Заинтригованная Энни вскрыла письмо и извлекла из него напечатанное на машинке письмо, которое гласило:
Мисс Э.Ширли
Грин Гейблз,
Эвонли,
Остров Принца Эдуарда.
«Дорогая мадам,
С удовольствием сообщаем вам, что ваш очаровательный рассказ «Победа прекрасной Аверил» был признан лучшим на конкурсе, недавно проведённом нашей компанией. Прилагаем к письму чек на двадцать пять долларов, – ваше авторское вознаграждение. Мы проследим публикацию рассказа в ряде ведущих канадских газет; также ваш рассказ будет выпущен отдельным изданием и распространён среди постоянных покупателей нашей продукции.
Благодарим за интерес, проявленный к
деятельности нашего предприятия.
С уважением
«Роллингс Релаэбл Бейкинг Паудер»
– Ничего не понимаю! – беспомощно развела руками Энни.
Диана вся просияла и воскликнула:
– О, я знала, что вознаграждение будет вашим! Я в этом ничуть не сомневалась, поэтому и послала ваш рассказ на конкурс…
– Диана Берри!..
– Ну да, я сделала это, – весело повторила Диана, усаживаясь на кровать. – Стоило мне заглянуть в объявление, как я решила, что это как раз то, что нам нужно. Вначале я хотела спросить ваше мнение, но потом раздумала: боялась, что вы не станете посылать рассказ после того, как уже дважды обожглись на этом. Так что я решила отослать на конкурс ту копию, которую вы подарили мне, и ничего не говорить вам, до поры до времени. Если бы моя затея не удалась, вы никогда не узнали бы о ней и не расстроились бы, получив отказ, так как копии не возвращаются. Но вы победили! Разве это не приятный сюрприз?
Диана не отличалась особой понятливостью, но в тот момент у неё вдруг «открылись глаза»: Энни вовсе не была на седьмом небе от счастья. Вне всякого сомнения, Диане удалось преподнести подруге сюрприз, но оказался ли он приятным?
– Что-то вы не в восторге, Энни, – заметила она.
На лице Энни изобразилось некоторое подобие улыбки.
– Конечно, я не могу не отдать должное вашему самоотверженному стремлению меня порадовать, – медленно произнесла она. – Но, знаете ли, я так поражена, что не могу никак осознать, как все это случилось. Нет, я не понимаю до конца всей этой истории! В моем же рассказе ни словом не было упомянуто об этом… пекарном порошке!
Она сделала над собой усилие, чтобы закончить фразу.
– О, так я же вписала его название сама, – «успокоила» ее Диана. – И глазом не моргнула при этом! Конечно, пришлось тряхнуть стариной и вспомнить добрые традиции нашего Клуба Сочинителей! Помните ту главу, в которой Аверил печет пирог? Так вот, я приписала, что он вышел сногсшибательным лишь потому, что она добавила в него пекарный порошок «Роллингс Релаэбл»; а потом, в самом конце, когда Персиваль берет Аверил за руки и восклицает: «Возлюбленная моя, грядущие чудесные годы наполнят мечтами наш дом, – я добавила: – в котором мы всегда будем держать только пекарный порошок, изготовленный компанией «Роллингс Релаэбл Бейкинг Паудер!»
– О! – только и смогла сказать бедная Энни. На нее словно вылили сверху ушат холодной воды.
– И вы заработали на этом целых двадцать пять долларов, – весело произнесла Диана. – Между прочим, «Канадская женщина» заплатила бы вам только пять!
Дрожащими пальцами Энни сжимала ненавистный ей розовый листок.
– Я не могу взять это, Диана! Рассказ послали вы, предварительно «обогатив» его содержание этой рекламой. Я сама никогда бы не сделала этого! Так что возьмите чек: он ваш по праву.
– И как я тогда буду смотреть людям в глаза? – презрительно заметила Диана. – Я же все это делала не ради денег! Мне достаточно… погреться в лучах вашей славы! Ну, мне пора. Я должна была бы отправиться прямо с почты домой, так как у нас гости. Но не терпелось узнать новости! Я так рада, Энни, что они оказались хорошими!
Энни вдруг подалась вперед, обняла подругу и поцеловала ее в щеку.
– Вы – мой самый лучший и преданный друг, Диана! – с чувством сказала она, и голос ее при этом слегка дрогнул. – Поверьте, я высоко ценю ваше великодушие!
Диана удалилась в радостном смущении, а Энни, вся в расстроенных чувствах, небрежно бросила злополучный чек в ящик стола, как если бы она должна была получить по нему «кровавые деньги»; девушка упала на кровать и заплакала от стыда, пытаясь утолить слезами душевную боль. Никогда она не сможет этого пережить, никогда!
Вечером с поздравлениями явился Гильберт, весь переполненный радостью. В Очард Слоуп, куда он заглянул перед тем, как встретиться с Энни, с ним поделились новостями. Но слова поздравления замерли на губах Гильберта, стоило лишь ему видеть расстроенное лицо девушки.
– Но, Энни, что стряслось? Я ожидал найти вас сияющей от счастья. Вы же – победительница конкурса, который организовала эта компания – как бишь ее? – ах да, «Роллингс Релаэбл»! А вы молодец!
– И вы туда же, Гильберт! – произнесла Энни, хватаясь за голову. – Как вы не понимаете? Это же все просто ужасно!
– Должен признаться, что ничего не понимаю! Энни, что-то не так?
– Все, – простонала она. – Я чувствую себя так, словно… имя мое опозорили навеки. Точно так же почувствовала бы себя мать, когда обнаружила бы на теле ее ребенка татуировку с рекламой пекарного порошка… У меня такое же чувство. Я люблю свое детище – свой маленький рассказ! И писала я его от полноты чувств… А все свелось к рекламе пекарного порошка. Какое кощунство! Вспомните, что говорил нам профессор Гамильтон на занятиях по литературе в Королевской Академии? Он учил нас, когда мы пишем, ставить перед собой только высокие идеалы и никогда не преследовать низкие цели. Что бы он обо мне подумал, когда увидел бы это… рекламное клеймо компании «Роллингс Релаэбл» на моем рассказе?! А когда он будет опубликован, в Редмонде меня просто засмеют!
– Ну, что вы! – поспешил успокоить ее Гильберт; уж не мнение ли того несчастного студента предпоследнего курса в особенности беспокоило Энни? Вслух он сказал:
– Наши ребята-демократы подумают то же, что и я: что вы, как и девяносто процентов всех студентов, избрали этот путь, чтобы честно заработать денег на продолжение обучения в Редмонде. Это вовсе не низко и не глупо. Вне всякого сомнения, чудесно, когда кто-либо создает бестселлеры, но и материальная сторона имеет большое значение, – ведь нужно платить за пансион и обучение!
Этот обоснованный, практичный подход и выводы, которые сделал Гильберт, немного подбодрили Энни. По крайней мере, мысль о том, что над ней будут насмехаться, уже не так ее пугала, хотя затаенная боль и чувство, что ее идеалы обесценили, остались.
– Уютнее места я еще не видела, – призналась Филиппа Гордон, восторженно разглядывая внутреннее убранство гостиной Пэтти-Плейс. Они все собрались здесь вечером – Энни с Присциллой, Фил и Стелла, тетушка Джеймсина, Расти, Джозеф, кошка Сара, а также Гога и Магога. Чуть помедлив, Филиппа добавила: