– А вы уже всем своим героям дали имена? – задумчиво спросила Диана. – И если ещё нет, то можно мне придумать хоть одно?! Я бы хотела придумать имя для какого-нибудь… второстепенного персонажа. По крайней мере, тогда я бы ощущала себя вашим… соавтором, Энни!
– Ну ладно… Вы можете назвать как-нибудь мальчишку-слугу, который работает у Лестеров, – согласилась Энни. – Это не такой уж важный персонаж, но только для него я пока ещё не нашла имени.
– Назовите его Раймондом Фитзосборном! – предложила Диана, порывшись в памяти и вспомнив одно имя из тех, которые она использовала ещё во времена существования Клуба Сочинителей; его открыли для себя они с Энни, а после к ним присоединились Джейн Эндрюс и Руби Джиллис. Тогда все они ещё учились в школе.
Энни с сомнением покачала головой.
– Боюсь, вы выбрали слишком аристократическое имя для простого слуги. Не могу себе представить Фитзосборна, дающего корм свиньям или «рубающего» жареный картофель… А вы, Диана, можете?
Но Диане казалось, что человек, у которого всё в порядке с воображением, может и не такое себе представить! Но, вероятно, Энни знала лучше, и в конце концов они окрестили мальчишку Робертом Реем. В случае чего, его можно было бы называть просто Бобби.
Как думаете, сколько они заплатят вам? – спросила Диана.
Но Энни как-то об этом вовсе не думала. Она предавалась мечтам об успехе; ей и дела не было до писательского гонорара. Её чистые мечты о продвижении на литературном поприще не были запятнаны погоней за деньгами.
– А вы дадите мне почитать? – взмолилась Диана.
– Когда закончу, прочту вам и мистеру Харрисону. Я рассчитываю на вашу самую жесткую критику! Но никто другой не увидит этого рассказа до того, как он будет опубликован!
– Ваш рассказ с «хэппи эндом» или нет?
– Вот этого я пока не знаю. Куда романтичнее было бы, если б он имел «плохой конец». Но мне известно, что у многих редакторов предубеждение против рассказов, прошибающих слезу. А вот профессор Гамильтон сказал однажды, что писать грустные истории – это удел гениев… Я далеко не гений, Диана… – скромно молвила Энни.
– Весёлые произведения нравятся мне куда больше. Да пусть он лучше на ней женится, Энни!» – стала горячо убеждать подругу Диана. Так как она уже была помолвлена с Фредом, ей хотелось, чтобы все истории заканчивались свадьбой.
– Но вы ведь так же любите и всплакнуть над книгой!
– Да, когда дочитываю роман до половины. Но всё должно заканчиваться хорошо!
– В этом рассказе будет одна драматическая сцена, – произнесла Энни, размышляя. – В результате несчастного случая погибнет Роберт Рей.
– Зачем же вам убивать Бобби? – засмеялась Диана. – Я уже считаю его своим созданием и хочу, чтобы он был здоров и невредим. Почему бы вам – раз уж это так необходимо! – не вывести из игры кого-нибудь другого?
В течение следующих двух недель Энни то плакала, то смеялась вместе со своими героями. Её охватила «писательская лихорадка». Порой она ликовала, когда в голову приходили блестящие идеи, но иногда «юная писательница» испытывала муки творчества, – особенно тогда, когда противоречивые персонажи наотрез отказывались повиноваться. Нет, Диане не понять её!
– Неужели вы не в состоянии заставить их слушаться? – совершенно искренне удивлялась Диана.
– В том-то и дело, что нет, – мрачно сказала Энни. – Аверила – совершенно неуправляемая героиня. Она делает и говорит то, что ей вздумается. И это никак не вяжется с тем, что было раньше. Приходится заново всё переписывать!
В конце концов, Энни дописала рассказ и торжественно зачитала его Диане в уединении восточного крыла Грин Гейблз. Она не стала жертвовать маленьким Робертом Реем, чтобы придать куда больше драматизма всему повествованию. Она глаз не спускала с Дианы, пока читала своё произведение. Диана оправдала её ожидания и пускала слезу именно тогда, когда это было нужно. Но конец её явно разочаровал.
– Зачем вы вывели из игры Мориса Леннокса? – укоризненно спросила Диана.
– Но он же оказался злодеем и вполне заслуживал кары!
– А мне он понравился больше всех! – призналась Диана.
– Но он умер и не воскреснет из мёртвых! – в негодовании воскликнула Энни. – Если бы я оставила его в живых, он продолжал бы преследовать Аверилу с Персивалем!
– Ну, вы могли бы его… э… перевоспитать!
– Но это не было бы так романтично! Кроме того, рассказ был бы слишком длинным и скучным.
– Во всяком случае, история получилась весьма занятная, Энни. Вы станете знамениты, это как пить дать! А название вы уже придумали?
– О, давным-давно! Я назову свой рассказ «Победа прекрасной Аверилы». Видите, здесь я широко использую аллитерацию. А теперь, Диана, признавайтесь, заметили ли вы какие-нибудь ошибки в моём произведении?
– Ну, – не без колебаний начала та, – что-то приготовление Аверилой пирога не особенно вписывается в сюжет. Героини не должны готовить, ведь это делают почти все! Думаю, в приготовлении пищи не так уж много романтики.
– Но ведь в том-то и юмор! Я бы сказала, именно этот момент мне удался лучше всего! – возразила Энни, и здесь она оказалась совершенно права.
От дальнейшей критики Диана благоразумно решила воздержаться; а вот мистер Харрисон дал волю словам.
Прежде всего, он сказал новоиспечённой писательнице, что выбросил бы из рассказа более половины всех описаний.
– Избавьтесь ото всех этих цветастых пассажей! – сказал он бесчувственно.
И у Энни создалось неприятное впечатление, что, пожалуй, он прав. Скрепя сердце, она заставила себя вычеркнуть чуть ли не все свои излюбленные описания. Привередливый мистер Харрисон одобрил рассказ только после того, как он трижды был переписан!
– Я изъяла из этой истории абсолютно все «цветастые пассажи», за исключением одного: описания заката, – призналась Энни. – Здесь у меня просто не поднялась рука! Это – самое лучшее из всех описаний!
– Ну что это за история?! – не унимался мистер Харрисон. – Основные события разворачиваются в городе, и все герои – богачи. Да что вы о них знаете? Вы бы лучше написали об Эвонли, изменив, разумеется, имена, чтобы миссис Рейчел Линд не подумала ненароком, что главная героиня – это она!
– Ну уж нет! Никогда! – запротестовала Энни. – Дороже Эвонли для меня ничего в целом мире нет, но события должны происходить в более романтичном месте.
– Позволю заметить, что в Эвонли всегда хватало и драмы, и романтики, – довольно сухо произнёс мистер Харрисон. – Правда, ваши герои вообще оторваны от жизни. Они слишком много говорят и используют какие-то напыщенные фразы. Там у вас есть одно место, когда Далримпл произносит речь аж на двух страницах, не давая бедной девушке и слова ввернуть. Если б он повёл себя так в реальной жизни, девица бы с него шкуру спустила!