В волосы Энни воткнула белую орхидею, и осталась весьма довольна результатом. Орхидеи ей прислал Рой Гарднер, специально для этого вечера, и она знала, что только у нее во всем Редмонде есть эти чудесные цветы. Вошла Фил и окинула подругу восхищенным взглядом.
– Энни, сегодня вы будете настоящей королевой бала! На девяти из десяти вечеров я без особых усилий затмеваю вас. Но во время десятого вы вдруг начинаете сиять, словно солнце, а я теряюсь в тени. Как вам это удается?
– Все дело в платье, родная! Такая роскошная вышивка!..
– Нет и нет! Вчера вы были так красивы в той старенькой фланелевой блузке голубого цвета, которую для вас сшила миссис Линд. Если Рой еще не потерял голову из-за вас и не сделал вас своей Дульсинеей, – сегодня вечером это неминуемо произойдет! Но вот орхидеи на вас, Энни, мне не нравятся. Нет, я вовсе не завидую! Просто… это перебор. Они слишком экзотичные, слишком «знойные», слишком кричащие… Не советую вам оставлять их в волосах!
– Ладно, я их выну. Честно говоря, это и в самом деле не мои цветы. Я от них не в особом восторге. И Рой ведь присылает их не так часто, зная, что я предпочитаю наши, обычные цветы, с которыми можно уживаться вместе. А орхидеи ведь – только на выход!..
– Джонас прислал мне несколько хорошеньких розовых роз, чтобы я взяла их с собой на вечер. Но сам он не сможет приехать. Говорит, ему нужно провести молитвенное собрание в каких-то трущобах. Не думаю, чтобы ему уж очень хотелось сюда приехать. Энни, я страшно боюсь, что ему вообще никакого дела нет до меня. Уж не знаю, зачахну ли я от этой любви или… стану умненьким-благоразумненьким бакалавром искусств.
– Ну, умненькой-благоразумненькой вам не стать, Фил! Так что можете преспокойно умирать от любви! – немилосердно заявила Энни.
– Бездушная Энни!
– Глупая Фил! Вам же прекрасно известно, что Джонас любит вас!
– Только он в этом НИКОГДА не признается! А я же не могу просить его об этом! Но смотрит он на меня довольно выразительно… Впрочем, красноречивый диалог двух глаз – еще не повод для того, чтобы вышивать свадебные салфетки и скатерти. Вот когда он сделает мне предложение, – тогда самое время засесть за работу! А так – только бросать вызов Судьбе!
– Мистер Блейк не решается просить вашей руки, Фил. Он же беден, и вы не сможете жить в таких домах, в каких жили раньше! Это единственная причина того, что он замалчивает этот вопрос. А так бы он давно «раскололся»…
– Я думаю то же самое, – печально призналась Фил. – Вот соберусь с духом и… сама сделаю предложение этому молчальнику! Нужно же привнести в наши отношения свежую струю! Я нисколько не волнуюсь!.. Кстати, вам известно, что Гильберт Блиф, вроде бы, ухаживает за Кристиной Стюарт?
Энни пыталась расстегнуть тоненькую золотую цепочку, – и никак не могла. Замочек не поддавался. Что стряслось с ним или… с ее пальцами?
– Нет, – сказала она как можно беззаботнее. – А кто такая эта Кристина Стюарт?
– Сестра Рональда Стюарта. Она приехала в Кингспорт зимой, чтобы заниматься музыкой. Я-то сама ее не видела, но говорят, что она – очень хорошенькая, и Гильберт от нее – без ума. Энни, как же я разозлилась, узнав, что вы «намахали» Гила! Но Рой Гарднер – герой вашего романа, уж я-то теперь это ясно вижу! Итак, вы оказались правы, в конце концов!
На этот раз Энни не покраснела, как обычно, когда девочки говорили ей, что, похоже скоро быть их свадьбе с Роем Гарднером. Почему-то ей вдруг стало грустно. Болтовня Фил начала ей докучать, и она оттрепала за уши несчастного, ни в чем не повинного Расти.
– А ну-ка ты, кот, брысь с этой подушки! Сиди себе внизу, где и положено тебе находиться!
Энни забрала свои орхидеи и спустилась вниз. Тетушка Джеймсина совсем затерялась между пальто, специально повешенных поближе к камину. Рой Гарднер ждал Энни в гостиной и время от времени дразнил кошку Сару. Саре подобное обращение не нравилось. Она всегда норовила показать спину Рою, которого недолюбливала. Но всем остальным обитательницам Пэтти-Плейс он пришелся по душе. Тетушку Джеймсину он пленил своими безупречными манерами и обходительностью. Ей нравился его нежный голос, в котором часто звучали просительные нотки… Из всего этого она заключала, что Рой – самый достойный молодой человек из всех, кого она когда-либо встречала, а Энни – очень счастливая. Замечания тетушки Джеймсины заставляли девушку волноваться. Конечно, Рой ухаживал превосходно; о таких романтических отношениях могла бы мечтать любая девушка. Но… напрасно тетушка Джеймсина и все остальные думают, что дело – в шляпе! Когда Рой помогал ей надеть пальто и шептал на ушко изысканный комплимент, Энни не ощутила обычного прилива крови к щекам и трепета. Он подумал, что она была что-то уж чересчур молчалива, пока они ехали в Редмонд. Впрочем, это путешествие не отняло много времени.
Когда Энни выходила из женской раздевалки, Рой обратил внимание на ее бледность. Но стоило лишь им оказаться в зале, как румянец вновь появился на ее щеках, а глаза заблестели. Энни весело повернулась к Рою, который улыбался ей, и улыбка его была, по словам Фил, «бархатной и очаровательной» – как всегда.
Но не о Рое Энни думала в тот момент. На противоположной стороне зала, под пальмами, стоял Гильберт, оживленно беседовавший с девушкой, которая, по-видимому, и была Кристиной Стюарт. Да, она и в самом деле оказалась очень красивой; хотя ее предрасположенность к полноте была ярко выражена. В зрелые годы она могла стать довольно грузной дамой, эта высокая девушка с огромными синими очами, ослепительно-белой кожей и темными, блестящими волосами.
«Я всегда хотела стать именно такой, – с тоской подумала Энни. – Роскошное тело – словно розовый бутон, сияющие «фиалковые» глаза, волосы, словно вороново крыло. Да, у нее все это есть! Вот только зовут ее, почему-то, не Корделия Фитцджеральд. И фигурка у меня получше, не говоря уже о форме носа…
И это было, как бальзам на душу.
Март кроткой и тихой овечкой осторожно входил в этот мир, с которым прощалась зимушка-зима. Повсюду звенела капель, и дни становились солнечными и теплыми. После того, как розовые морозные сумерки угасали в ночи, в свои владения вновь вступала луна.
Но для девушек из Пэтти-Плейс настала горячая пора экзаменов. Им было не до прогулок под луной: они капитально засели за учебу. Даже Фил обложилась учебниками и конспектами, и со всем рвением, которого от нее никто не ожидал, набивала свою хорошенькую головку знаниями.
– Я претендую на стипендию Джонсона за успехи в математике, – спокойно заявила она. – Я бы без проблем получила ее за прогресс в греческом, но решила доказать Джонасу таким образом, что я – семи пядей во лбу…
– Джонас вас любит за ваши огромные очи и обворожительную улыбку. Думаете, ему есть дело до того, как работают мозги в вашей кудрявой головке?! – весело сказала Энни.