уверена, что Октавия захочет, чтобы я продолжала работать. Более того, не сомневаюсь в обратном. Но кто-то должен сейчас находиться с ней рядом, и лучше это буду я, а не чужой человек. С отцом она говорила, однако видеть его не хочет. Нельзя ее бросить, даже если я вызываю у нее раздражение. Но все сейчас так ужасно, что у меня мысли путаются.

– Конечно, для вас все случившееся – страшный шок, – сказал Дэлглиш. – Вы нам очень помогли, миссис Бакли. Если еще что-нибудь вспомните, свяжитесь с нами, пожалуйста. Вот номер телефона. Если станут докучать репортеры, дайте знать, и я постараюсь вас оградить от них. Боюсь, когда пресса узнает об убийстве, вас обложат со всех сторон.

Миссис Бакли некоторое время сидела в молчании, а потом сказала:

– Надеюсь, вы не сочтете меня навязчивой. И не подумаете, что я задаю этот вопрос из простого любопытства. Скажите, как умерла мисс Олдридж? Дело не в деталях. Быстро ли она умерла? Не мучилась?

– Умерла быстро. И не мучилась, – мягко ответил Дэлглиш.

– А крови было немного? Я знаю, что это глупо, но у меня постоянно перед глазами кровь.

– Крови вообще не было, – сказал Дэлглиш.

Миссис Бакли тихо поблагодарила, проводила их до самых дверей и стояла на верхней ступеньке, глядя, как полицейские садятся в машину. А когда они отъезжали, трогательно помахала вслед, словно провожала друга.

Глава девятнадцатая

После часу дня полицейские сказали Валерии Колдуэл, что допрос на сегодня закончен, и мистер Лэнгтон посоветовал ей идти домой. Включили автоответчик с сообщением, что коллегия закрыта на день. Валерия была рада покинуть место, где все давно знакомое и удобное казалось теперь чужим, изменившимся и таящим угрозу. Даже люди, с которыми она работала, которых любила и думала, что они тоже любят ее, вдруг превратились в подозрительных незнакомцев. Она подумала, что и у них могут быть такие же мысли.