Она бы, без сомнения, залилась слезами, если бы в тот момент не появилась Джози Пай. От радости, что увидела знакомое лицо, Энн забыла, что никогда не было особой любви между ней и Джози. Как напоминание о жизни в Эйвонли, даже Джози Пай было радостно видеть.
– Я рада, что ты пришла, – искренне сказала Энн.
– Ты плачешь, – заметила Джози, с раздражающей жалостью. – Я полагаю, ты скучаешь по дому. – Некоторые люди имеют так мало самоконтроля в этом отношении… Но у меня нет намерения тосковать по дому, это точно. Тут так весело по сравнению с убогим старым Эйвонли, что я удивляюсь, как я раньше там когда-то жила, ещё и так долго. Ты не должна плакать, Энн; от этого нос и глаза становятся красными, а потом, наверняка, все лицо покраснеет. Я прекрасно провела время в Академии сегодня. Наш преподаватель французского просто душка. Его усы восхитительны. У тебя есть что-нибудь съедобное, Энн? Я буквально умираю от голода. Ах, я думаю, Марилла дала тебе пироги с собой. Вот почему я зашла к тебе. Иначе я бы пошла в парк с Френком Стокли, чтобы послушать музыку. Он живёт там же, где и я, и он классный. Он заметил, тебя на занятиях сегодня, и спросил меня, кто эта рыжая девушка. Я сказала ему, что ты была сиротой, что Касберты взяли тебя к себе, и никто не знает, кем ты была до этого.
Энн уже подумала, что возможно, одиночество и слезы были лучше, чем общение с Джози Пай, когда появились Джейн и Руби, каждая гордо приколола себе на пальто ленты с цветами Академии – фиолетовым и алым. Из-за того, что Джози не «разговаривала» с Джейн, ей пришлось замолчать, и она стала почти безвредной.
– Ну, – сказала Джейн со вздохом, – я чувствую, как будто я прожила много лет с утра. Я должна быть дома сейчас и изучать Вергилия. Что ужасно – старый профессор задал нам выучить двадцать строк на завтра. Но я просто не могу сесть за учёбу сегодня. Энн, мне кажется, я вижу следы слез. Если ты плакала, можешь мне сказать. Это восстановит моё самоуважение, потому что я проливала слезы, пока не пришла Руби. Я не против казаться простушкой, но только если кто-то еще такой же, как я… Пирог? Дашь мне кусочек? Спасибо. У него настоящий вкус Эйвонли.
Руби, увидев расписание Академии, лежащее на столе, хотела бы знать, будет ли Энн идти на золотую медаль.
Энн покраснела и призналась, что думает о ней.
– Ах, это напомнило мне, – сказала Джози, – что Академия получит одну из стипендий Эйвери. Это стало известно сегодня. Франк Стокли мне сказал. Его дядя является одним из членов совета Правления. Это будет объявлено завтра в Академии.
Стипендия Эйвери! Энн почувствовала, что ее сердце стало биться быстрее, и горизонты ее амбиций раздвинулись, как по волшебству. Перед тем, как Джози рассказала эту новость, вершиной стремлений Энн была лицензия учителя первой категории в конце года, и, возможно, медаль! Но теперь, прежде чем Джози успела договорить, Энн представила себе, что получает стипендию Эйвери, поступает на факультет гуманитарных наук в колледж Редмонда, и заканчивает его в мантии и шапочке бакалавра. Стипендию Эйвери давали в области английского языка, а Энн чувствовала себя в этой области более чем уверенно.
Эйвери, богатый предприниматель из Нью-Брансуик, умирая, оставил часть своего состояния на предоставление большого количества стипендий, которые будут распределяться среди различных университетов и академий Приморья, в соответствии с их рейтингом. Было много сомнений, получит ли такую стипендию Королевская академия, но решение было принято в пользу Академии, и в конце года выпускник, который получит самую высокую оценку по английскому языку и литературе, выиграет стипендию – двести пятьдесят долларов в год в течение четырех лет обучения в Редмондском колледже. Не удивительно, что Энн пошла спать в ту ночь с горящими от возбуждения щеками!
– Я выиграю эту стипендию, если это зависит от усердной работы, – решила она. – Разве Мэтью не будет горд, если я получу степень бакалавра? О, это восхитительно, иметь такие цели. Я так рада, что у меня их много. И кажется, им никогда не будет конца, и это прекрасно. Просто, как только достигаешь одной цели, видишь еще одну – еще более захватывающую. Именно это делает жизнь такой интересной.
Тоска по дому у Энн прошла, и в этом очень помогли ее поездки домой на выходные. Пока была хорошая погода, студенты выезжали домой в Эйвонли каждую пятницу по новой железной дороге из Кармоди. Диана и несколько других молодых людей из Эйвонли, как правило, встречали их на станции и все они весёлой компанией шли до города. Энн считала эти вечерние гулянья по пятницам на живительном золотистом воздухе среди осенних холмов, с мигающими вдали огоньками Эйвонли, самым лучшим и дорогим временем за неделю.
Гилберт Блайт почти всегда ездил с Руби Гиллис и помогал нести ее сумку. Руби стала очень красивой девушкой, которая считала себя вполне взрослой, какой она и была на самом деле. Она носила юбки такие длинные, какие только ей позволяла ее мать и делала взрослые причёски в городе, хотя ей приходилось распускать волосы, когда она ехала домой. У неё были большие, ярко-голубые глаза, хороший цвет лица и пышная эффектная фигура. Она была хохотушкой с хорошим характером, любила повеселиться, и искренне наслаждалась радостями жизни.
– Но я не думала, что она из тех девушек, которые нравятся Гилберту, – прошептала Джейн на ухо Энн. Энн тоже не думала, но она не сказала бы об этом, даже если бы её лишили стипендии Эйвери. Она не могла не думать также о том, что было бы очень приятно иметь такого друга, как Гилберт– шутить и болтать с ним, обмениваться идеями о книгах, учёбе, жизненных целях. У Гилберта были амбиции, она знала это, и Руби Гиллис не похожа была на того человека, с которым можно было их обсудить.
В мыслях Энн, касающихся Гилберта, не было глупых сантиментов. В мыслях о мальчиках, если она думала о них вообще, она рассматривала их просто, как возможных хороших друзей. Если бы они с Гилбертом дружили, она бы не переживала, сколько у него других друзей или с кем он идёт домой. Она хорошо умела дружить – подруг у неё было множество; но она смутно сознавала, что мужская дружба также может пригодиться, чтобы расширить свои представления о товариществе и дополнить своё мировоззрение путём сравнения суждений и идей. Не то, чтобы Энн могла чётко сформулировать свои чувства по этому вопросу. Но она подумала, что, если бы Гилберт после поезда шёл с ней домой, по сухим полям и дорожкам, обрамлённым папоротниками, они, возможно, вели бы веселые и интересные разговоры о новом мире, который открывался им, своих надеждах и амбициях. Гилберт был умный молодой человек, с собственным мнением по каждому поводу, и решимостью получить всё лучшее от жизни и отдать ей лучшее, что есть в нем. Руби Гиллис сказала Джейн Эндрюс, что она не понимает и половины того, что говорит Гилберт Блайт. Он говорит, как Энн Ширли, когда у неё задумчивый вид, а Руби со своей стороны думает, что это совсем не весело – обсуждать книги и тому подобное, особенно если вас никто не заставляет. Франк Стокли более энергичный и заводной, но он и вполовину не такой симпатичный, как Гилберт, и она действительно не могла решить, что ей больше нравится!